Пристав (холодно). Я излагаю то, что видел. Выводы пусть делают господа из сыскной полиции и судебный следователь.
(Анна тихо стонет и падает вместе со стулом назад. Федякин и Эберлинг подхватывают стул и ставят на место. Эберлинг придерживает бесчувственную Анну.)
Ольга Павловна (подскочив из-за стола; резко). Господа, аккуратно положите Анечку на стулья - и все вон! (Агафье) Агаша, бегом в мою спальню - там в верхнем ящике тумбочки нюхательная соль и нашатырь.
(Пристав, Пичугин и Федякин быстро расставляют мягкие стулья - по четыре вплотную друг к другу. Получается своеобразное ложе со спинками с обеих сторон.)
Занавес.
Картина 3
Занавес поднимается.
(Ольга Павловна манипулирует руками над скрытой за спинками стульев Анной)
Ольга Павловна. Сейчас, моя девочка, я все расстегну, чтобы легче дышалось. Зачем же ты так утянула корсет?
(Руки графини замирают. Ольга Павловна выпрямляется и застывает, не сводя глаз с дочери.)
Агафья (вбегая в столовую с двумя пузырьками). Вот лекарства, барыня!
Ольга Павловна (дрожащим голосом). Агаша, что это?
Агафья (пристально посмотрев на Анну). Ой, господи, царица небесная! (крестится) Нешто не понимаете, барыня?
Ольга Павловна (упавшим голосом). Бог мой, откуда? За что нам такое несчастье? Это позор! (тихо плачет)
Агафья (рассудительно). Барыня, может, не позор вовсе, а счастье? Может, господу так угодно было. Неужто вы и впрямь ничего не замечали?
Ольга Павловна. Я много чего замечала, Агаша. Но не хотела верить своим глазам... И кто же сей негодяй? Неужели Андре?
Агафья. Барыня, вы, ей-богу, словно с луны свалились. Нешто нужен Анне Алексеевне этот вертопрах?
Ольга Павловна (опуская к Анне ватку с нашатырем). Агаша, выходит, Сергей Иванович? Не раз наблюдала, как он пронзительно и с чувством смотрел на Анечку... (Агафья сдержанно ухмыляется) Агаша, ты хочешь сказать - сам Евграф Маркелович?
(Слышен тихий стон. Анна медленно поднимается на своем ложе. Агафья и Ольга Павловна помогают ей присесть и застегнуться.)
Анна (с тоской в голосе). Маменька, так это был не сон? Евграфа Маркеловича больше нет? Мне очень дурно...
Ольга Павловна. Потерпи немного, моя девочка. Поднимайся. Мы проводим тебя в спальню. Не думаю, что пристав будет настаивать на выполнении своего нелепого приказа. Эх, были бы живы твой отец и брат, мы бы такого господина в дом дальше передней не пустили...
(Анна медленно выбирается со своего ложа. Все три женщины уходят. Через полминуты в столовую возвращаются Пичугин, Федякин, Эберлинг, усаживаются за стол и продолжают обед. Городовой стоит в двери, прислонив голову к косяку и закрыв глаза.)
Пичугин. Этот мерзавец способен спать стоя. Завидую!
Федякин (задумчиво). А я не завидую Анне Алексеевне. Полагаю, даже пристав понял причину ее обморока. Вскоре все всплывет наружу - и тогда она станет главной подозреваемой.
Эберлинг (недоуменно). Дядюшка, извольте объясниться. Я решительно ничего не понял в ваших умозаключениях.
Пичугин. Действительно, Карп Львович - вы опять говорите загадками.
Федякин. Но это же так просто! Анна Алексеевна давненько не пьет наливку. У нее постоянно плохой аппетит. Сегодня ее чуть не стошнило от пирожка. Это явный токсикоз, господа! Девушка в интересном положении, думаю, примерно месяца три. И, наконец, обморок при известии о гибели господина Сухова...
Эберлинг (возмущенно). Не может быть! Анна Алексеевна не такая! И вообще - был бы виден живот.
Пичугин (бессознательно согнув ложку, со злобой в голосе). Да все они такие! Только прикидываются невинными ангелочками. Но все-таки, граф, как насчет живота?
Федякин. При относительно небольшом сроке можно скрывать интересное положение, затянув корсет. Я, господа, был знаком с одной актрисой - та вообще скрывала беременность до самых родов и продолжала выступать на сцене. Муж ее был актер того же театра. В труппе долго потом не верили, что это их ребенок. Думали, они взяли девочку в приюте. (пристально смотрит на Пичугина, потом на Эберлинга.) Как сказал Шекспир, весь мир театр, и люди в нем актеры...
Эберлинг. Дядюшка, допустим, вы правы. Но почему тогда полиция должна подозревать Анну Алексеевну?
Федякин. Мой мальчик, при убийстве жены всегда подозреваемый номер один - муж. И наоборот. То, что они не венчаны, дела не меняет. К тому же, может статься, Евграф Маркелович добился своего силой или воспользовался бессознательным состоянием девушки. Вот она и отомстила. А потом в страхе от содеянного лишилась чувств - в ее положении сие вполне естественно. Но, что бы там ни думала полиция, вполне возможно, что Анна Алексеевна не виновна. Не исключено, что она искренне полюбила господина Сухова. Согласитесь, он не чета нам, неудачникам. Интересный мужчина, жизненная энергия била в нем ключом.
Пичугин (мрачно). Скорее, из него... Ключом гаечным и клювом петушка золотого да красного, и все по головам окружающих... Как там пишут всякие марксисты-социалисты - настоящая акула капитализма! Вот уж не подозревал, что в соседнем имении из милого доброго малька такая акула вырастет.
Эберлинг. Говорите тише, Сергей Иванович. Услышит пристав, донесет жандармам, что вы крамольную литературу почитываете.
Пичугин (презрительно). Вы думаете, сей болван в состоянии повторить мои слова?
Федякин. На меня, напротив, пристав произвел благоприятное впечатление. Речь вполне интеллигентная, наблюдательность развита - это я про кирпич. Хотя лично я не исключаю, что после удара кирпичом раненый Евграф Маркелович просто сместился в сторону по подоконнику. Но только вскрытие покажет, погиб ли он сразу или еще был жив некоторое время. В то же время в высшей степени странно, что кирпич упал - если сие все же несчастный случай - именно когда Евграф Маркелович высунулся в окно.
Эберлинг. Дядюшка, у меня голова кругом от ваших рассуждений. К тому же меня весьма утомила эта статуя командора... пардон, пьяного городового. (подходит к двери и кричит в коридор) Пристав! Где вы там? Заберите своего человека - пусть проспится где-нибудь рядом с Антипкой. Агашка! Второе пора подавать!
(Появляется пристав, уводит городового. Агафья закатывает передвижной столик, собирает грязную посуду и расставляет второе. Наливает господам водку и уходит.)
Пичугин. Выпьем, господа, за упокой души раба божьего Евграфа. Мир праху его!
(Мужчины выпивают не чокаясь и продолжают обед.)
Эберлинг. Карп Львович, но если Анна Алексеевна ни при чем, кто тогда?
Пичугин. Та же Агашка. Прикидывается, что спала, а сама...
Ольга Павловна (входя в столовую). Пардон, Сергей Иванович, нелепости говорить изволите. Зачем Агаше убивать своего благодетеля? Как я поняла, и моей девочке несчастной уже косточки перемыли... Вот уж кто совсем ни при чем!
Федякин. А откуда вы, собственно...
Ольга Павловна. За "статуей командора" вы не разглядели Агашу. Она ждала, когда ее позовут второе подавать. И ваши разговоры воленс-ноленс услышала и мне подробно передала. Стыдно, господа! (садится за стол) Аппетита уже нет, Агаше я велела пока не входить. А вот за упокой выпью. Гарсон, водки мне!
