Расторгуев глубокомысленно молчал, внимательно разглядывая предложенные ему снимки. Слишком внимательно рассматривал, словно искал в них какой-то подвох, ретушь или подчистку. И слишком долго… Для Кедрина, жившего в последние дни как на иголках, медлительность «Главного Теоретика» института была сущей пыткой.

— Я надеюсь, ты не считаешь меня злостным мистификатором?.. — спросил Кедрин. — Или отпетым фальшивомонетчиком?.. Или как там всё это ещё называется?..

— Фото-монтажником… — подсказал суетливому другу задумчивый Расторгуев.

— Во-во! — поддакнул Кедрин. — Примерно так меня теперь и будут кликать все! Так что, если хочешь последовать примеру трудящихся масс, вставай в общую очередь. Принимаю любые насмешки в свой адрес по четвергам с трёх до пяти.

— Я до четверга не выдержу, — усмехнулся Расторгуев, — так что терпи сейчас…

Кедрин развёл руками.

— Ладно уж, давай, — сдался он. — Наваливайся… Стерплю как-нибудь. По дружбе…

Расторгуев сложил снимки в толстую стопку.

— Да, это надо было видеть самому! Если бы мне об этом просто рассказали, я бы не поверил! Счёл бы всё розыгрышем.

— А я и сам до сих пор не могу во всё это поверить! — сказал Кедрин. — Хотя не кто иной, как я заряжал лабораторную фотокамеру, и он же следил за её работой.

— Фантастика! — признал неоспоримый факт Расторгуев. — Совершенно невероятная вещь! Но она, безусловно, реальна, а потому должна всему иметь вполне разумное объяснение. У тебя, надеюсь, уже есть какая-нибудь рабочая гипотеза?

— Да гипотез этих у меня — хоть отбавляй! — фыркнул Кедрин. — И все они рабочие! Случайность и чью-то глупую шутку я сразу отмёл, поскольку съёмки велись непрерывно. Ну и кто может ТАК подшутить? Разве что сам Господь Бог?..

— А если вдруг?.. — Расторгуев смотрел на него почти насмешливо. — И что тогда?..

Кедрин удивлённо поглядел «Главному Теоретику» прямо в его зелёные глаза.

— Ты это серьёзно?..

— Вполне. А если всё-таки?..

Кедрин отмахнулся от него рукой.

— Да ну тебя! Это же ещё больший бред, чем всё остальное! И я слишком хронический материалист, чтобы так легко поверить в Бога. Мне нужно сначала очень серьёзно разочароваться в науке. Но даже если и так, неужто у них там, на небеси, творятся такие же безобразия? Нет, ты подавай мне что-нибудь пореальнее.

— Тогда «лучи — встречники»? — сделал очередное предположение Расторгуев.

— Во! Во!! Во!!! — сказал Костин, не скрывая удовольствия. Уже гораздо теплее… С этого и надо было начинать! А то приплёл какую-то чушь! Я тоже поначалу подумал о «живущих назад», но как-то всё это не вяжется с Будущим. Тут явно что-то иное… Скорее, это лучи из какого-нибудь параллельного или даже перпендикулярного нам мира. Есть некоторое сходство, но присутствуют и существенные различия!

Расторгуев закрыл глаза, сильно сжал двумя пальцами переносицу, и интенсивно подумал.

— Наверное, ты прав… — сказал он наконец. — Это скорее похоже на ИХ настоящее, чем на НАШЕ Будущее. Они, возможно, шли в своём развитии несколько иным путём.

Он снова перебрал снимки, раскладывая из них на столе непонятный пасьянс.

— А по энергетике получается?

— Энергии даже с избытком! — обрадовано сказал Кедрин. — Могли пройти и не один слой!

— Издалека… — сказал Расторгуев задумчиво.

— Может быть. А может, и соседи. Тут расстояние, скорее всего, не играет никакой роли!

— И ты всё это поведал общественности?.. — спросил Расторгуев несколько испуганно.

— Если бы я это сделал, ты бы уже носил мне передачи в психушку! — фыркнул Кедрин. — Нет, мы пока темним. Мои ребята помалкивают в унисон, а я играю роль рыжего клоуна. До сегодняшнего дня мне это удавалось, а завтра… Я не тороплюсь поднимать шум, надо сначала довести начатое дело до конца. Для того я и вытащил тебя из отпуска. Ты мне нужен! Позарез! Практик я со стажем, а вот с теорией у меня, сам знаешь, всегда было весьма туговато. Плохо интерполировать могут даже младенцы, а вот хорошо экстраполировать… Ну, так как, берёшься? Лавровый венок, разумеется, потом поделим пополам. Твоя дражайшая будет в восторге — сейчас конец лета, пора интенсивного консервирования овощей.

— А как будем делить кандалы?.. — криво усмехнулся пессимистичный Расторгуев.

— Я надеюсь, что до этого не дойдёт! — Кедрин трижды сплюнул и, за неимением натурального дерева, трижды постучал по прессованным опилкам рабочего стола.

— Я тоже очень хотел бы на это надеяться, — признался Расторгуев. — Сидеть за решёткой в крупную клетку как-то утешительнее за свои, а не за чужие ошибки…

— А что такое ошибка?!. — вдруг взвился на дыбы Кедрин. — Это всего лишь один неверный шаг на пути к Истине! Ладно, я споткнулся и свернул себе шею, но для кого-то другого место моего смертельного падения станет отправной точкой!

— И что ты задумал?.. — осторожно спросил Расторгуев. — Надеюсь, для меня это не тайна?

— Да, собственно, ничего особо экстравагантного! Привычная для нас банальность! Рядовой ступенчатый зондаж. Каждую последующую градацию будем определять только после получения предварительных результатов предыдущих экспериментов. Частица довольно массивная, расколем её на более мелкие, а потом…

Кедрин выразительно показал руками, как это всё в мировой науке обычно делается.

— А энергии нам хватит? — поинтересовался Расторгуев. — Сколько сейчас в накопителях?

— Вот тут я пас… — развёл руками Кедрин. — Энергии у нас пока, вроде, полно, а относительно потребной… Считай!

Расторгуев подошёл к своему истасканному в непрерывных делах «Макроцефалу» и сел за его пульт. Кедрин поработал неплохо: он уже ввёл в его могучую «думалку» не только основные данные, но даже и вспомогательную информацию — подсказку.

— Ко мне вопросы будут? — лениво поинтересовался Кедрин. — И какие именно?

— Пока нет, — сказал Расторгуев, усаживаясь поудобнее, и привычно забегав по родной клавиатуре уже чуть отвыкшими от этих проблем пальцами. — Но только пока.

— Тогда я отсюда пошёл… — облегчённо вздохнул Кедрин. — Не буду мешать, у тебя же на моё присутствие в творческом процессе сильная мозговая аллергия…

— Да, катись… — сказал Расторгуев уже рассеянно. — Подальше и, желательно, на дольше…

— На скоко?.. — деловито поинтересовался Кедрин. Он не любил приблизительностей.

Расторгуев поморщил лоб.

— Да часа на четыре… Как минимум… Быстрее мы с ним, наверное, не управимся.

— Усёк… — сообщил Кедрин и помахал коллеге на прощание ручкой. — Испаряюсь!

Он ушёл, тихо прикрыв за собой дверь лаборатории. Это было в его манере: шумно появляться и незаметно исчезать.

Минут десять Расторгуев работал с вычислителем, время от времени поглядывая на телефон, потом всё-таки подошёл к нему и набрал свой домашний номер. … — Оля… — сказал он виновато. — Я звоню из института… Тут, понимаешь, такое дело…

— Ох, Лёнька… — вздохнула телефонная трубка голосом жены. — Надо было нам на твой отпуск уехать отсюда… Осталось-то всего две недели… Неужели, это так невмоготу?..

— Вопрос чести, — сказал Расторгуев не очень уверенно. Он жалел жену за то, что любит её чуть меньше, чем свою работу. Редкая женщина терпит такую соперницу, а эта сносила.

— Чьей чести?.. — печально спросила трубка. — Твоей или бессовестной Жоркиной?..

— Науки… — сказал он ещё неуверенней.

— Ох, — не поверила трубка, — что-то она своей нахальной физиономией очень сильно смахивает на нашего Жорку… Ну, ладно, наука — это суть неодушевлённая, а с Жоркой я при встрече поговорю по душам… Он у вас там слишком хорошо устроился! Ты ему прокладываешь дорогу, а он по ней прёт с дымом и грохотом!