ОБРАТНО В РОССИЮ
Я вернулся в Мюнхен, за пару-тройку месяцев подготовил и дал в эфир практически все привезенные из первой командировки материалы и... снова стал собираться в дорогу. Россия притягивала и манила меня. Я не мог уже больше бездумно сидеть в уютной квартирке, тупо уставившись в "тель-авизор" и потягивая баварское пиво, или шататься по кабакам, шлюхам и прочим сомнительным компаниям. "Во чужом пиру похмелье" становилось невыносимым. В октябре 92-го я подготовил и отправил два факса - в Минобороны Росиии и в Главное Командование ОВС СНГ - и вскорости получил ответы. В приложении к этой главе я приведу оба факсимиле, дабы читатель сам мог сравнить отношение ко мне со стороны МО РФ и Главкомата ОВС СНГ. Мой второй "бон вояж" в Россию в конце осени 92-го был мало чем примечателен. Единственное интервью в российских военных структурах, как я уже говорил, было взято у тогдашнего командующего ВДВ генерал-полковника Подколзина. Зато в Главкомате ОВС СНГ я поработал более плодотворно, фактически став желанным гостем в кабинетах и Главкома, и его заместителей. Не было проблем и в работе с такими структурами, как СВР и Министерство безопасности России. Видимо, мой по-человечески нормальный и объективный подход к деятельности данных силовых ведомств вполне удовлетворял их руководство, и оно не чинило препятствий. Так что совсем без материалов я, конечно, не остался.
В эту вторую командировку вместе с уже успевшим выйти в запас Мишей Елистратовым мы наконец-то съездили в Ленинград. Он познакомил меня с некоторыми из своих друзей и бывших сослуживцев. Младший из братьев Зубковых, Саша, в прошлом капитан 3-го ранга, командир БЧ-3 атакующей атомной подводной лодки, классифицируемой в натовских справочниках как "Дельта-4", а ныне подающий надежды бизнесмен-финансист, получил предложение стать одним из авторов "Сигнала", готовя материалы по ВМФ и военно-экономическим вопросам. С другим автором было немножко сложнее, ибо в то время он продолжал еще служить, поэтому его материалы на радио "Свобода" приходили через Мишу Елистратова. Теперь, я думаю, этого автора давно уже военного пенсионера - я могу представить под его настоящим именем: кавалер двух орденов Красной Звезды, участник боевых действий в Афганистане, подполковник запаса Андрей Карганов. Но в ту пору он занимал должность заместителя начальника управления боевой подготовки округа, и я не мог подставлять его под горячую руку скорого на расправу командующего Селезнева.
Тогда же мне пришлось распрощаться с одним из авторов - писателем Игорем Буничем. Его материалы по военной истории уже перешли грань реальности и объективности, все больше отдавая просто больной фантазией и очернительством. С меня в свое время с лихвой хватило одного такого фантазера - проживающего в Англии беглого майора ГРУ Виктора Резуна. Российскому читателю он более известен под громким псевдонимом Суворов. Но Бунич ухитрился переплюнуть даже эту Алису из Застеколья (на армейском жаргоне ГРУ иногда называют не только "аквариумом", но и "стекляшкой").
В тот наш приезд в Ленинград Михаил Елистратов познакомил меня еще с одним человеком - доктором технических наук Николаем Сунцовым. Капитан 1-го ранга в отставке Николай Николаевич Сунцов оказался одним из создателей и разработчиков советского ядерного оружия и после знакомства с концепцией моей программы дал согласие давать для нее материалы, оговорив при этом, что технические подробности он сведет к разумному минимуму, дабы они не выглядели как пособие для начинающий ядерных террористов по типу "сделай сам". На самом же деле для этого, конечно, были иные причины, связанные с понятием "секретоноситель", но шутка мне показалась удачной. Один из самых первых радиоматериалов Николая Ивановича Сунцова я приведу в конце настоящей главы в традиционном приложении "По страницам программы "Сигнал", а из всего написанного им для "Сигнала" по истории и современности советского и российского ядерного оружия можно было бы составить отдельную книгу.
Вдоволь нагулявшись по Питеру, мы с Мишей вернулись в Москву. Я практически уже был готов к отбытию в западном направлении, но у меня оставалась еще одна непокрытая тема - ветераны афганской войны и их место в нынешних политико-государственных структурах России. В прошлую командировку мне удалось встретится и поговорить с лидерами двух ветеранских организаций: Русланом Аушевым и Александром Котеневым. В этот раз я замахнулся на нечто большее, решив все-таки взять интервью у Александра Руцкого. Нельзя сказать, что я до этого не пробовал выходить на Руцкого. Пробовал, и не раз, как по телефону, так и находясь в Москве еще летом 92-го. Но каждый раз это почему-то срывалось. От одного из тогдашних соратников Руцкого, полковника, а впоследствии генерал-майора авиации Николая Столярова, толку в решении этого вопроса оказалось мало. Второй бывший соратник Александра Владимировича, генерал Стерлигов, уже практически подвел меня к цели, но помешали обстоятельства. В этот раз я решил не рисковать и действовать наверняка через советника вице-президента России Андрея Федорова, с которым меня свел мой автор Андрей Шарый.
Через несколько дней раздался долгожданный телефонный звонок и меня пригласили в Кремль. Прямо скажу, мне опять не повезло. Пока прапорщики из Главного управления охраны, дежурившие на КПП Спасских ворот Кремля, решали архиважную государственную задачу; следует ли разрешить проход через оные врата предъявителю иностранного паспорта, Руцкой куда-то укатил по делам, а мне пришлось беседовать с Федоровым, что, сами понимаете, вовсе не одно и то же. Мой старый кореш Алексей Мананников, депутат Верховного Совета России, долго смеялся над всей этой историей. Потом спросил:
- Ну и при каких обстоятельствах тебе все же разрешили пройти в Кремль через ворота Спасской башни?
- Только в сопровождении гражданина России,- скорчив кислую мину, ответил я,- но, пока его искали, Руцкой из Кремля уже уехал.
Хохот стал заметно громче.
- Ты бы, долбаный депутат, лучше не смеялся, а придумал что-нибудь,посоветовал я.
- А что тут можно придумать? Разве что повесить у ворот башни большой плакат с надписью: "Собакам и обладателям иностранных паспортов вход в Кремль через Спасские ворота разрешен только в сопровождении граждан России",- давясь смехом, внес рацпредложение депутат Мананников.
Ну что с него брать, с "народного избранника"! Впоследствии, уже став членом Совета Федерации и заместителем председателя комитета по международным делам, Алексей не раз оказывал мне помощь и в получении многократной въездной визы в Россию, и в моей корреспондентской работе. В политическом же плане из лагеря защитников "демократии" образца августа 91-го, после того что случилось в октябре 93-го, Мананников окончательно перешел в ряды оппозиции. Сейчас он уже давно не депутат, живет в Новосибирске. Изменилось ли его мировоззрение? Не знаю. Последний раз мы виделись в конце 95-го.
Уже перед самым моим отлетом позвонил Володя Пластун и попросил заехать. Он наконец разыскал мне домашний московский телефон Игоря Николаевича Морозова. Невзирая на явное желание Владимира Никитовича "посидеть на дорожку", я вежливо отказался и тут же набрал переданный мне телефонный номер. Игорь сам снял трубку. Я представился, но ожидаемой мною реакции с той стороны провода не последовало. Мы все же проговорили больше часа, в основном об афганской войне. Весь обратный полет в Мюнхен я изводился одной-единственной мыслью: "Тот это или не тот Игорь Морозов, которого я помнил еще с раннего детства?"
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Николай Николаевич Сунцов - доктор технических наук, профессор, капитан 1-го ранга в отставке. Живет в Санкт-Петербурге. Один из создателей и разработчиков термоядерных боеприпасов для Военно-Морского Флота СССР. Предлагаемый вниманию материал Николая Николаевича явился своего рода откликом на ряд публикаций в российской и зарубежной прессе о ЦНИИ-12 МО РФ и подчиненных ему сейсмологических лабораториях, а также, об имевших-де место ядерных испытаниях, способных если не вызвать землетрясения, то существенно усилить их балльность по шкале Рихтера.
