Довольный барон мысленно похвалил старика фельдмаршала.

«Хотя… – хмуро раздумывал барон, – в свете последних событий в Ленинграде вариант с Сортавалой может и не пригодиться».

Во время ужина появилась пышногрудая блондинкафинка по имени Хильда. Круглолицая, ярко накрашенная и вместе с тем какая-то безликая женщина расположилась напротив барона и постоянно подмигивала ему. Барон сразу вспомнил интеллигентную, с тонкими чертами лица жену Маргарет, находящуюся в данный момент в одном из госпиталей Гамбурга. Затем предупредительную и учтивую секретаршу-любовницу Марту.

«Кто подослал ко мне эту Хильду? Зачем нужно так примитивно следить за мной? – подумал барон, имеющий более чем двадцатилетний стаж работы в разведке. – Старик Маннергейм или… наши органы, например, гестапо, или же русские? Хотя… Может, девочка просто хочет оторваться от однотонной обыденной жизни?».

Думать о том, что его так элементарно проверяет шеф Канарис, он просто не хотел.

– Что делает в наших богом заброшенных местах господин барон? – неестественно улыбаясь, жеманно спросила Хильда.

– Любуюсь вашей чудной природой, – бросил в ответ барон.

Болтая, блондинка усиленно налегала на еду и выпивку. При этом она не забывала бросать барону улыбки и прочие, весьма вольные знаки внимания. Барон был сух и сдержан и не стал отвечать на откровенные призывы блондинки.

После ужина он проинструктировал и оставил в Сортавале капитана Ланге. А сам на военно-транспортном самолете с нехорошими предчувствиями улетел в Ригу…

Сергеев с инкассаторами-грузчиками работал в хранилище. Нужно было подготовить к отправке очередную партию ящиков со слитками. Это означало проверить все предстоящих к отправке двести ящиков на предмет наличия слитков и годности тары. В ходе этой работы необходимо было тщательно обследовать деревянную обшивку ящиков, при необходимости отремонтировать ее. То есть приходилось перемещать как ящики, так и отдельные двенадцатикилограммовые слитки…

В кладовую стремительно вошла капитан Ципок, за ней, едва поспевая, запыхавшийся управляющий. Капитан что-то буркнула под нос, критически осмотрела помещение.

– Сергеев, собирайся, – зычно изрекла Ципок, – пойдешь со мной. А вы, Коваль, – обращаясь к управляющему, – проконтролируйте ход всех необходимых работ.

– Все будет сделано, как положено, товарищ капитан, – залепетал подобострастно старик.

Ципок развернулась и направилась к выходу. За ней, на ходу надевая пиджак и ругаясь про себя, проследовал недовольный и изрядно усталый Ермолай…

Из подъезда дома вышел лысый, слегка сутулый мужчина в сером костюме с авоськой в руке. Посмотрел направо, налево и неспешно зашагал по тротуару. Стоявший на противоположной стороне улицы черный легковой автомобиль медленно тронулся с места. Метров через пятьсот лысый мужчина остановился у витрины магазина, рассмотрел ее, затем осмотрелся по сторонам и неспешно продолжил свой путь.

Вот мужчина в сером костюме резко завернул в подворотню дома. Черный автомобиль затормозил, из него вышли двое мужчин в темной одежде. Они стремительно пересекли дорогу и свернули в ту же подворотню дома. Через минуту из автомобиля вышел еще один мужчина. Он также быстро перешел дорогу и свернул в тот же двор дома…

В типично служебном кабинете находилось двое военных мужчин. Хозяин кабинета, комиссар (или генерал-лейтенант) Голиков Филипп Иванович, заместитель начальника Генерального штаба Красной армии – начальник Главного разведывательного управления, по-хозяйски располагался за рабочим столом. Филипп Иванович был преданным коммунистом и верным службистом, но он не являлся профессиональным разведчиком. Просто в силу обстоятельств в июле 1940 года оказался на этом месте. И как каждый непрофессионал в своем деле, он не совсем доверял настоящим профессионалом, считал, что над ним подсмеиваются и определенно подсиживают. Прямо за ним на стене красовался черно-белый портрет Ф. Дзержинского.

Напротив, за приставным столом, находился широкоплечий мужчина, на воротнике его гимнастерки в красной петлице находилось две шпалы. Майор Истомин являлся ведущим сотрудником германского отдела управления. Только что он сделал, очевидно, не совсем приятное сообщение.

– Ну как же можно было упустить Рэма! – воскликнул хозяин кабинета. – Хорошо известно, что он опытный разведчик, как можно было его одного запустить в эту подворотню? Там же, если мне память не изменяет, через проходные дворы можно выйти на Лопухинский или Барыковский переулки, где его уже наверняка поджидала машина, – всплеснул руками. – Такой прокол допустили!

– Увы, так видимо и получилось. Полагаю, не все так безнадежно. Мы знаем его московские адреса…

– Да не найдем мы его, Истомин! – недовольно перебил хозяин кабинета, ударил кулаком по столу. – Не для того скрылся матерый разведчик, чтобы мы его опять обнаружили!

В помещении повисла напряженная тишина.

– Он наверняка отправился в Ленинград, – тихо произнес хозяин кабинета. – Отдайте соответствующие указания.

– Есть, товарищ генерал.

– И сами немедленно выезжайте, майор Истомин, в Ленинград. Наши приоритеты остаются прежними.

– Есть, товарищ генерал…

Ципок и следом Сергеев вошли в просторный кабинет, прошли на его середину.

– Товарищ комиссар, – строго вымолвила капитан. – По вашему приказанию…

Сидевший за рабочим столом лысый мужчина в военной форме махнул рукой, потушил папиросину в пепельнице. Затем встал, оправил гимнастерку и подошел к стоявшим на вытяжку Ципок и Сергееву. Комиссар сначала осмотрел с головы до ног капитана. Затем перевел строгий взгляд на Сергеева, шагнул в его сторону. От комиссара исходил основательный табачный запах.

– Вот ты какой, хранитель ценностей, – выдавил комиссар. – Читал я твое личное дело, вот и капитан о тебе хорошего мнения.

Что-то достал из кармана галифе и со словами:

– Поздравляю с получением первого офицерского звания, младшего лейтенанта милиции, – вручил небольшую серую корочку.

– Это удостоверение личности офицера, – пояснил строго хозяин кабинета. – Ты будешь, Сергеев, по-прежнему, числиться банковским служащим и внештатно работать у нас. Сам понимаешь, время сейчас трудное, нужно неукоснительно выполнять указания начальников, а люди у нас разные.

Сергеев пожал протянутую кисть руки комиссара и кивнул.

– Ты должен оправдать высокое доверие Наркома товарища Берии и лично комиссара товарища Иванова, – пафосно вставила Ципок.

– Я постараюсь, – смущенно выдавил Сергеев.

– В военное время мы все должны быть бдительны и беспощадны к врагам советской Родины, – продолжал грозно комиссар. – Ты, Сергеев, должен пресекать все противоправные действия и немедленно докладывать капитану Ципок. Враги могут носить и нашу военную форму, поэтому в ходе всей операции будь особенно внимателен и бдителен.

– Есть, – изрек Сергеев.

Какое-то время мужчины смотрели друг другу в глаза.

– Ну, давай иди, я надеюсь на тебя, – бросил комиссар, развернулся и пошел к своему рабочему столу.

Ципок и Сергеев развернулись и покинули кабинет. – Ты произвел на комиссара хорошее впечатление, – бросила в приемной капитан.

Находясь под впечатлением от всего увиденного и услышанного, Ермолай решил промолчать.

Они прошли в оружейную комнату. Их встретил хмурый майор. Он внимательно рассмотрел удостоверение Сергеева и затем выставил две коробки. Из большей по размеру майор аккуратно достал пистолет и вымолвил:

– Револьвер системы Наган, калибра девяти миллиметров, барабан вмещает семь патронов, прицел отрегулирован на двадцать пять метров. Стрелял из него?

– Так точно, – ответил Ермолай.