Марго поняла, что боль эта была за нее, а злость на тех, кто доставлял неприятности его малышке.

— Я обещаю тебе, что Артур уедет. А вот эта, как ее, его любовница, не лучше ли сдать ее властям?

— Вы что, ничего не поняли? — усмехнулась Марго. — Она ведь столько знает!

— Ну хорошо, ты права, я не разбираюсь в таких тонкостях. Я ректор, а не борец с мафией. — Он наконец улыбнулся. — Но я друг твоего отца, и я тоже его не оставлю. Даже если половина того, что ты мне здесь наговорила, — девичьи фантазии.

— Дядя Гена, — умоляюще произнесла Марго. — Но я ведь вижу, что вы мне поверили. Зачем вы так говорите? Я уже взрослая.

— Ладно, но даже если ты уже взрослая, пожалуйста, дай мне слово, что сама не будешь больше лезть в это дело. Ведь если этот Крок действительно существует и так опасен, тебе лучше держаться подальше от него. Я сам во всем разберусь. Постараюсь разобраться. — Он погладил ее по волосам. — Хорошо? И я думаю, что твои отец все-таки ни в чем не виноват. Я знаю Славку много лет. Не такой он человек…

…Жизнь внешне оставалась такой же, как раньше: Марго по-прежнему ходила в институт и даже находила в себе силы для учебы. Изменилось лишь то, что рисунок и живопись у них временно никто не преподавал. Артур исчез. Марго не знала, помог ли ему уехать отец, чтобы обезопасить себя, или это сделал дядя Гена, чтобы помочь другу. Марго понимала, что сама она уже никогда не сможет быть такой, как когда-то — наивной и беззаботной. Ее мир шатался, не находя опоры, и это было пострашнее, чем крушение ее любовных иллюзий. Теперь ей даже смешно было вспоминать, какие забавные проблемы мучили ее совсем недавно. Иногда ей казалось, что она не выдержит, особенно тогда, когда она вспоминала Игоря. Слава Богу, что рядом была Надя. Такая же спокойная и тихая, как раньше. Надя тоже знала все, но не намекала ни на что даже словом, просто вела себя так же, как всегда, внимательно и заботливо, хотя другая на ее месте замучила бы Марго упреками — ведь из-за капризов и выдумок Марго, заставивших ее отца пойти на такое, не смогла отомстить за своего мужа Надина мама, которая, как поняла Марго, действовала вместе с Игорем, стараясь разоблачить мафиозную группировку. Марго было стыдно за себя, и она стискивала зубы, понимая, что ей нужно вынести все это, да и само присутствие Нади помогало ей стать более сильной и мужественной, ведь сильной и мужественной была сама Надя.

— Рита, — подруга подошла к ней на одной из перемен, — ты помнишь, что обещала быть у нас на свадьбе свидетельницей? В загсе пошли нам навстречу: врачи говорят, что я могу вот-вот родить. Нас распишут послезавтра. Ты придешь?

— Конечно, как ты можешь сомневаться? — Марго не решилась спросить, кто будет свидетелем со стороны Николая. Ей было больно даже упоминание об Игоре. Она радовалась, что он далеко, что ему ничего не угрожает, но говорить о нем было выше ее сил. Она жила одна на старой квартире — видеть постоянно отца ей не хотелось.

Регистрация брака была назначена на десять, и Марго чуть не проспала ее, потому что изо всех сил старалась продлить сон, в котором опять присутствовал Игорь. Он обнимал ее, ей было спокойно и хорошо, и мир был такой же, как когда-то, — крепкий и надежный.

Марго появилась в загсе ровно в десять, когда остальные уже были в сборе. Чуть запыхавшаяся, но безукоризненно одетая и причесанная, она вошла в приемную перед торжественным залом и стиснула руку в кулак, чтобы сохранить на лице приветливую улыбку и оно не выдало отчаяния и изумления. А отчаиваться и удивляться было отчего: рядом с невестой, безумно хорошенькой, в расклешенном белом платье, женихом, в парадном сером костюме, нарядными родителями Коли и Надиной мамой стоял… Игорь. Он вежливо поздоровался с Марго и сказал:

— Нам пора заходить.

Во время бракосочетания Марго мало что соображала — она понимала одно: Игорь здесь, он никуда не уехал. И ей было хорошо, потому что он стоял рядом, и было страшно, потому что она боялась за него. За отца она почему-то не боялась, хотя Игорь и остался. Когда все поехали к Николаю отметить рождение новой семьи, Марго пришлось поехать вместе со всеми. И там, сидя рядом с Игорем, она черпала силы в ободряющей улыбке Нади, которая, несмотря на то, что сама была так счастлива, тревожно следила взглядом за подругой.

Когда настала пора собираться домой и оставить молодоженов одних, Марго первая вышла на улицу. Как хорошо, что у Нади такой тесный двор и в проезде может встать только одна машина. Игорь, выйдя из подъезда, не пошел к своей «тойоте» — он все равно не смог бы выехать на дорогу, потому что в проезде стоял алый «рено». И он подошел к нему. Марго распахнула дверцу.

— Нужно поговорить, — спокойно сказала она.

— О чем нам говорить, малышка? Мы уже обо всем поговорили в прошлый раз. — Он сел рядом с ней. — Я не Артур, и не стоит вешаться мне на шею. Меня этим не проймешь. Так что убери машину, дай мне проехать.

— Хватит, Игорь. Я все знаю, — произнесла она, глядя на него. Его насмешливое «ой ли?» оборвалось под ее взглядом.

— Мой отец — не глава мафии. В этом ты ошибся. Он лишь согласился с ними сотрудничать, вероятно, потому, что растратился из-за меня, — сказала она. — Это я во всем виновата, а он всегда был честным и принципиальным, но не мог мне ни в чем отказать. Есть еще кто-то. Его кличка Крок. Я хотела, чтоб ты знал об этом. Вот и все. А тебе следует срочно уехать, я знаю, что ты остался из-за Нади. Это единственное, что ты мог сделать для нее, — выдать замуж и убедиться, что с ней все будет о’кей. Сделать для нее большее ты не сможешь, не повредив моему отцу и мне. Но бандиты не знают этого и решат, что ты хочешь довести дело до конца. Если раньше они лишь пугали тебя, то теперь могут убить.

— У меня нет слов, — наконец выдавил из себя Игорь после долгого молчания. — Когда ты успела так вырасти? Но тебе все равно меня не перехитрить. Что ты задумала? Ты так усиленно уговариваешь меня уехать. Ты решила бороться с ними одна?

— Я не собираюсь ни с кем бороться. — Марго невинно улыбнулась. — Я лишь хочу, чтобы мой отец был в безопасности. А пока ты здесь, это невозможно. Я, видишь ли, тоже не очень уверена в тебе. Сегодня ты решил одно, а завтра решишь другое. Пока ты любишь меня, ты не опубликуешь свои материалы. Но ты встретишь другую, полюбишь ее и тогда пустишь их в ход. Вот я и хочу, чтобы тебя здесь не было. Уезжай завтра, а пленку отдай мне. Я ее уничтожу. Сама. Я люблю тебя и не причиню тебе вреда.

— Ты очень умело изображаешь библейскую Юдифь, — сказал он. — Но на твои уловки я не поддамся, и головы Олоферна тебе не видать. Я передам пленку твоему отцу после того, как узнаю, что подпольный бордель перестроен под что-нибудь более приемлемое для нужд города и что семье Востоковых ничто не грозит. Я записан к нему завтра на прием, где я все это ему выскажу. А вечером у меня самолет. Завтра я улечу и вернусь в редакцию, пусть даже рядовым сотрудником. Через месяц, если все будет, как условлено, я передам пленку мэру и больше не вспомню о вашем городе. Так что тебе в это дело вмешиваться не стоит. Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь, как бы невинно ты ни улыбалась. Я не позволю тебе рисковать. И все завершу сам. Кстати, как дела у Полетаева?

— Он уехал, — сказала Марго. — Это единственное, что я могла для него сделать сейчас. Немного позже я вернусь к нему. Может быть, вернусь…

— И напрасно. Я не хотел бы, чтобы ты тратила на него свою жизнь. Я не верю в перерождение мерзавцев. Постарайся найти себе хорошего мужа. А я сделал для тебя все, что мог. — Он вышел из машины. — Я ведь все знал про него и добивался того, чтобы ты поняла сама, что его не любишь. А я… я никогда и не думал о тебе серьезно… в том смысле, чтобы жениться на тебе… Ты мне, конечно, нравилась…

— Кого бы ты ни изображал сейчас, твои слова противоречат друг другу. Я прекрасно знаю, что мы не можем жениться — ты оказался бы альфонсом и шантажистом. Хорошая была бы у нас семья! Прощай! — Марго захлопнула дверцу, собираясь уехать, но вдруг открыла ее и вышла из машины. — Пожалуйста, поцелуй меня на прощанье.