– Ну и пусть, – спокойно ответил Патрик. – Если этот парень будет громить корпоратов, я лично усажу его в это кресло и отойду в сторонку.

– О, с этим проблем не возникнет. Он уже ненавидит корпоратов. А в дальнейшем будет ненавидеть больше чем ты.

Раздался металлический грохот. Хэнк проворно отскочил в сторону. В рубку ввалился командир абордажных отрядов, облачённый в громоздкий бронескафандр.

– Полегче, Бартоломео, – приветствовал Патрик боевого товарища. – Ты мне все приборы разнесёшь.

Бартоломео стянул шлем, обнажая лысый как бильярдный шар череп.

– Простите, шеф. Мои ребята захватили транспортный корабль с грузом продовольствия. Только что пригнали. Там большой груз копчёностей обнаружился.

– Аварийный тахионный маяк отключили? – Резко спросил Патрик.

– Обижаете, шеф.

Патрик резво вскочил, начисто игнорируя лишние килограммы.

– Прости Хэнк, мне надо провести инвентаризацию груза.

***

Андезитовые массивы дышали сыростью. Горькая пыль набивалась в горло, заставляла плеваться, кашлять. Робот-бур прогрыз новое ответвление рудника. Теперь на разведку шли люди.

Максим плёлся за стариком Сэмом, стараясь не потеряться в облаках пыли. Свет фонарей с трудом пробивал себе дорогу. Несколько рабов тащили нейтронный детектор для просвечивания пород. Геологический спутник сулил богатые залежи бериллия.

– Макс, возьми геологический молоток, и отколи несколько кусочков породы в разных местах, – попросил Сэм. – Господам геологам нужны образцы для исследований.

Максим молча отправился выполнять поручение. Мир подземелья постепенно становился привычным. Родители посещали сон реже, притуплялась боль. На почве, опустошённой горем, прорастали огоньки ненависти.

Ненависть искала объекты приложения. Временно вакансию врага №1 занял надсмотрщик Гарри. Молодой, не пресытившийся жестокостью. Электрошокер Гарри работал с предельной нагрузкой. Рабы вокруг него умирали с завидной частотой. Начальство периодически делало выговоры, но Гарри ценили за умение внушать страх и повиновение.

Максим столкнулся с Гарри в первые дни жизни на руднике. С непривычки не мог держать нужный темп работы. Как-то остановился отдышаться. И получил удар током. Разрядник шипел, искрился. Сквозь тело бежали рвущие на части заряды.

– Ещё раз остановишься, и я поджарю тебе мозги, – пообещал Гарри.

Максим не стал проверять серьёзность обещания. Для себя решил, что подобное прощать не стоит. Но тупая скотина вроде Гарри явно не годилась в главные виновники. Мозг сверлили два вопроса: 1) кто виноват в гибели корабля; 2) почему в самом дальнем уголке галактики, у цивилизованного народа существует рабство. Вопросы упрямо требовали ответов. Времени на размышления хватало с избытком.

Максим осторожно подошёл к стене туннеля. Выбрал удобный выступ, размахнулся молотком. Луч нашлемного фонаря скользнул по каменному монолиту. Глаза кольнул зеленоватый блеск. Зубец молотка застыл в сантиметре от цели.

Максим опустил молоток. Присмотрелся – призрачные зелёные светлячки не исчезали.

– Что за странная порода? – тихо произнёс мальчик.

Камни не спешили делиться тайной. Максим провёл ладонью по стене: шершавая, с гладкими вкраплениями. Поверхность стены поддалась под нажатием ладони, каменная масса с рычанием рухнула в пустоту. Следом, не удержав равновесия, покатился Максим. Неведомый провал встретил серией тычков. Короткое падение закончилось ударом по рёбрам, боль вышибла воздух из лёгких.

Максим с трудом приподнялся. Кости ныли, будто прошли через молотилку, липко кровоточили ссадины, рабочий комбинезон превратился в рваные лоскуты. Фонарь чудом уцелел.

– Эй, Макс! – послышался тревожный голос Сэма. – Ты цел?

– Почти. Ободрался здорово, но вроде бы ничего не сломал.

– Стой на месте. Сейчас принесу верёвку.

Максим огляделся. Луч фонаря тонул в смолистой черноте, изредка выхватывая нечёткие силуэты, похожие на колонны. Любопытство взяло вверх над болью. Максим медленно поковылял к ближайшей колонне. Из темноты постепенно проступил исполинский столб.

Приблизившись, Максим легонько коснулся столба. Кто знает, вдруг таинственные колонны хрупкие, как проклятая стена? Но древний монолит рушиться не собирался. Пальцы нащупали сеть ровных, продольных желобков. Слишком ровных. И колонны слишком прямые, словно подпирают купол исполинского храма. Древний храм корпоратов? Вряд ли.

Максим отступил назад. Впервые за месяцы рабства сердцем овладел жгучий восторг. Восторг от неизвестного. Детское воображение ваяло картины древних цивилизаций, героев, правителей. Обязательно похожих на людей. Гордых и прекрасных, как античные боги.

Действительность иногда превосходит фантазии. Под ногу предательски подвернулось что-то гладкое, выпуклое. Максим растянулся на камнях. Сквозь луч фонаря на Максима смотрели две пустые глазницы черепа. Суеверный, слепой ужас седых времён выдавил из горла крик, заставил отпрянуть назад. Сердце дрожало туго натянутой струной.

Череп лежал на месте, явно не собираясь вырваться из объятий смерти. Вспомнились слова отца: «Не бойся мертвецов, бойся живых». Так успокаивал отец ещё шестилетнего Максима, после случайного просмотра мистического фильма. Действительно, что ему сделает этот кусок кости? Надсмотрщик Гарри куда опаснее.

Пытливый ум подметил, что череп больше человеческого. Голова великана, да и только. Максим заставил себя подойти ближе. Любопытство и страх сошлись в жестоком поединке. Неведомый гигант ждал. Ждал две тысячи лет.

Что произошло потом, Максим объяснить не мог. Сиреневая вспышка поглотила, пронзила насквозь. Ушли ощущения. От тела остался испуганный разум.

Разум бился в пустоте, пытаясь найти точку опоры. Пространство, время, материя – где всё это? Максим старался ощутить тело. Но тело не спешило отзываться.

– Не бойся.

Голос шёл ниоткуда. В пустоте мелькнула голубоватая искра. От искры исходило тепло, спокойствие.

– Кто ты? — обратился Максим к голосу.

– Тот, кто ждал встречи с разумом. Приветствую тебя, разумный собрат.

– И я тебя приветствую. Но не мог бы ты отпустить меня? – Гордость не позволила Максиму признаться в паническом страхе.

– Поверь мне, я не причиню тебе вреда. Наша раса давно ищет разумных существ во вселенной. Тысячи лет мы блуждали сквозь пространство, но так и оставались в одиночестве. Только изредка встречались зачатки первобытного разума. Тогда на разных планетах, что могли привлечь разумных, мы построили Храмы Разума. У каждого храма есть хранитель, добровольно оставивший физическую оболочку. Я – один из хранителей.

– Ты – призрак? – удивлённо спросил Максим.

– Используемое тобой понятие мне не совсем ясно.

– Ну… Твоё тело мертво, но разум продолжает существовать?

– Да, именно так. Я – ментальный модуль некогда живого мозга. Теперь меня сохраняет машина, сокрытая глубоко под храмом.

– И чего же ты хочешь от меня, хранитель?

– Передать знания нашей расы.

Максим снова попытался вырваться из пустоты. Тщетно. Проклятый сиреневый туман держал цепко. А что если принять предложение инопланетянина? Знания могут пригодиться. Вот только редко что-то даётся просто так…

– И что ты попросишь взамен? – недоверчиво спросил Максим.

– Ничего. Я чувствую сомнение и страх. Поверь, собрат, наша раса давно отвергла насилие. Нам чужда корысть. Возможно сейчас, когда мы с тобой разговариваем, нашей расы уже нет. Ещё в те времена, когда создавались храмы, мы медленно угасали. Миллиард лет (ваших лет) – долгий срок.

– Вашей цивилизации миллиард лет?! – восторженно воскликнул Максим. В поединке любопытства и страха перевес получило любопытство.

– Возможно и больше. Не все наши хроники сохранились. Наша раса – не самая старая. Когда-то мы нашли руины более древней цивилизации, возможно одной из первых цивилизаций вселенной. Мне приятно беседовать с тобой собрат, ты скрасил моё одиночество. Но примешь ли ты мой дар?