Усевшись на кровать, она уставилась на больного.

– На что жалуется? – поинтересовалась она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Он простужен, доктор, – поспешила ответить Катя. – Температура высокая, кашель…

– Сама вижу, – огрызнулась докторша, – вас не спрашивают! Скажите «а», – тут же велела она профессору. – Широко откройте рот и скажите «а»!

Профессор едва заметно пошевелился, приоткрыл рот и выдавил какой-то странный звук.

– Все ясно. – Тетка поднялась. – ОРВИ.

– Что? – испугалась Катя.

– ОРВИ, острая респираторная вирусная инфекция. Антигриппин, жаропонижающее, обильное питье и домашние средства: малина, мед… Только у вас ничего этого нет, скорее всего.

– Почему же нет, – обиделась Катя. – Малина у меня есть, прошлогодняя, правда, а мед я куплю. Тот доктор, что приходил перед вами, говорил то же самое.

– Какой еще доктор? – подозрительно сощурилась тетка. – Какой еще приходил?

– Перед вами у нас уже был врач, тоже из поликлиники…

– Что же вы мне сразу не сказали? – выпалила она. – Что вы мне голову морочите?

– Да вы мне слова сказать не давали! – не осталась в долгу Катерина.

– Голову морочат, а у меня, между прочим, тридцать девять вызовов! Кто их обойдет? Вы их обойдете?

– Нет, – честно призналась Катя.

– И они там тоже хороши! – не унималась тетка, на ходу влезая в рукава куртки и топая к дверям. – Совсем с ума посходили! Посылают по два врача на один адрес! Знают же, что у меня сегодня сорок два вызова, и хоть бы что! – Она уже взялась за дверную ручку и вдруг повернулась к Кате: – А больничный-то?

– Больничный ему не нужен, – отмахнулась та.

– А если больничный не нужен, тогда зачем было врача вызывать? У меня, между прочим, пятьдесят два вызова!

– А что, врача вызывают только из-за больничного? – искренне удивилась Катерина.

– А для чего же еще?

За непробиваемой докторшей с грохотом захлопнулась входная дверь.

Катерина перевела дыхание и потрясла головой, как будто ей в уши попала вода.

Потом она вспомнила, что антигриппина в доме нет, накинула свою любимую куртку серо-зеленого цвета и помчалась в аптеку.

На улице шел унылый осенний дождь. Проезжающие машины норовили окатить прохожих грязной водой, и пешеходы испуганно жались к стене. Ближайшая к дому аптека оказалась закрыта. В следующей, возле метро, к единственному окошечку выстроилась гигантская очередь.

Катерина пристроилась в хвост и задумалась.

В такой унылый осенний день хотелось чего-нибудь яркого, необыкновенного. Например, придумать удивительное панно из пестрых, сверкающих тканей и украсить его блестками. Или поехать куда-нибудь далеко, где нет унылого дождя, где ласково плещет морской прибой и солнце светит триста шестьдесят пять дней в году. Например, в Африку.

Стоило ей подумать об Африке, как она вспомнила о своем больном муже и устыдилась. Он лежит там больной и одинокий, а она здесь, видите ли, мечтает!

– Девушка, можно вас попросить? – раздался вдруг рядом хриплый задушевный голос. – Купите мне настойку боярышника, а? Мне от сердца, буквально пять пузырьков…

Катя подняла голову и увидела небритого мужчину с тусклыми слезящимися глазами. Он протягивал ей несколько скомканных купюр.

– Так купите сами, я вас пропущу без очереди, – предложила она.

– Нашлась тоже добрая, – проворчала стоявшая за ней бабка. – Я, может, тороплюсь!

– Мужчине плохо! – попыталась пристыдить ее Катерина.

– Ага, плохо ему, – проскрипела бабка. – Со вчера ему плохо! Душа у него горит!

– Девушка, мне не отпустят, – уныло протянул мужчина.

– Конечно, не отпущу! – донесся голос из окошечка. – Я его знаю как облупленного! Каждое утро за этой настойкой тащится, чтобы опохмелиться. И вам, женщина, не советую ему ничего покупать. Вам самой что нужно?

– Антигриппин и жаропонижающее, – заторопилась Катя.

Она вернулась из аптеки и уже в коридоре вспомнила, что так и не принесла мужу чай. Окончательно устыдившись, она помчалась в спальню – проверить состояние больного.

Валентин Петрович грустно смотрел в потолок и тяжело, с присвистом дышал.

– Как ты, Валек? – Катя с тревогой склонилась над мужем. – Я принесла тебе лекарства.

– Кумамбра, – едва слышно отозвался профессор. – Кумамбра футу-фруту.

– Господи! – Катерина схватилась за сердце. – Валек, что с тобой? Тебе совсем плохо?

– Амбакуюк, – только и ответил он. – Бардышлы камышлы.

– Ой! – Катерина попятилась и при этом уронила стул.

Грохот упавшей мебели привел ее в чувство. Она схватила с тумбочки градусник и сунула мужу под мышку.

– Аку-маку быр-быр, – оценил заботу профессор и прикрыл глаза.

Катерина опустилась на краешек кровати и уставилась на мужа. Едва дождалась, когда пройдут пять минут, и вытащила градусник.

Ртуть поднялась до отметки сорок и две десятых.

– Ой! – повторила Катерина и схватилась на этот раз за голову. –   Ой! – воскликнула она снова и потянулась к телефону.

Как всегда в трудную минуту, она позвонила Ирине Снегиревой.

Ирина была самой близкой ее подругой. Такой же близкой, как Жанна. Но по сравнению с Жанной у нее были два огромных преимущества.

Жанка в любой трудной ситуации сначала ругает Катю и принимается ее перевоспитывать. Нет, конечно, потом она бросается на помощь, но это уже потом. Ирина не такая – первым делом она всегда спешит выразить сочувствие.

И еще Жанка ужасно занята и всячески это подчеркивает. Ирина тоже много работает, но у нее всегда найдется несколько минут для любимой подруги. Свои детективы она строчит дома за компьютером, поэтому ее всегда можно застать на месте. Однако работа есть работа, и иногда Ирина попросту отключает телефон, чтобы ей не мешали сосредоточиться. Но, кажется, сейчас, как смутно помнила Катя, Ирка как раз закончила очередной роман и еще не успела полностью погрузиться в следующий.

Трясущимися руками она тыкала в вечно западающие кнопки и молила бога, чтобы Ирина оказалась дома. Очевидно, телефону передалось ее состояние, потому что Ирина ответила мгновенно.

– Катерина, что случилось? – строго спросила она. Знала по опыту, что если Катю сразу не приструнить, она будет полчаса рыдать, сопеть, сморкаться и до сути разговора доберется бог весть когда.

– Валек, – едва слышно шепнула Катя: силы от горя ее покинули окончательно.

– Что, снова уезжает в Африку? – поинтересовалась Ирина. – Не переживай так, это уже было – съездил и вернулся, никто его там не съел. Наберись терпения.

– Он заболел, – выдохнула Катя в трубку, собрав силы.

– Простудился? Дай ему горячего чаю с малиной, горчицы в носки насыпь, пледом укрой. У вас в коридоре вечно сквозняки гуляют и в окна дует.

– Чай? – встрепенулась Катя. А ведь она так и не принесла мужу чай, хотя он просил. А теперь уже ни о чем не просит, только лежит и говорит по-африкански…

– Катька, кончай реветь! – прикрикнула Ирина. – Говори толком, что у тебя стряслось!

Плотину прорвало. У Катерины прорезался голос, и, захлебываясь слезами, она поведала о своих несчастьях.

– А врач выписал антигриппин. И еще чай с медом. Я пришла из аптеки, а Валек бредит.

– Бредит? – Теперь Ирина забеспокоилась. – Так, еще какие симптомы?

– Кашляет сильно, прямо заходится…

– Кашель какой, – перебила Ирина, – сухой или мокрый?

Вырастив двоих детей, она прекрасно разбиралась в оттенках кашля и вообще в простудных заболеваниях. В инфекционных, кстати, тоже.

– Полусухой, – пробормотала Катя. – Ой, что я говорю! Сухой, как будто лает.

– Да у него, наверное, бронхит! А температура?

– Сорок и две, – прорыдала Катя.

– Не врешь? – ахнула Ирина. – Катька, да ты с ума сошла? Какой еще чай с малиной? Ему надо срочно температуру сбить, а то сердце не выдержит! Немедленно вызывай неотложку!

– Это по ноль-три?

– Ноль-три – это «Скорая», а тебе нужна неотложка, и не простая, а платная, потому что тех полдня прождешь – у них вызовов до черта! Записывай телефон! И соберись, Катерина, рыдать будешь, когда мужу полегчает.