Старый Наавич склонил голову, стиснув скрюченными пальцами край стола. Гэйл был прав, абсолютно прав. Не существовало способа доказать, что игра была подстроенной, а стать нарушителем традиций, когда выплата долгов являлась священной обязанностью каждого марсианина...

— То же касается и меня, — усмехнулся Редински. — Я хочу получить свои десять тысяч немедленно. Согласитесь, что это еще дешево за то, что я умолчу о письме, посланном вами, в котором говорилось о контрабанде Пыли Грез в вашем грузе специй.

— Но это неправда! — Жестокая ненависть сделала обычно мягкий голос Наавича каким-то шероховатым. — В моем грузе не было наркотиков! В письме было предупреждение моему агенту на Земле, чтобы он тщательно оберегал груз от подобных вещей...

— Я знаю. — Маленький метис сидел, развалившись на стуле, и хихикал. — Но лишнее слово тут, потерянная страничка там, и... Словом, вы заплатите мне сегодня вечером, Наавич, иначе я завтра передам это письмо земной полиции. Говорят, что за последнее время было ввезено контрабандой слишком много Пыли Грез.

— О, Боги Марса! — прохрипел Наавич. — И ради этого Красная планета отдала свою свободу! В былые времена была лишь честь и Закон Лун! И тогда даже земные путешественники были храбрыми и честными людьми! Но теперь, когда такие существа, как вы, изгнанные с Земли, стремитесь использовать в своих интересах нашу доверчивость!.. Что плохого я сделал вам, земляне? Почему вы стремитесь захапать то, что я заработал своим потом? Неужели на Земле вовсе не осталось чести?..

— Давайте пропустим проповедь, — проворчал Гэйл. — Вы долго тянули. И я хочу получить деньги... нынче же вечером!

ДОЛГУЮ СЕКУНДУ Наавич стоял неподвижно. Внезапно гнев его уступил место безнадежности, и он опустился на свой стул, жалкая, обмякшая фигурка. В комнате воцарилась напряженная тишина. С космодрома поблизости донеслось кашляющее стаккато ракетных двигателей, когда какой-то грузовоз принялся разогреваться перед стартом. По стеклу тихонько постукивал несомый ветром вечный песок с красных равнин Псидиса. На улице все громче слышался смех и гул голосов.

— Таково желание Богов, — в голосе Наавича звучала горечь побежденного. — Лучше потерять состояние, чем честь. Я сделаю необходимые приготовления и заплачу вам перед Свадьбой Лун. Сейчас первый час ночи. Вы, Гэйл, ждите меня на набережной канала Хань в начале третьего. За Межпланетными складами, где никто не станет свидетелем моего позора. Вы, Редински, приходите за деньгами туда же полчаса спустя. А теперь... — Наавич встал и пошел к двери с торжественным достоинством, которое является чисто марсианской чертой. — Желаю вам радости Фестиваля Лун.

— Ну, хорошо. — Гэйл лениво поднялся на ноги. — Я так и знал, что у вас есть деньги. Только никаких ваших маленьких марсианских хитростей. Просто не забывайте, что если со мной что-нибудь произойдет, то Редински засвидетельствует, с кем я встречался и зачем. Он станет совершенно беспристрастным свидетелем.

— Что касается меня, — Редински рассмеялся и похлопал по выпуклости под мышкой его пиджака, — у меня есть маленький друг, который помогает мне не волноваться. Все, что я хочу получить, так это наличные.

— Не бойтесь, — Наавич поклонился с тщательно продуманной любезностью. — Смерть приходит к таким, как вы, Гэйл, от руки ваших же недобропорядочных собратьев, а к таким, как вы, Редински, от лучей в камере смертников. До встречи, земляне. Пусть ваша ночь будет долгой!

Снова оставшись один в своем маленьком офисе, старый «красномордик» выдвинул ящик стола и достал пачку тисненых золотом листков. Десять тысяч таэлов... а ему нужно двадцать. И где в такой поздний час можно добыть нужную сумму?

Наавич машинально повернулся к окну и пристально поглядел на глубокое, иссиня-черное небо. Там висели, словно громадные, спокойные, немигающие глаза, смущенные сдвоенные луны, купая Олеч в призрачно-белый свет. Губы Наавича задрожали.

— О, древние Боги Марса! — прошептал он. — Помогите мне!

ТОЙ НОЧЬЮ дом Егора Ту был переполнен. Беззаботные игроки, теснившиеся за длинными столами, не сводили глаз с больших стеклянных шаров, в которых зеленые, быстро-растущие споры боролись за выживание.

Тони Гэйл, стиснутый между меланхоличным венерианином и насупленным юпитерианином, пытал свою удачу. Перед ним лежала немалая кучка монет и банкнот, представлявших валюту всех планет.

Гэйл долго глядел на шар, потом перевел взгляд на светящиеся часы на стене. Без четверти три он должен встретиться с Наавичем. Превосходное время, чтобы уйти, пока он не в проигрыше. Усмехнувшись, Гэйл набил бумажник различными купюрами и, кивнув безразличному, с деревянным лицом Егору, покинул игорный дом.

Улица, где располагалось заведение Егора Ту, была тихой и темной. Весь Олеч искал веселья и развлечений в других местах — на ярко освещенном Космическом Рынке, на полной музыки и смеха Ки-стрит и Харкен-Роуд. Гэйл неспешно пошел по Дэк-стрит, мимо грязных витрин магазинчиков, мимо тускло освещенных, зарешетчатых окон, из которых доносился тихий смех и тихие голоса, мимо теряющего блеск Этох-сквера, призрачного в бледных лучах лун.

По мере приближения к каналу Хань прохожих становилось все меньше, потому что у здешней набережной была дурная слава. Лишь изредка попадались скользящий мимо «красномордик» с бесшумной поступью, изумленный пьяный крестьянин из долины Ахерона, заплутавший в лабиринте улиц темнолицый, злой кочевник из пустыни за Псидианом, и какой-нибудь тихий, согбенный искатель то ли мести, то ли удовольствий. Потом вообще никого не стало, хотя Гэйл слышал доносившиеся от далекого Космического Рынка взрывы смеха и крики.

Пешеходная дорожка по берегу канала была скрыта в темноте. Двойные луны, висевшие низко на западе, бросали косой свет, и тени складов протянулись до самой середины канала по мутной, маслянистой воде. Чуть покапчивались на волнах, поднимаемых редкими водными такси, ряды пришвартованных, пустых барж.

Выбирая путь среди штабелей коробок и тюков, Гэйл обогнул Межпланетные склады. Смутное беспокойство шевельнулось в душе, когда он осторожно шел, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.

Внезапно Гэйл услышал тихий шелест шагов, направляющихся к нему. Он тут же замер. Может, это какая-нибудь космическая крыса, ищущая легкую поживу? Неподвижно стоя в тени штабеля чемоданов, Гэйл ждал.

Внезапно взревели ракетные двигатели, и в небо прыгнул грузовоз с широкой кормой. Его выхлоп, — широкие, темно-красные молнии, — на миг превратил набережную в аляповато-багровый ад. И в этот момент Гэйл увидел морщинистое, бесстрастное, ржавого цвета лицо старого Наавича, его круглые, зеленые глаза, подслеповато мигающие. Выхлоп грузового корабля тут же погас, превратившись в мерцающую точку, и послышался дрожащий голос:

— Гэйл? Матоул Гэйл?

— Это я, — прерывающимся голосом ответил игрок. — Принесли денежку?

— Да, — вздохнул старый Наавич. — А вы не согласитесь на меньшую сумму?

— Ровно десять тысяч, — сказал Г эйл, доставая из кармана листок. — Вот ваша расписка.

Послышался шелест пылевика старика, хруст новеньких банкнот. Гэйл увидел их золотистый отблеск в слабом свете звезд.

— Десять тысяч. — Голос старого Наавича напоминал шелест песка на неугомонном ветерке. — За час до Свадьбы Лун. Так что честь моего дома спасена.

— Гмм... — Гэйл стал в темноте пересчитывать банкноты, тиснение указывало его опытным пальцам их достоинство. — Девять... Десять! Точно! Держите вашу расписку. Спасибо, старик! Возможно, это научит вас никогда не играть на деньги с землянами.

Насмешливо захихикав, Гэйл сунул деньги в карман.

— Это я должен благодарить вас, — пробормотал Наавич, — за то, что вы позволили мне выплатить вам долг.

Криво улыбнувшись, старик сунул руку под пылевик.

РЕДИНСКИ, БОДРЫМ шагом идя вдоль берега канала, мычал себе под нос мелодию фривольной песенки. Ночь, подумал он, открывает неожиданные возможности. Вполне вероятно, что, кроме десяти тысяч Наавича ему подвернется кто-то еще, пусть и не настолько набитый деньгами, но все же и ему можно оказать минутку внимания. Какой-нибудь пьяненький космонавт, карманы которого могут облегчить от монет с различных планет ловкие пальцы Редински. Ночь была раздольем для космических крыс и всех тех, кто предпочитал жить без трудов праведных. Редински ускорил шаг, стремясь поскорее закончить дельце со старым Наавичем и вернуться в пирующую толпу в таверне Ксоула.