Камил работал в прачечной, но производил впечатление умного и образованного человека. Я с удивлением узнал, что Камил химик по специальности. И почему-то по профилю не искал работу. Он же обмолвился, что мистер Датти биолог. Но сейчас, в силу определенных обстоятельств, предпочитает преподавательскую деятельность.

Альфы продолжали вводить меня в курс того, что происходило на комплексе. А я искренне изумлялся тому, что они живут на этом орбитальном комплексе уже двадцатый год.

– Детишек люблю, хоть своих и нет, – неспешно делился альфа своими секретами. – Работа нравится, и в остальном все устраивает.

– Я бы точно не смог справиться с этой галдящей толпой, – жаловался я в свою очередь.

– Это только так кажется. Все с опытом приходит. А ты умненький и в своем деле разбираешься.

– Вот уж, – отмахнулся. – Подумаешь, перенастроил задания. Меня обучали коды безопасности для звездолетов составлять.

– Сам виноват, что на комплекс попал, – неожиданно сообщил мистер Датти.

– Знаю. Если бы кто посоветовал или помог с выбором, я бы в такой ситуации не оказался.

– Зато у тебя теперь богатый жизненный опыт, – хмыкнул альфа.

– Да, опыт теперь имеется и разнообразный, – согласился я.

Честно говоря, я хоть и жаловался учителю, но менять имеющуюся работу на орбитальном комплексе не собирался. Хотя управляющий «Конфетки» ко мне приходил и предлагал переоформить контракт. Причем так настойчиво зазывал, что я заподозрил чиновника, который не дал мне место зама администратора. Похоже, альфа специально подыскал мне такую паршивую работенку в надежде, что омежка не выдержит и сбежит в местечко поспокойнее.

Только альфа не знал, что я не из аристократов. Пусть и отучился в Академии, но был обычным поселковым омегой. Всего достиг в жизни сам. Сам учился как проклятый. И шлюхой становиться точно не хотел.

Мои подозрения в том, что меня очень хочется кому-то получить в бордель, усилились, когда к моим обязанностям в школе прибавилась уборка всех прилегающих помещений. Теперь я пахал с утра и до позднего вечера. Десять минут перерыва после третьего урока, пятнадцать минут на обед и дальше до семи условного вечера. Теперь пробежки вокруг парка стали не нужны. «Вот и фитнес, за который еще и платят», – успокаивал я сам себя.

Мистер Датти только вздыхал. Помочь пожилой учитель мне точно не мог. А я терпел. Ни словом, ни делом не показал, что думаю о такой работе и нанимателях.

Личные визиты управляющий «Конфеткой» больше не делал, но приглашения на комм присылал через день. Я эту почту даже не раскрывал и считал дни до окончания кабального контракта.

Только и радости было, так это ежевечерние посиделки с пожилыми альфами. Мистер Датти и Камил не переставали меня удивлять. Они так живо интересовались моей жизнью, что я незаметно рассказал свою нехитрую биографию.

Сирота с пяти лет. Родители разбились на шлюпке. Воспитывал меня дядя. Единственный близкий родственник работал наладчиком конвейера. Сколько себя помнил, дядя всегда сожалел, что так и не осуществил свою мечту – работать на звездолете.

– Учись, Ларни, учись. А то застрянешь, как я, в заводском поселке, – любил разглагольствовать дядя, возвращаясь из бара.

Родственника ничуть не смущал тот факт, что я не альфа. Так что, можно сказать, я мечтал стать техником на звездолете с раннего детства. Пусть изначально это была и не моя мечта, но с годами я так привык к мысли, что лучшего места, чем звездолет и его техническое обслуживание не существует, что сам в это поверил.

Дядя, взяв меня на воспитание, особо мной не занимался. Вернее, ему и в голову не приходило, что к омеге нужен другой подход. Плюс доходы у дяди были не велики. Фактически он получал дополнительную оплату, если требовался серьезный ремонт или замена каких-то деталей. А текущее, плановое обслуживание конвейера оплачивалось по второй степени.

Естественно, дядя меня не баловал. Обут-одет, сыт – вот и хорошо. Помню себя в возрасте шести лет, я, возвращаясь домой из детского центра, очень скучал. Детишек, подходящих мне по возрасту, в нашем доме не было. Играть по вечерам тоже не с кем. Головизор вещал исключительно новости и спортивные каналы. Из всех развлечений имелся только детский комм.

Правда, когда дядя загрузил в него какую-то взрослую игрушку, мне стало на порядок веселее вечерами. И не только вечерами. В выходные дни я безвылазно сидел дома, играя. Дядю все устраивало. Он порой хвастался перед соседями-альфами, как ему повезло, что племянник омега. Не бузит, не шумит. Тихонько играет.

Игрушка мне нравилась чрезвычайно. Там были такие головоломки, что разгадывать их приходилось по нескольку дней, перебирая сотни вариантов.

Поселок, где мы проживали, полностью обслуживал завод, что выпускал двигатели и еще какие-то элементы для звездолетов. Естественно, что хозяева завода были заинтересованы в том, чтобы все поселковые дети, повзрослев, отправились по стопам родителей. В смысле, пришли работниками на этот завод.

Оттого школа у нас была с техническим уклоном. Различий для альф и омег тоже не было. Многие омеги работали на заводе в составе младшего технического персонала. Техникой я всегда интересовался. Так что в школе мне нравилось.

И каково же было мое изумление, когда в пятом классе нас начали знакомить с основами сборки простых узлов двигателей. И тут я неожиданно обнаружил, что та игрушка, в которую играл всю сознательную жизнь, всего лишь часть технической инструкции перестройки комплекса конвейера.

Между прочим, я совершенно не расстроился этим фактом. А, напротив, попросил у дяди схему следующего уровня, мотивируя это тем, что мы её в школе начали изучать.

– Учись, Ларни. Глядишь, сможешь выбраться из этой нищеты и стать техником на звездолете.

В дядином представлении других специальностей не существовало как вида. Техник звездолета – предел мечтаний. Оттого следующий уровень переоснащения, перекомпоновки и частичного демонтажа конвейера я получил практически сразу. К нему еще несколько технических инструкций по малым летательным аппаратам.

От всего этого я просто прибалдел. Жаль, что поковыряться и посмотреть свой катер дядя не давал. Но для этого у нас в поселке имелась свалка. Вообще-то она принадлежала концерну, в который входил местный завод двигателей. Старые отжившие свой век летательные аппараты свозились в одно место. Потом их ожидали разборка и переплавка.

Разбирать и сортировать двигатели, систему управления, рули высоты поручали подросткам. Платили за эту работу крайне мало. Но для детворы и это было в радость.

Мало того, молодые альфы частенько влезали на территорию свалки, чтобы своровать годные узлы и детали. Охрана у объекта, безусловно, имелась. Камеры наблюдения стояли, где и положено. Но когда это останавливало поселковую ребятню?

Обычно отправляли в узкий лаз самого мелкого, но смышленого ребенка. Тот при помощи ручных зеркал создавал слепую зону для камер. В этот момент альфы постарше перелазили через ограждение.

Где-то с шестого класса роль «отражателя» поручали мне. Поселковых совсем не смущало, что с ними на свалку частенько ходит омега. Наши поселковые омеги поведением не сильно отличались от альф. Разве что мельче были.

Зато после визита на свалку я притаскивал домой много чего полезного. К выпускному классу собрал не один двигатель. Двигатели эти я продавал через сеть. Стоили сборные двигатели для катеров дешево, поскольку не имели заводских номеров и гарантий. Но я, пристроив первые два, неожиданно приобрел репутацию. Те фермеры, что купили движки для своих катеров, остались довольны и ценой, и экономией горючего. Они же и советовали меня своим знакомым.

Безусловно, состояние на этом я не сколотил. Да и деятельность не считалась легальной. Потому я особо не наглел. Но на заработанные деньги каркас и то, что не мог вытащить со свалки, купил самостоятельно. И сам собрал собственный катер. На нем я отправился после школы поступать в столичную Техническую Академию Дальних полетов.