Вот и сейчас столкнувшись с реальностью в лице Лары, я только тяжко вздохнула, представляя себе очередной день в школе. Уже три месяца я преподавала будущим служительницам Милосердного Лаэрта древний язык, на котором были написаны древние трактаты по врачеванию и на котором между собой общались лекарки в присутствии больных, чтобы не смущать их понапрасну, и до сих пор не могла похвастать какими-либо успехами своих учениц. Молоденькие восторженные девушки в самом начале обучения уверили меня, что понимают всю важность и необходимость наших занятий, горят желанием приобщится к мудрости древних и собственно на этом все и закончилось. Нет, они по-прежнему горели желанием и осознавали свою ответственность, но то им совершенно не мешало забывать выученные слова, делать чудовищные грамматические ошибки и находить в прочитанном тот смысл, который туда не закладывали не только авторы писаний, но даже сами буквы. Еще когда только мать-настоятельница назначила меня в школу, я сомневалась в своих педагогических талантах, а три месяца спустя я была уверена в собственной бездарности. Беда заключалась в том, что освободить меня от этого служения могла тоже только мать-настоятельница, а она еще в самом начале дала мне понять, что случится это не раньше, чем она убедиться в том, что не ошиблась во мне. И теперь я справедливо опасалась того, что школа станет моим пристанищем до конца мира. С другой стороны, это могло означать, что мне в принципе не стоит волноваться о своем будущем, коль скоро в нем есть некая определенность, пусть и не совсем мне приятная. Зато я останусь в родном городе, где мне знакомы все и всё. И не будет в моей жизни трудных дорог, суровых воинов, неуютных каменных крепостей и прочих неприятностей, которые в книгах именуются приключениями. И может быть мне даже удастся связать свою жизнь с каким-нибудь миролюбивым городским стражником. Закрыв глаза я на минуту представила себе всю свою жизнь именно такой: тихой, спокойной, "затхлой как стоячее болото" как сказала бы Лара. Жизнь, в которой я каждый день пытаюсь объяснить простые правила грамматики и фонетики молоденьким девушкам, где я изредка хожу в городскую лечебницу, для оказания помощи другим лекарям, а по вечерам сижу возле небольшого домика и слушаю одни и те же истории своего мужа, и удовлетворенно вздохнула. Эта нарисованная жизнь, которая могла бы испугать более юных или пылких барышень, меня вполне устраивала. И пусть она не была яркой и манящей, но и отталкивающей она не была тоже. Возможно, именно к этой цели мне и стоит стремится, подумалось мне. Надо только обсудить свое назначение в школу с матушкой Луизой, чтобы оно стало постоянным. Но как оказалось у матушки были свои планы на мой счет.

-- Сестры, - раздался рядом с нашим столом грудной голос матери-настоятельницы, призывая вынырнуть из мечтаний и обратиться к реальности.

-- Доброе утро, - мы с Ларой дружно отозвались на данную команду.

-- Да будет день к вам милостив, - отозвалась матушка на наше слаженное выступление. - Сегодня вы обе будете служить в храме.

-- А как же школа? - удивилась я. - У меня сегодня занятия.

-- Я знаю Леора, - улыбнулась матушка. - Тебя заменит Лия. А ты вернешься в храм.

-- Надолго? - я нахмурилась.

-- До окончания праздников. А после, видно будет.

С этими словами мать-настоятельница покинула столовую, оставив нас с Ларой в глубокой задумчивости. Меня, во всяком случае. Потому как ближайшие праздники в честь Лаэрта были еще совсем не скоро, а праздники в честь Брата-Воина наш храм не отмечал, так что вряд ли речь шла о них. А если все-таки да, то чтобы это значило? В таких пустых в общем-то размышлениях я доела завтрак и вместе с Ларой отправилась в храм. Но вместо длинных переходов, связывающих служебную часть с жилой, мы решили сократить путь через сад, тем более что погода была чудесной.

В саду озабоченно шумели птицы, с городских улиц долетали веселые крики детей, и к вечному запаху моря примешивался аромат цветущих яблонь. Этот день определенно был создан для ленивых прогулок по городу, обсуждения последних новостей у фонтана на центральной площади и любопытных подглядываний за тренировками стражников, а никак не для выслушивания бесчисленных просьб от вменяемых и не очень личностей в под каменными сводами храма. Впрочем, на мой взгляд, для последнего не подходил не один день.

-- Одумайся сестра моя, - беря меня за руки, воскликнула Лара. - Одумайся пока не поздно.

-- Ты о чем? - опешила я.

-- Лея, у тебя на лице написано все что ты думаешь о наших прихожанах. Сомневаюсь, что настоятельница за такое похвалит.

-- Да уж, - пробормотала я, соглашаясь с таким утверждением. - За такое она меня и сослать может. Исключительно чтобы я прониклась предназначением служительниц Лекаря.

-- Не сошлет, - отмахнулась подруга. - Поругает только, может еще какую рукопись выучить заставит, но точно не сошлет. Если только число жалующихся не сравняется с числом наших прихожан.

-- Ну тебя, - я состроила Ларе рожу и расхохотавшись, мы поспешили к храму.

Впрочем, то что подруга права было понятно. И в том, что являть недовольное лицо жрице нельзя и в том, что мое наказание за такую провинность ограничится пределами города. Но большого секрета в этом не было. За все время моего служения в храме мать - настоятельница еще ни разу не отправляла меня с поручениями за пределы города. Возможно потому, что город наш, хоть и был небольшим, был самым первым, где Брат-Лекарь начал лечить людей. И отправляясь в дальнейший путь, передал свои знания и дары местным женщинам, ставшим его первыми служительницами. С тех самых пор каждая служительница Лаэрта, или в просторечии сестра, обладала каким-нибудь даром, редким или не очень, который ей помогали развивать во время обучения, так чтобы дар этот помогал призванию сестры, тому к чему у девушки была склонность. Наверное, именно поэтому школа жриц Брата-Лекаря во всей стране была только одна - наша. Та самая где я до сегодняшнего дня безуспешно преподавала лернийский язык. Ну а храм в нашем городе, хоть его множество раз перестраивали и расширяли, являлся одним из самых первых и старейших храмов Лаэрта в стране, и потому служивший местом паломничества для многих людей. Да и многие больные приезжали лечится именно к нам, хотя больницы везде работали одинаково, ведь везде были служительницы Лаэрта. Но тем не менее многие верили, что только в нашем городе и в нашей храмовой больнице им смогут помочь. Правда довольно часто они оказывались правы. Возможно потому, что в храмовой библиотеке хранилось больше древних книг по лекарскому делу, а возможно потому, что Брат - Лекарь чаще смотрел именно в нашу сторону. Так или иначе, но у меня было призвание к врачеванию и дар быть услышанной Лаэртом. И именно потому что мои обращенные к богу просьбы всегда исполнялись, мать-настоятельница и не отправляла меня в дальние края. И мое призвание, и мой дар в полной мере реализовывались дома. Поэтому мне действительно не грозила ссылка в дальние гарнизоны под присмотр какого-нибудь старого вояки, что не избавляло меня от необходимости улыбаться прихожанам, даже если их наличие в такой чудесный день меня не радовало.

Но когда мы с Ларой вступили под своды храма, я вдруг поняла, что сильно соскучилась за время своего отсутствия. Соскучилась по легкой прохладе, царящей здесь и в жару, и в мороз. По мраморным колоннам, удерживающим высокий купол. По запаху благовоний, которым пахли даже стены. И по огню на алтарном камне. Мне не хватало всего этого и я была рада, что вернулась. Подложив в огонь несколько веточек в знак начала сегодняшнего служения, я сходила в небольшую комнатку за алтарем и принесла еще трав и масла, чтобы каждый просящий мог ими при необходимости воспользоваться. А затем встав на свое любимое место принялась разглядывать людей. Среди них было много новых лиц, я принялась за свое любимую игру: пыталась угадать откуда они приехали к в наших город и что видели на своем пути. То, что я никогда никуда не выезжала, вовсе не означало, что меня не интересуют другие города, или даже страны. Просто мне совсем не нравилось путешествовать. Меня приводила в ужас сама мысль о бесконечной скачке верхом или нудном путешествии в трясущейся повозке, кроватях, на которых до меня спали сотни людей и неизвестном кем, как и из чего приготовленной пищи. И только ради того, чтобы посмотреть на место, которое мало чем по своей сути отличается от того, где живу я. Вот если бы какой-нибудь умелец изобрел способ добираться в любую точку мира за мгновение, ну или хотя бы за пару часов, тогда бы никакие цепи не смогли удержать меня на месте. До тех же пор я предпочитала узнавать обо всем из книг.