Дэнни извиняется перед какой-то дамочкой, которую случайно задевает плечом.

Он наклоняется, подныривая под аварийную ленту, за которой заканчивается эта бесконечная толпа зевак и туристов, которые уже целятся камерами своих телефонов на валяющийся в десяти метрах от входа в отель труп, накрытый светлой тканью. У Джерри глаза горят, словно он обнаружил восьмое чудо света.

- МакГраф! Ты не поверишь!

Дэнни протягивает руку и кончиками пальцев снимает с футболки Стивена короткую тёмно-синюю нитку.

Стив чувствует прикосновение, оборачивается через плечо, но Дэнни уже проскальзывает мимо него - к Максу, который стоит около патрульной машины и заполняет какие-то бумаги, положив их на планшет.

Дэнни крутит волокнистую нитку в подушечках пальцев, идёт не спеша, потому что знает, что МакГарретт смотрит в его удаляющуюся спину, и знает, как сильно он бесится, когда детектив Уильямс ходит вот так. Он знает, что, скорее всего, как только они окажутся в машине или в отделении, или зайдут в отель, чтобы осмотреть номер, из которого вышвырнули этого бедолагу, Стив будет молча сопеть, поджимать губы, пропускать вперёд на лестницах или в узких коридорах. Сверлить его взглядом, а дома…

- Детектив Уильямс! Рад, что вы здесь.

- Что у нас, Макс? - спрашивает Дэнни, по-деловому заглядывая в его патологоанатомные бумажки. Это не то, что можно понять нормальному человеку, но Макс начинает рассказывать с таким увлечением, что заслушаться можно.

Дэнни интересно, но - он ведь детектив. Ему нужно знать обо всём, что происходит на месте преступления. Поэтому он оборачивается и смотрит на Стива.

Дома этот парень снова приготовит им невозможно острый ужин.

Дома они снова сядут на заднем дворе, уставятся на океанские волны и будут запивать пивом соленые орешки.

Дома они снова в споре сорвут себе глотки. Дома можно будет сесть около Стива на диване и отвоёвывать право смотреть что-нибудь более осмысленное, чем спортивные передачи. Дома, где можно закрыть глаза и задержать воздух в лёгких, когда здоровенная лапища МакГарретта осторожно ляжет на затылок и погладит где-то там, за ухом, Стив хорошо знает это место, от прикосновения к которому хочется перестать дышать.

Дома.

Где Коно называет их - охана. Где Чин в любую секунду готов швырнуться на помощь. Где Камекона ударяется в очередной кухонный фьюжн, который в рот взять невозможно. Где Дэнни не Дэнни Уильямс, а - Данно. Дома, где есть Стив.

И это всё ещё так сильно пугает. Ровно до тех пор, пока, пригласивший их на семейную вечеринку Гровер смотрит на цветочный венок на шее Дэнни и шутит - неуклюже, как всегда, - что вот, мол, Парень-Джерси наконец-то стал настоящим Парнем-Гавайи.

Стив смеётся редко, но громче всех. И страх почему-то уходит.