Я рассеянно размышлял, была ли в середине XIX века мода на персидские ковры. Миссис Питтман, несомненно, огорчилась бы, что после всех ее экскурсий я этого не помню.

Трутдейл открыл еще одну двустворчатую дверь, мы вошли, и я увидел Джеймса Делакорта, сидевшего посереди комнаты за большим, украшенным резьбой письменным столом красного дерева. Столу было лет сто, если не двести.

Мистер Делакорт встал, неторопливо вышел из-за стола и пожал мне руку. Одет он был так же, как при каждой нашей встрече, в старомодный костюм. Лицо его казалось заострившимся, словно от болезни. Он заговорил, и его голос звучал устало:

– Добрый день, мистер Гаррис. И ты здравствуй, Дизель, – он наклонился и погладил кота. – До чего же он красив!

– Спасибо, – сказал я, а Дизель мурлыкнул.

Я огляделся. Комната была просторной. Вдоль стен тянулись высокие книжные стеллажи, немного не достающие до потолка. Между двумя глубокими эркерами стоял письменный стол, под окнами в эркерах также были устроены книжные полки. Все они были заставлены книгами. На одной стене стеллажи были застекленными – вероятно, именно там хранились самые редкие книги. В нескольких застекленных шкафчиках, должно быть, хранились и другие сокровища. Разумеется, мне не терпелось все это осмотреть.

– Найджел, мы присоединимся к остальным через несколько минут, – сказал мистер Делакорт. – Не ждите нас, подавайте чай.

– Слушаю, сэр, – ответил Трутдейл с легким поклоном и тихо вышел из комнаты.

– Садитесь, прошу вас, – мистер Делакорт предложил мне кожаное кресло, а сам вернулся за стол. Дизель лег на пол у моих ног.

– Через несколько минут вы увидите моих родственников. Полагаю, вы ни с кем из них не знакомы?

– Нет, но я только что видел миссис Хьюберт Моррис. Когда мы с Дизелем вошли, она спускалась по лестнице.

– И как Элоиза была одета? – грустно спросил мистер Делакорт.

– На ней было платье с кринолином, – ответил я.

Мистер Делакорт вздохнул.

– Жена моего племянника нередко… выпадает из реальности. Она прелестное создание и совершенно безобидна, но, когда рассудок ей изменяет, она любит наряжаться как Скарлетт О’Хара.

– Она выглядела очень мило, – я постарался быть дипломатичным. – Хотя я и подумал на секунду, что у меня галлюцинации.

– Люди часто так реагируют, – сухо заметил мистер Делакорт. – Муж Элоизы, Хьюберт – сын моей сестры. Дафна вдова. Они оба тоже будут пить с нами чай. Можно сказать, что это наш субботний семейный обычай, – он слегка улыбнулся.

– Замечательный обычай, – сказал я.

– Кроме них будут присутствовать Стюарт и Синтия, внуки двух моих покойных младших братьев. Они все живут здесь, в семейном гнезде.

– Буду рад с ними познакомиться.

– Особо обаятельным никого из них не назовешь, – с безжалостной прямотой сказал мистер Делакорт. – Хотя я сделал все, что мог, чтобы исполнить родственный долг, – на миг его лицо помрачнело. – Когда я думаю, что кто-то из них ворует у меня… От этой мысли я прихожу в ярость. После всего, что я для них сделал!

– А есть ли какие-нибудь догадки, кто это может быть? – Я почувствовал, что Дизель, встревоженный восклицанием мистера Делакорта, потрется о мою ногу. Я почесал ему спину.

– Пока нет, но Элоиза вне подозрений, – голос мистера Делакорта смягчился. – У нее бывают минуты просветления, и она далеко не глупа, но я уверен, что на такую подлость она не способна. Думаю, что моя сестра Дафна тоже в этом не замешана. Она так занята своим здоровьем, что все остальное ее просто не интересует.

– Она нездорова? – спросил я.

Мистер Делакорт фыркнул, и на его щеках вспыхнул сердитый румянец:

– Она уверяет, что больна, но я уверен – это одно из ее развлечений.

Я удивился, но быстро сообразил, о чем речь. Когда я заведовал библиотекой в Хьюстоне, то видел там двух посетителей, которые не реже чем раз в неделю приходили читать медицинские справочники. Оба были убеждены, что страдают целым букетом недугов, а на мой взгляд были в полном порядке – по крайней мере, в том, что касалось физического здоровья.

– Нет, ворует Хьюберт, Стюарт или Синтия. Кто-то из этих троих. Стюарт и Синтия быстро соображают и вполне могли спланировать что-то в этом роде, – мистер Делакорт замолчал и поморщился. – Хьюберт умом не блещет, но если нужно добыть денег не работая, он готов на все.

Я не знал, что сказать, поэтому просто кивнул. Дизель снова улегся у моего кресла.

Мистер Делакорт встал и обвел комнату широким жестом:

– А вот и моя коллекция. В понедельник я проведу для вас нечто вроде экскурсии. Если начну показывать сейчас, то к чаю мы сегодня не успеем.

– С нетерпением жду, когда смогу все здесь осмотреть, – сказал я. – Уверен, у вас есть потрясающие экземпляры.

– Есть, – согласился мистер Делакорт. – Много лет коллекция была для меня главной отрадой. Я вложил в нее всю душу. Книги – это удивительные произведения человеческих рук, – он покачал головой. – Не понимаю, почему сейчас все помешались на компьютерах… Что хорошего в буквах на экране? Разве можно отдохнуть, читая электронный текст? Впрочем, здесь я, как во многом другом, отстал от жизни.

– Тут вы не одиноки, – сказал я, тронутый его красноречием. – Некоторых электронные книги вполне устраивают, и я рад, что люди вообще читают. Но лично мне, конечно, приятнее держать в руках бумажную книгу.

Мистер Делакорт кивнул.

– Вот именно. Спасибо, Чарли, что согласились мне помочь, – он двинулся к дверям. – А теперь пойдемте пить чай.

Мы с Дизелем пошли за ним к двери и затем через холл проследовали в гостиную. Но комната была так роскошна, что это название казалось для нее слишком скромным. Скорее это был парадный зал – размером не меньше библиотеки, с эркерами и обставленнный старинной и, очевидно, очень дорогой мебелью. Вокруг было столько красивых вещей, что глаза разбегались. Вслед за мистером Делакортом я подошел к камину, перед которым стояли два больших дивана, между ними – длинный резной стол из розового дерева. Рядом стояли еще несколько стульев и небольшая кушетка, развернутая к камину.

Войдя в гостиную, мы услышали негромкий разговор, но когда мистер Делакорт встал перед камином и оглядел родственников, все смолкли. Мы с Дизелем остановились в нескольких шагах и стали ждать, когда нас представят.

Я рассматривал собравшихся. Первой я заметил Элоизу Моррис. Она сидела между диванами, пышное платье, вероятно, скрывало какой-нибудь табурет, потому что спинки стула не было видно.

На диване, справа от нее, сидел ее муж Хьюберт – примерно моих лет, в старом костюме, заношенном и лоснящемся. Темные волосы до плеч были зачесаны назад, а на концах подкручены, как у Марло Томас в сериале «Эта девушка»[12]. Лицо у него было заурядное, такое легко останется незамеченным не только в толпе, но даже если народа будет немного.

В углу другого дивана сидела пожилая женщина с морщинистым лицом – очевидно, мать Хьюберта, Дафна, и одной рукой потирала лоб, а другой держалась за шею. Ее порыжевшее черное платье знавало лучшие времена. Дафна была удивительно похожа на своего брата Джеймса.

Последние два члена семьи, внучатые племянник с племянницей, сидели на стульях за спиной у Хьюберта Морриса. Им обоим на вид было лет сорок или чуть меньше. С племянницы, Синтии Делакорт, можно было бы рисовать Снежную королеву; блондинка в синем платье холодного оттенка, она, казалось, не замечала никого и ничего вокруг. Ее двоюродный брат, Стюарт Делакорт, тоже светловолосый, был ее полной противоположностью. Он разглядывал нас с Дизелем, блестя глазами и заинтересованно подавшись вперед, а в пальцах без остановки вертел какой-то небольшой предмет. Ростом он явно уступал Синтии: они сидели на одинаковых стульях, но она была выше.

– Сегодня к нам на чай пожаловал гость. Даже два гостя, – с улыбкой сказал мистер Делакорт. – Это мистер Чарльз Гаррис. Он библиотекарь в Афинском колледже, а также работает в городской библиотеке и много раз мне там помогал.