.... Наконец мой автореферат был написан, работа переплетена, оппоненты назначены. Диссертацию я подал в Ученый Совет Латвийского университета, что ускорило время моей защиты и удовлетворило моего руководителя.

Казалось, жизнь начинает налаживаться!

.... Первая половина Олиной беременности протекала легко. Но, узнав, что будет двойня, она забеспокоилась. Стать матерью двоих детей в 25 лет ей казалось неправильным и несправедливым. Я был свидетелем, как однажды Надежда Петровна пыталась сказать ей, что расти двоих детей одновременно не так уж и плохо.

– Только не для меня, – резко оборвала она мать.

И я впервые услышал в ее голосе металлические нотки.

За месяц до родов Олю положили в больницу на сохранение. Тяжелые роды, кесарево сечение и затяжная послеродовая депрессия – вот что нас ожидало в скором будущем.

…. Помню, мы приехали забирать Олю из роддома, нас уже там ожидали мои и Олины коллеги. Среди них была и Катя. Мы с Олей вышли из роддома, неся каждый по драгоценному кулечку. Все бросились поздравить Олю с рождением двойняшек. А Катюша подошла к нам с Надеждой Петровной со своим маленьким букетиком моего любимого цветного горошка и протянула его мне.

Где она смогла найти ранней весной эти летние цветы, непонятно? Ни о каком фотографировании я тогда, конечно же, не мог и думать.

.... А три года спустя, на нашу с Катей свадьбу, мы получили от моего приятеля в подарок бесценную для нас фотографию. На фоне роддома гордый папаша рассматривает личико своего ребенка, а рядом стоят улыбающаяся Надежда Петровна и Катюша со своим скромным букетиком. Именно эта фотография сейчас и украшает первую страницу Диминого альбома.

.... Основную заботу о детях на себя взвалила Надежда Петровна. Я был на подхвате: подгузники, детское питание, прогулки с детками. В помощь взяли приходящую няню. Уставали страшно.

Но все это компенсировали две одинаковые премиленькие мордашки, отличающиеся лишь маленькими родинками: у Димы на правой бровке. а у Машеньки на левой. Вели они себя очень тихо и спокойно, словно чувствуя, что маме трудно и сейчас не до них

.... Спустя два месяца Оля была уже в прекрасной форме и засобиралась на работу. Вначале на полставки, а через месяц уже уходила утром, а возвращалась после шести. Ответом на мою просьбу помочь Надежде Петровне вынести коляску были большие удивленные глаза и вопрос:

– А где няня и разве мама не справляется?

Детки уже сидели, аукали, возились со своими игрушками. Забавно было наблюдать как быстро они растут. Забавно всем, кроме их мамы. Ну, а дальше все банально, банальней не придумаешь. Очень часто Олю домой подвозили на машинах коллеги, хотя весь путь пешком до дома через красивейшие парки занимал не более десяти минут!

– Да им все равно по пути, – отшучивалась Оля.

Менялись марки, менялись цвета машин. Но, с некоторых пор, машина красного цвета стала мелькать все чаще и чаще, а Оля начала приходить с работы все позже и позже. А я все чаще и чаще стал ожидать ее возвращения, стоя у окна и волнуясь, чтобы с ней ничего не случилось.

…. И вот однажды, подвезя Олю к дому, машина не уехала. Сердце мое сжалось от предчувствия чего-то нехорошего, я не мог сдвинуться с места. Оля забежала в спальню, через некоторое время вышла оттуда с небольшой спортивной сумкой и подошла ко мне. Мое горло сжимала спазма, и я не мог произнести ни слова. Оля тихо сказала:

– Спасибо, – повернулась и ушла.

За что спасибо? За то, что не остановил, не побежал догонять, за то, что не стал скандалить?

Но ведь она прекрасно знала, что и я, и Надежда Петровна сделал бы все, лишь бы она была счастлива.

.... Дальнейшее развивалось как-то слишком уж стремительно. Через пару недель я уже был повесткой вызван в суд. Оля в суд пришла в сопровождении красивого молодого человека. На суде все переговоры проходили через адвоката. Развели нас мгновенно, разделив детей.

Надо отметить, такая практика в те времена, при условии, что родители самодостаточны, была принята.

.... Уже через неделю этот молодой человек, волнуясь и заикаясь, на смешанном русско-латышско-немецком языке говорил мне о своей любви, о том, что с ним Оля с дочкой никогда ни в чем не будут нуждаться и будут счастливы, что он дипломат, что срок его работы в Латвии кончился, и, зная, как сильно я ее люблю, он меня просит подписать бумаги, позволяющие Оле вывезти ребенка за границу.

Я смотрел на него и узнавал себя. Удастся ли ему сделать то, что не удалось мне?

И, конечно же, я был готов сделал все, лишь бы Оля была счастлива. Бумаги тут же появились передо мной. Все бумаги были оформлены по форме, с заверенными нотариусами переводами.

Через пять минут после его ухода появилась Оля. Взяв на руки наспех одетого ребенка, она что-то тихо сказала матери. Я услышал только как Надежда Петровна жестко ответила:

– Нет.

Оля, подойдя к двери, обернулась и почему-то опять, обращаясь ко мне, сказала:

– Спасибо.

Спасибо за что?

За то, что позволил резать по живому!

За то, что согласился не видеть своего ребенка, и даже нормально не попрощался с ним!

За то, что позволил бросить полугодовалого сына и забыть о его существовании!

Наконец, позволил лишить возможности матери встречаться с дочерью и видеть, как растет ее внучка!

Скольких людей еще нужно сделать несчастными для того, чтобы осчастливить нашу Оленьку!

Я обязан был еще раньше сделать все, чтобы этого не допустить!

Но, сейчас не время начинать копаться в себе, анализируя свои ошибки и посыпая голову пеплом.

Нет! Только не сейчас!

Никогда больше я не позволю кому-либо обидеть моего сына и эту пожилую женщину, черную и сгорбившуюся от горя, но ставшую мне такой близкой и родной.

Мы видели, как выскочив из дома, Оля с Машенькой попали в объятия молодого человека.

Они смеялись и были счастливы! Им все удалось!

А мы с Надеждой Петровной стояли у окна и наблюдали, как наша любимая Оленька, разодрав нас в клочья, бежала за своим счастьем.

Я не чувствовал ни боли, ни огорчения. Я наблюдал за всем происходящим, как бы со стороны, и думал о том, что мы с этого момента стали совсем другими! Надежда Петровна, полагаю, думала о том же. Да, мы были побиты, но мы не были раздавлены. И я чувствовал огромную ответственность за этих двух существ, абсолютно беззащитных и доверившихся мне.

Я обязан их защитить, и я это сделаю!

Глава 3.

.... Уже через неделю я успешно защитил свою диссертацию. Катюша присутствовала на моей защите, поздравила, но на банкет не пришла, сославшись на занятость.

Через месяц мы, все ее бывшие коллеги, поздравляли уже ее с успешной защитой. Она была страшно смущена вниманием к своей персоне, всех поблагодарила, отметив, что без моего участия и помощи ей это вряд ли бы удалось.

.... Время бежало быстро. Надежда Петровна занялась благоустройством нашей жизни. Мне был выделен отдельный кабинет, вся мебель в котором была обновлена. Димина детская представляла собой образец детской комнаты.

День Диминого дня рождения решили отметить походом в зоопарк и вечерним чаепитием с моими родителями.

Май, все цветет и благоухает. Восторги, еще не очень уверено шагающего малыша, при виде мелких зверушек и полное не восприятие больших, все это удивляло и умиляло. Возвращался я уже со спящим сыном на руках. А дом нас встречал разноцветными шарами, гирляндами и вкусными запахами.

Оказалось, не полагаясь на свой вкус, Надежда Петровна позвонила Кате и попросила помочь ей организовать этот маленький праздник для малыша. Та с радостью согласилась.