Двигаясь по следам священного рубина, граф Сен-Жермен оказывается наконец в Дели.

Вечером в начале ноября 1956 ода он сидел за столом в отеле «Империал», одном из немногих отелей-космополитов города, сохранивших заметные следы англо-саксонского влияния.

Он ужинал в одиночестве. Лицо его стало гораздо более смуглым с того момента, как он покинул Лондон полгода тому назад.

Внезапно в противоположном конце зала появилась фигура индуса с бородой на выразительном лице; в глазах его сверкало мистическое пламя. На плече вошедшего сидел гриф.

Индус медленно переходил от столика к столику, предлагая за несколько рупий предсказать будущее. Он просил подозвавшего его человека назвать три любых цветка, и затем раскрывал перед любопытным его будущее. В конце концов он очутился перед столиком Сен-Жермена. Он долго и пристально смотрел на графа, который не моргая выдержал взгляд блестящих черных глаз. Некоторым из присутствующих показалось, что между ними проскочила искра электрического разряда. Удивителен был контраст между черными непроницаемыми глазами индуса и светло-голубыми прозрачными глазами европейца.

Жадугар произнес голосом чревовещателя несколько слов на неизвестном языке, но Камби ответил ему по-английски:

— Я немного понимаю санскрит, маг, но не говорю на нем настолько хорошо, чтобы ответить тебе. Я могу назвать три цветка, но вряд ли тебе понравится то, что они откроют.

— Я жду, — ответил маг на ломаном английском.

— Орхидея, гибискус и лилия…

Бадиших Жадугар отвел глаза

Камби увидел, что вены на его лбу вздулись. Коршун слегка приподнялся на лапах и захлопал крыльями, наполнив помещение бархатным шорохом.

Индус бросил с гневом:

— Вы не имеете права охотиться за «Глазом Будды». Он должен принадлежать мне. Вам что, недостаточно предупреждения, сделанного в Фатехпуре Сикри?

Широко размахнувшись, он швырнул что-то на стол, повернулся и исчез. Упавший между тарелок большой черный скорпион устремился к Камби, высоко подняв хвост с ядовитым жалом. Граф вскочил, резко отодвинув стул, и коротким движением руки, на которой находился перстень со скарабеем, поймал скорпиона и раздавил его пальцами.

Теперь он понял, почему два дня назад, когда он осматривал развалины мертвого города Фатехпур Сикри, расположенного недалеко от Агры, его попытался задушить шелковым шнуром туг-душитель. После ожесточенной схватки графу удалось одержать верх над убийцей, и он сбросил нападавшего с городской стены высотой более пятидесяти футов на острые камни. В ушах Камби еще звучал ужасный крик падающего в пропасть индуса.

Жадугар исчез из отеля так внезапно, словно под его ногами разверзлась земля. Но у Камби сохранялось ощущение, что маг все еще находится где-то поблизости. Он пробормотал:

— Я тоже считаюсь колдуном в своей стране. Я — Тамаша. И скорпион не может причинить мне вред — это мой зодиакальный знак.

В его ушах раздался хриплый голос мага-индуса:

— Мы встретимся еще раз в Каши… встретимся в Каши… в Каши… в Каши…

Камби поднялся к себе в номер в глубокой задумчивости. На следующий день он должен был лететь в Бенарес, священный город, который в древности иногда называли Каши.

Солнце палило во всю, хотя было только девять утра, когда граф занял место в дребезжащем всеми деталями автобусе, чтобы добраться до аэропорта Сафдаржунг.

Там он еще раз столкнулся с этой поразительной игрой контрастов, которыми так богата земля Индии. Вот и сейчас контуры сверкающего на солнце современного пассажирского самолета четко вырисовывались на фоне древней гробницы индийского царя Сафдаржунга, красно-коричневые купола которой вздымались рядом с посадочной полосой.

Камби занял свое место в самолете. Пристегивая ремни, он посмотрел в иллюминатор и заметил в толпе провожающих на краю поля неподвижную фигуру индийского мага с черным силуэтом грифа на плече.

Когда самолет через полтора часа совершил промежуточную посадку в Лукноу, Камби увидел Бадшаха Жадугара, который находился в пестрой толпе, наблюдавшей за приземлением самолета. Прибыв в Бабатпур, аэропорт Бенареса, Камби показалось, что он опять увидел мага, прятавшегося за зданием аэропорта.

Высоко в небе над самолетом медленные круги описывал гриф.

Сойдя с DC-3, Сен-Жермен заметил направляющегося к нему величественной походкой большого черного добермана с острыми ушами. Когда пес остановился рядом, граф наклонился и почесал у него за ухом.

— Ну, здравствуй, старина, — промолвил он. — Ну, и кто ты на этот раз? Вельзевул, глава духов ада?

Пес заворчал в ответ, показав острые клыки.

— Ах, извини. Значит, ты Асмодей, демон пагубных наслаждений. Я всегда путаю вас. Но кто виноват, что вы решили стать столь похожими? Ладно, так ты со мной?

Пес принялся тереться о его ногу, повизгивая от удовольствия.

— Хорошо, хорошо, — улыбаясь, остановил его граф. — Я всегда чувствую себя уверенней, когда один из вас находится рядом.

К графу приблизился бородатый сикх и спросил:

— Are you sahab Saint-Germain? (Вы господин Сен-Жермен?)

— Yes, — ответил граф.

— Atcha. Will you follow me, please, the taxi is waiting. Mister Gupta has not been able to come personally and told me to drive you back to the hotel. (Хорошо. Будьте любезны следовать за мной, такси ждет вас. Мистер Гупта не смог встретить вас лично и поручил мне отвезти вас в отель.)

Камби последовал за сикхом, гордо шествовавшим в рваной рубашке, лохмотья которой развевались на ветру, не заправленные в брюки, как это принято в Индии. Пес не отставал от них.

По дороге шофер извинился от имени мистера Гупты, управляющего отелем, за то, что тот не смог лично встретить уважаемого гостя.

Граф почти не слушал водителя; через боковое стекло американского автомобиля, на большой скорости мчавшегося к городу, поднимая густой шлейф пыли, он следил за зловещим полетом грифа, планировавшего над такси на высоте нескольких десятков метров.

Через полчаса бешеной гонки на скорости около 100 километров в час, во время которой водитель должен был выполнять настоящий слалом между запряженными быками повозками, нагруженными соломой возами, влекомыми верблюдами с гордо поднятыми презрительными мордами, полуголыми индусами, то и дело неожиданно возникавшими перед радиатором и не торопившимися уступать дорогу, флегматично позволяя автомобилю едва не задевать их, а также дремлющими посреди шоссе священными коровами, они остановились перед гостиницей. Это был «Отель де Пари», одна из двух гостиниц Бенареса, расположенных друг против друга на окраине города. Только здесь европеец мог рассчитывать на более или менее сносные условия проживания, считавшиеся роскошными для Бенареса. «Отель де Пари» был сооружен в колониальном стиле во времена британского владычества. Он был окружен открытой верандой, обрамленной высокой колоннадой с арками, за которой находилось большое белое одноэтажное здание с толстыми стенами.

Владелец отеля, Дас Гупта, приветствовал графа, как своего старого друга. Оставив вещи в номере, граф снова уселся в такси и направился в Сарнат. По дороге он с любопытством взглянул на большого слона с морщинистой кожей и огромными излохмаченными ушами, словно побитыми молью, который бродил возле отеля на радость туристам, непрерывно щелкавших фотоаппаратами в надежде запечатлеть на память его массивную элегантность.

На улицах Сарната кишела толпа, в которой находились представители многих азиатских стран. Здесь можно было увидеть прибывших на празднование 2500-летнего юбилея Будды тибетских монахов с бритыми головами в шафрановых одеяниях, японцев в кимоно, китайцев в поношенных балахонах, величественных индийских женщин в пестрых сари, яркие цвета которых еще выгоднее смотрелись на фоне их смуглой кожи.

Выйдя из такси, Сен-Жермен обратил внимание на высокого тибетского монаха в желтой одежде с черной каймой, пристально смотревшего на него холодными раскосыми глазами.