Мотор, воздушный винт, колеса, навигационные и пилотажные приборы, а также часть других деталей сняли со списанных самолетов и установили на истребитель. Все отремонтировали и проверили на земле. А в воздухе его опробовал командир эскадрильи Онуфриенко, а летать на боевое задание вызвался капитан Павел Бунделев. Бывало, поднимутся в воздух три или четыре ЛаГТ-3, а за ними, в хвосте, плетется МиГ-3.

Зато над линией фронта наших самолетов стало на один больше. В районе Ржева "сверхштатник" даже сбил одного Ю-88. Несмотря на огромные усилия всего нашего личного состава, случалось, что в двух эскадрильях исправными оказывались по единственной машине. Так остро ощущалась нехватка самолетов и запасных частей.

Как-то первой эскадрилье поставили задачу - обеспечить прикрытие двух Пе-2, которые по заданию командующего Калининским фронтом должны бомбить железнодорожный мост через Волгу северо-западнее Ржева. Для сопровождения бомбардировщиков надо поднять три или в крайнем случае пару истребителей. Но в эскадрилье тогда был исправным только один ЛаГГ-3, а все самолеты другой эскадрильи уже выполняли боевой вылет.

- Разрешите мне одному слетать с Пе-2, - сказал майор Борис Журин.

- А как вы выполните прикрытие? - спросил командир полка.

- Буду взаимодействовать с "петляковыми" в сфере возможностей их бортового огня, - уверенно ответил Журин.

Когда два Пе-2 и один ЛаГГ-3 приблизились к цели, их встретили два Ме-109, а зенитки открыли огонь. Взаимодействуя со стрелками бомбардировщиков, майор не допустил фашистских истребителей к Пе-2 на дистанцию прицельного огня. Под защитой одного советского истребителя "петляковы" с пикирования сбросили бомбы. Железнодорожный мост надолго был выведен из строя.

...С боевого задания вернулся сержант Владимир Цапалин. Он быстро подрулил к своей стоянке, поудобнее развернул самолет, чтобы техникам легче было втолкнуть его под маскировочную сеть, выключил мотор.

Стало тихо. Лишь продолжал жужжать раскрученный в полете гироскоп да слышалось глухое тиканье часов, вмонтированных в приборную доску.

Пока техники заправляли самолет, полковой врач капитан Овсянкин вынул из тела летчика семнадцать мелких осколков от разрыва эрликоновского снаряда. На спине и на груди от перенапряжения подергивались мышцы. Наконец раны залили йодом.

Через пятнадцать минут сержант снова в воздухе.

- Сколько полетов произвел сегодня Цапалин? - спросил начальник штаба у оперативного дежурного.

- На шестой пошел.

С наступлением темноты летчиков увезли на грузовой автомашине в столовую. Она располагалась в полуразрушенной от бомбежки церкви в самом центре села Дары.

К концу мая 1942 года в полку было уже девять Героев Советского Союза: Петр Ковац, Василий Зайцев, Анатолий Соколов, Василий Ефремов, Григорий Онуфриенко, Николай Городничев, Александр Кондратюк, Павел Песков и Иван Мещеряков.

29 июля 1942 года личный состав всех трех эскадрилий полка по тревоге построили около КП. Зачитали приказ № 227 Народного Комиссара Обороны об исключительно опасном положении, которое создалось на юге страны. Врагу удалось осуществить глубокий прорыв на Кавказском и Сталинградском направлениях.

Над Родиной нависла большая опасность. Нужно было усилить сопротивление врагу и во что бы то ни стало остановить его продвижение, а в связи с этим перестроить партийно-политическую работу в войсках, мобилизовать все силы и средства. "Ни шагу назад!" - говорилось в приказе.

Войска фронта подошли к городу Ржеву. Дым сражения не рассеивался над ним несколько недель. С трудом просматривались черные остовы домов с пустыми глазницами окон. Каждый метр улиц был по нескольку раз пропахан снарядами, бомбами, минами.

Наземные войска под Ржевом и Зубцовом требовали прикрытия истребителей: фашисты стремились остановить наступление и бросали большие группы бомбардировщиков.

Над Ржевом проходили основные воздушные бои.

В полк пришли газеты. На первой странице крупный заголовок: "6 против 30". Эпиграфом к тексту стояли слова Суворова: "Воюют не числом, а умением". Далее говорилось о том, что шесть советских истребителей ЛаГГ-3 во главе с гвардии капитаном Иваном Лавейкиным возвращались на аэродром после выполнения задания в тылу противника. Над Ржевом они встретили восемнадцать бомбардировщиков в сопровождении двенадцати истребителей.

Шесть против тридцати - это было дерзко, но тем не менее Лавейкин решил внезапно ошеломить врага.

Короткая информация в газете не давала полного представления о проведенном воздушном бое, о котором в полку говорили с воодушевлением. Лавейкин на больших листах нарисовал схему своего боя. Красным карандашом показал советские истребители, черным - фашистские.

В полку стало правилом разбирать на схемах проведенные бои, на них учить молодых летчиков. На разборе вскрывались и допущенные ошибки. Но этот воздушный бой был проведен мастерски.

Выдалась на редкость хорошая погода. Ярко светило солнце, которое обеспечило внезапность действий наших летчиков. После первой атаки, когда на земле запылали сбитые вражеские самолеты, ослепленные фашисты не успели сосчитать, сколько в воздухе советских истребителей. Шестерку приняли за большую группу.

Бомбардировщики быстро освободились от груза бомб и начали разворачиваться в свою сторону.

Вторая атака оказалась такой же успешной. Но, навязывая воздушный бой, Лавейкин пошел на хитрость. Он и его летчики все время оттягивали истребители противника. Старались загнать и бомбардировщики на свою территорию.

Увлеченные дракой, немцы не заметили хитрости. Когда горючее в баках наших истребителей было на исходе, подоспела помощь. Фашисты позорно бежали.

В числе шестерки отважных соколов, дравшихся с тридцатью вражескими самолетами, отличился молодой летчик из нового пополнения сержант Виталий Попков - сбил бомбардировщик.

Уже тогда в нем угадывался будущий прославленный воздушный боец дважды Герой Советского Союза.

Фронтовые будни

Летом 1942 года наши летчики начали отрабатывать бомбометание с истребителей. Самолетов не хватало, поэтому командование решило чаще посылать их на штурмовки вражеской техники и живой силы.

4 августа восемь из них во главе с гвардии майором Ефремовым получили приказ прикрывать наши наземные войска.

С КП взвилась оранжевой змеей ракета. Взревели моторы. Со всех сторон лесной опушки начали выруливать на старт боевые машины. Они взлетали парами и быстро собирались на кругу за аэродромом.

Линия фронта скоро обозначила себя сожженными деревнями, ломаными линиями окопов, позициями артиллеристов. Истребители медленно прошли над ней, успев на маршруте набрать высоту.

Белые шапки разрывов указали ведущему группы, что линию фронта пересекли фашистские самолеты и наши зенитчики открыли по ним огонь. Эти выстрелы явились наводящими на цель.

- Соколы, к бою! - передал командир группы.

Оказалось, что впереди большая группа Ме-109. Возможно, они вылетели на облет района или решили очистить воздух перед приходом своих бомбардировщиков. Командир быстро сосчитал вражеские машины. Их 16, а в его группе всего 8 летчиков. На каждого по 2 фашиста. Но раздумывать некогда. Для истребителя важны внезапность, инициатива, которые часто решали исход боя.

Фашисты рассчитывали, что они при своем численном преимуществе быстро разделаются с дерзкими русскими. Все сразу бросились в атаку, не заботясь о прикрытии, стараясь только больше сбить краснозвездных истребителей. Однако наши летчики умело выходили из-под огня и стреляли только с близкой дистанции.

Вот вниз полетел, задымив, первый Ме-109. За ним с высоты сорвался другой и врезался в землю.

Противника это не остановило. Он по-прежнему продолжал атаковывать.

Молодой летчик Василий Ануфриев вел свой первый воздушный бой. Спасая командира звена, он защитил его от атаки Ме-109 своим самолетом, словно щитом. Машина Ануфриева была подбита, а сам он тяжело ранен.