— Ждут на стройке этот сейнер, — заметил Бондарук, тоже садясь в шлюпку, — он металлические конструкции везет. На автомашинах по узкой горной дороге доставить их оказалось невозможно.

Сейнер, между тем, дошел до середины бухты и заглушил мотор. Матросы отдали якорь, а затем от борта отвалила шлюпка, в которой сидело четыре человека — вся команда. Шорохов тоже оттолкнулся от берега, но не успел он сделать несколько гребков, как на месте сейнера взметнулся огромный гриб огня, дыма и водяной пыли; взрывная волна опрокинула шлюпку, высокий водяной вал выбросил ее на берег.

— Мина! — побелевшими губами прошептал Бондарук.

— Как же она сюда попала?!

— Немцы оставили…

— Так почему же раньше на ней никто не подорвался? Ведь сюда часто заходят катера и рыбацкие сейнеры.

— Мина донная, неконтактная, магнитная или магнитно-акустическая. Раньше не подрывались потому, что не вышла установленная кратность, а может быть, слабо магнитное поле — ведь у сейнеров корпус деревянный. А на этом видел сколько металла было! — торопливо объяснял Бондарук. — Надо немедленно доложить командованию!..

Взрыв в бухте Тихой разнесся далеко. Буквально через несколько минут после звонка Бондарука об этом знали не только командные части, но и командующий флотом.

Утром в бухту пришел катер и водолазный бот. С них сошли на берег капитан третьего ранга Рыбаков, командир группы водолазов старший лейтенант Обуховский и старшина бота мичман Иван Матвеевич Довбыш. Офицеры и мичман сразу же собрались в комнате, где расположились моряки-минеры.

— Командование поставило перед нами задачу, — начал Рыбаков, — очистить бухту. Это нужно не только для того, чтобы обезопасить стройку. Вы видели, что сделал вчерашний взрыв…

Да, взрывная волна немало натворила бед. Погиб один человек из экипажа сейнера; несмотря на защитные бумажные наклейки, вылетели почти все стекла в поселке; сорвавшимся от взрывной волны ковшом экскаватора повреждена автомашина, снесена неоконченная крыша на одном из зданий, и еще хорошо, что в это время там не было людей.

— В дальнейшем планируется расчистить вход в бухту и сделать ее доступной для крупных судов, — продолжал Рыбаков. — Вряд ли взорвавшаяся мина попала сюда случайно, а если так, значит, должны быть и еще. Почему немцы заминировали эту заброшенную, совершенно безлюдную бухту, это соответствующие органы установят. Наше дело в кратчайший срок выполнить приказ. У кого какие будут предложения?

Все молчали. Рыбаков сидел за столом и машинально вертел в руках карандаш. Лицо его сейчас было не таким, как тогда, в первую встречу с ним лейтенанта Шорохова. Оно стало суровее и словно похудело, глаза потемнели и глубже спрятались под нахмуренными бровями, четко обозначились морщины на лбу.

— Нужно разбить бухту на квадраты и провести тщательное подводное обследование, — сказал старший лейтенант Обуховский. — Здесь неглубоко, погода стоит хорошая, так что водолазы смогут работать полный световой день.

— Зробымо, товарищ капитан третьего ранга, — заверил мичман Довбыш. — Не впервые!..

Больше тридцати лет прослужил во флоте Иван Матвеевич Довбыш. Уже давно можно было уйти на пенсию, но не мог он расстаться с морем, с водолазным ботом. Немало он прожил и немало видел; время его крепко поцарапало, глубокие морщины избороздили лицо, и морщинами кажутся два шрама: один пересекающий щеку, другой — подбородок. Сейчас мичман под воду не ходит: годы не те, и здоровье, как говорит он сам, пошатнулось. А в общей сложности он больше двух лет провел под водой. Спускался он и для подъема кораблей, затопленных еще в годы гражданской войны, и в осажденном Севастополе, когда вокруг рвались снаряды и бомбы, да и после войны не раз одевал водолазный скафандр. И сейчас еще, когда говорит, он слегка откидывает голову назад, словно стравливая воздух из скафандра.

— Ну, раз Иван Матвеевич сказал, значит будет сделано! — первый раз за все утро улыбнулся Рыбаков.

Повеселело и у Шорохова на душе. Сначала задание казалось ему очень сложным, почти невыполнимым, но ведь не впервые такая работа проводится!

«Выполним и на этот раз», — подумал лейтенант, и ему вспомнились слова Рыбакова, сказанные им в день приезда Шорохова в часть: «Какую бы хитрость ни применил человек, всегда ее можно разгадать».

«Разгадаем! Только нужны знания, опыт, терпение, осторожность и настойчивость», — сказал сам себе Шорохов, не замечая, что повторяет слова своего командира.

— Что ж, товарищи, не будем терять времени. По местам — и за работу! — приказал капитан третьего ранга. Все поднялись. Проходя мимо Шорохова, Рыбаков сказал: — Ваш пакет я передал Александру Александровичу. Он очень заинтересовался. Просил от его имени поблагодарить вас и сказал, что записную книжку обязательно прочтет…

…Начальник стройки предложил выделить для моряков в общежитии еще одну или две комнаты, но Рыбаков отказался: у строителей трудновато с жильем, к чему их стеснять. Моряки поставили на берегу две палатки и поселились в них. В этот же день с бота один за другим стали уходить под воду водолазы.

Над морем уже искрилось солнце, а в глубоком ковше бухты было еще сумрачно. Но на боте трудовой день в разгаре. Два водолаза одновременно ушли на дно, офицеры посменно держали с ними связь. Коваль и еще один матрос крутили ручки компрессора, а на берегу, около палаток, Кузьмин готовил завтрак; огонь костра с борта не был виден, но синяя струйка дыма неторопливо ввинчивалась в небо.

— На этом месте подорвался сейнер, — сказал Бондарук, и почти одновременно от водолаза поступил доклад:

— Вижу какие-то бесформенные металлические обломки.

Это оказались изуродованные взрывом фермы. Чтобы они не мешали работе и не загромождали дно бухты, их решили поднять. К берегу подошел экскаватор, с него сняли ковш, трос закрепили за фермы, и вскоре они оказались на берегу. Так же были подняты и обломки сейнера. Моряки продолжали обследовать бухту, метр за метром внимательно осматривая дно. Но остаток дня прошел безрезультатно: ничего не было обнаружено. Прошел и второй день. На запросы водолазы неизменно отвечали:

— Ничего подозрительного нет!..

— Мабуть, случайно якось вона сюда попала… — словно думая вслух, сказал Довбыш.

— Немцы такой народ — случайно ничего не делают, — ответил Рыбаков. — Нужно искать. Тем более, что нам дано задание проверить всю бухту. Пока не обследуем ее до последнего уголка, не уйдем. Передайте водолазам, пусть будут бдительными! — приказал он.

Вся эта история стала казаться Шорохову, да и не одному ему, несколько загадочной. То вдруг следы сравнительно сильных боев на берегу пустынной бухты, то новый случай с сейнером. Ведь заходили же до него и катера, и другие сейнеры, а как только появился этот с массивными металлическими фермами — подорвался. Может быть, корабли не проходили непосредственно над миной, или же их магнитное поле оказывалось слишком слабым для того, чтобы сработал взрыватель. Но почему же только одна мина? Ведь уже почти полбухты обследовано…

— Що, що?! — вдруг воскликнул мичман. — Неизвестный предмет? Товарищ командир, водолаз бачит неизвестный предмет, — доложил он Рыбакову. — А який вин? Похож на торпеду, только короче и вроде чуть потолще? Чулы? — обвел он всех взглядом. — Вона, ей-богу, вона! — мичман говорил таким тоном, словно нашел что-то давно желанное.

Рыбаков взял трубку телефона у мичмана.

— На каком расстоянии этот предмет от вас? — спросил он. — Ближе не подходите! Мичман, немедленно поставить буй!

Через несколько минут шлюпка отвалила от бота, и вскоре там, где появлялись пузырьки воздуха, стравливаемые водолазом, закачалась красная точка буя.

— Поднять водолазов на борт! — распорядился Рыбаков.

— Что ж, Иван Матвеевич, придется мне под воду идти, разобраться, что там такое, — сказал Рыбаков.