Андрей Подгорец сразу же подружился с новым каменщиком Юрием Иванченко. И даже трудно сказать, что их связывало: если Андрей был, что называется, рубаха-парень — веселый, общительный, любитель и посмеяться, и пошутить, и за девушками поволочиться, и сто граммов пропустить, — то Иванченко вел себя скромно, говорил мало, все свободное время проводил с книжкой. Может быть, их сдружило то, что оба они только что демобилизовались из армии?

Трудно сказать, но, во всяком случае, они стали друзьями, и Юрий даже переселился на квартиру к Подгорцу.

Работы на стройке все расширялись. Вскоре бригаду Артема Семенисова перевели на постройку сооружений около ствола шахты. Все хорошо, да вот беда — темпы кладки в бригаде такие, что шоферы не успевают камень подвозить.

— Погрузка тормозит, — оправдывались водители. — Один транспортер сломался, скоро ли вручную набросаешь!

— Давайте, братцы, возьмем на буксир грузчиков! — воскликнул Подгорец. — Поеду один рейсик сделаю, помогу грузить. Быстрее дело пойдет!

Конечно же, и Юрий увязался за своим другом. И вот помчалась машина к карьеру, оставляя за собой белый шлейф пыли. А когда она возвращалась назад, Подгорец около своей квартиры постучал по кабине:

— Остановись, браток! Тут ночью какой-то растяпа уронил несколько камней. Отвезем их.

Машина остановилась. Подгорец быстро подал четыре пиленых камня, вскочил в кузов:

— Поехали!

Один камень каким-то образом свалился около электростанции.

— Ладно, езжай, потом подберу! — сказал Подгорец.

…Каменщики не успели уложить весь камень в стену, как кончился рабочий день. Люди начали расходиться. Вместе со всеми пошел было и Подгорец, но затем он незаметно отстал и, быстро оглянувшись, скрылся за возведенной уже выше человеческого роста стеной. Там он нагнулся и начал что-то делать над только что привезенными камнями, причем он склонился как раз над теми, что были подобраны на дороге.

— Не получается, господин Незаметный? — участливо спросил Юрий Иванченко.

Подгорец вздрогнул, как-то затравленно поднял голову и схватился за карман.

— Спокойно, Вилли Ритман! — властно приказал другой голос. Подгорец оглянулся: позади него стоял широкоплечий мускулистый человек с восточными чертами лица. — Впрочем, пистолет ваш не заряжен. Лучше пройдите к машине.

Подгорец опустил голову и, тяжело передвигая ноги, словно сразу обессилев, побрел к легковой автомашине.

Все шло обычно. «Охотник» сел на стул, опершись руками на колени, и, злобно поблескивая глазами, процедил:

— Я вам ничего не скажу! А те двое, которых вы тоже, наверное, возьмете, ничего не знают. Это — навоз, рабочие лошади.

— Мы вас ни о чем не спрашиваем, — спокойно ответил полковник Дзюба. — И так все ясно, господин Петер Вульф, или, как вы себя любите называть, Железный Вульф. Выходит, сменили хозяев? В 1943 году вы от нас ускользнули, а теперь…

— За меня отомстят!

— Может быть, вы имеете в виду Вилли Ритмана или Незаметного, который украл документы у Андрея Подгорца? В половине шестого будет и он.

Железный Вульф вздрогнул, глотнул слюну и проворчал:

— Вы о нем еще услышите!

— Вы о ракушечнике, что ли? Вообще-то, вам нельзя отказать в остроумии, ловко придумали — мины под видом строительных камней. «Ракушечник белый, юрского периода»… — повторил полковник текст радиограммы. — Все правильно, и подобран со знанием дела: точно такой же, как у нас в карьере добывают. Размеры тоже строго соблюдены: девятнадцать на двадцать четыре на сорок девять. Стандарт! И начинку в эти камни хорошую вложили. Три мины около ствола шахты, одна — у электростанции. Строительство после этих взрывов надолго затянулось бы. Только обезврежены эти мины у нас в лаборатории. Да, может быть, вы хотите увидеться с командиром подводной лодки Паулем Гофнером? Он предпочел сдачу бесславной гибели у наших берегов при бесполезном ожидании вашего прихода.

— Уничтожите нас — придут другие! — выкрикнул Железный Вульф.

— Может быть, и придут. Правда, вашу берлогу мы уничтожим, а все оборудование ее, так же, как и ваше ружье-радиопередатчик, пойдет на пополнение наших музеев. Что ж, пусть приходят. Чем это кончится — очень хорошо сказал более семисот лет назад Александр Невский. Я думаю, повторять не надо?

Железный Вульф молчал.

Медведев сидел у стола, установленного на врытых в землю столбах под развесистой акацией. Сейчас старшина чувствовал сильную усталость. Болела голова, хотелось спать. Кроме того, ему не давал покоя вопрос: что с ним сделал «охотник», почему он потерял сознание, как очутился в тайнике?..

На тропинке показался велосипедист, старшина узнал в нем Лукьяненко. Он мчался во весь дух, подскакивая на выбоинах. Подъехав и увидев старшину, матрос широко улыбнулся.

— Порядок, товарищ старшина! — крикнул он, подбегая. — Вот, смотрите, — вытащил он из кармана тоненькую, едва заметную медную проволочку.

— Что это?

— Понимаете, как хитро сделали. Эта проволочка одним концом была замотана за верхний провод, затем шла по крюку в щель столба, оттуда снова по крюку и другим концом закреплена за нижний провод. Вот и пожалуйста, вроде все в порядке — ведь эту проволочку снизу и в бинокль не заметишь, — а линия замкнута… Обнаружил я это недалеко от того места, где вас «охотник» встретил… Что же все-таки произошло? Что он с вами сделал?

— Я и сам не знаю…

В это время из помещения вышли полковник Дзюба и капитан Гридасов. Капитан закурил и глубоко затянулся, а полковник оглядел холмистую степь, приставив руку к бровям, сказал:

— День-то какой, а! Тихо, солнечно, как по заказу!

— Да… Можно подумать, что и природа радуется нашей удаче, — заметил капитан.

— Удача-то удача, а успокаиваться нам не следует. Что бы они там ни говорили, а еще не раз попытаются забросить к нам шпионов и диверсантов, — ответил полковник. — Большая заслуга моряков в удачном исходе операции. Как вы себя чувствуете? — спросил Дзюба, подходя к старшине и Лукьяненко.

— Отлично, товарищ полковник! — вместе ответили они, вставая.

— Здоровье как ваше? — продолжал полковник, обращаясь к старшине.

— Хорошо. В голове шумит немного, а так все нормально, — ответил Медведев. — Разрешите задать вопрос, товарищ полковник? — спросил старшина.

— Пожалуйста, задавайте.

— Я никак не могу сообразить, что со мной этот «охотник» сделал, почему я сознание потерял? Здоровьем, как видите, меня природа не обидела, — развел в стороны свои могучие руки старшина. — Сердце, нервы и все остальное — тоже как по заказу сделаны, а тут — только дотронулся до руки и чуть-чуть концы не отдал. Еле очухался…

— Вы сами у него из кармана этот прибор вынули… Да, да, тот пакет в прорезиненном мешочке с проводничками, — ответил полковник. — Вообще-то устройство этого прибора несложно. Состоит он из небольшой, но очень сильной батареи, прерывателя и катушки Румкорфа, при помощи которой напряжение повышается до нескольких сот вольт. Проводник выводится в перчатку. Сила тока в этом приборе небольшая, убить им трудно, но лишить сознания на несколько часов вполне возможно. И только потому, что у вас сердце и нервы «по заказу сделаны», вы пришли в себя через три часа, а могли бы пролежать и все восемь…

— На какие только хитрости, гады, не идут! — воскликнул в сердцах Лукьяненко.

— Все равно им ничего не поможет, — заключил старшина. — И знаете, товарищ полковник, хорошо бы в их тайник проникнуть так, не взрывая: там должно быть много интересного. Я, конечно, сам не разбирался, не до того было…

— Мы проникнем, обязательно проникнем.

Утром Лиходеев даже на тренировку не пошел, так ему захотелось узнать, какие же результаты будут у Павла Рябинникова. Дело в том, что недавно местное отделение Союза композиторов взяло шефство над гарнизонным клубом. Побыв на концерте художественной самодеятельности моряков, композиторы и решили поближе познакомиться со многими исполнителями. Среди них был и гидроакустик с погранкатера Павел Рябинников.