Влип. Что теперь делать? Кто поставил прослушивающую аппаратуру? Кто сторожит все его передвижения, разговоры, личную жизнь. Иван подумал: а вдруг это не она, а, предположим, только предположим, Лидка? Что же тогда слушали во время его постельной баталии с Ландыш? Он не сдерживался, да и она стонала и вскрикивала от души. Да, прав Алексей: кому-то надо о нем знать все, чтобы устранить. Григорий Владимирович забрал ключи от машины, сказал, что сегодня ее внимательно осмотрят специалисты, а его будет возить персональный водитель на персональной же машине холдинга. Грустно и печально, как говорил его дед, когда ругал за невыученные английские слова или неправильные интонации.

– Дипломат не должен говорить на иностранном языке кое-как, он должен знать его лучше родного, чтобы не попасть впросак. Ты знаешь, что обозначает выражение Ich habe die Nase voll? Это аналогично русскому «сыт по горло». А один наш действующий политик произнес эти слова, выражая собеседнику благодарность за комплимент. Представляешь, что было?

Поэтому Иван учил и учил английский, немецкий, итальянский, французский, испанский. Все это под пристальным контролем деда. Зато теперь он владеет свободно европейскими языками, хорошо образован, делает блестящую карьеру. Правда, у него нет семьи, и его хотят убить.

В половине десятого позвонила Ландыш:

– Привет, дорогой, как ты спал?

– Привет, нормально, как ты спала? Совесть не мучила?

Сказал и сразу пожалел об этом – оба: и Алексей, и Григорий Владимирович запретили даже намекать на то, что он знает о прослушке.

– Совесть? Ты о чем? – кажется, искренне удивилась Ландыш.

– А, это ты, Ландыш? Я думал, это Лидка, она у меня чашку разбила, – попытался исправить положение Иван.

Было не понятно, поверила Ландыш или нет, но, кажется, поверила или сделала вид:

– Ну ты и бессовестный. Надо же, меня не узнал! Прощаю. Едем сегодня?

– Конечно, мы же договорились.

– Да-да, предварительные договоренности. Я тебя жду в восемнадцать часов, не опаздывай. Там еще повышенный контроль будет в целях обеспечения безопасности, так что прибыть надо вовремя.

«В целях обеспечения безопасности» она постаралась выделить особой – иронической – интонацией, хотя Иван теперь относился к безопасности с серьезным вниманием.

– Хорошо, буду в восемнадцать.

Во время разговора слышался какой-то шум: то ли улицы, то ли кафе, – Иван не понял. Ландыш никогда не вставала по выходным раньше двенадцати часов, считала этот день своим, старалась выспаться. Где она так рано, с кем? Может быть, с убийцей? Господи, какие мысли лезут в голову! Иван подумал-подумал и не нажал кнопку отбоя. Вышел из спальни и сразу наткнулся на охранника, который сидел на стуле в коридоре. Охранник вскочил:

– Доброе утро, Иван Ильич!

– Доброе утро, вы знаете, мне тут был странный телефонный звонок, наверное, надо с вашим шефом связаться. Я звонок удержал.

– Хорошо, я сейчас все сделаю, не беспокойтесь. Иван пошел в ванную, потом сделал себе яичницу, подумал и позвал охранника – завтракать. Охранник отказался:

– Спасибо, я на службе, перед обедом меня сменят. Было непривычно завтракать, ходить по квартире, зная, что в ней посторонний человек. Иван чувствовал себя полным идиотом. Надо будет спросить у Григория Владимировича, как они дядю охраняли, неужели так же навязчиво? Правда, слово «навязчиво» не очень подходит: сидит себе человек с пистолетом в коридоре и сидит, Ивана не трогает, ничего не хочет. Надо предупредить его, что Лидка должна прийти, пусть выйдет на лестничную площадку, что ли. И вообще, как теперь Лидка тут жить будет?

Передислокация в город прошла без осложнений. Как только вереница машин отъехала от забора дачи, перед ней оказалась машина охраны банка, а сзади – милицейская, с мигалкой. Так и ехали, не нарушая порядок в строю. Зато доехали быстро. Наталья вышла из машины, вывела Полину и сразу вошла в подъезд. Обычно Полина просила покачаться на качелях, но сегодня ее заранее обработали, еще на даче, Танюша и Машка, и она безропотно дала себя увести домой. Машка ехала в машине с Сашей и Танюшкой. Ей еще предстояла покупка платья. Вот ведь дуреха, предлагал Толя ей платье купить, так нет. Теперь надо ехать самой, тратить деньги, еще договариваться с парикмахерской, делать прическу, макияж, а это дорого.

В подъезде дежурил Андрей.

– Добрый день, Наталья Сергеевна, что-нибудь помочь донести?

– Спасибо, Андрюша, мы сегодня без вещей.

Наталья шагнула к лифту, потом, вспомнив о курящем мужчине в подъезде, вернулась.

– Андрей, не помните, позавчера, когда Миша исчез, около трех часов дня, никто посторонний в подъезд не заходил?

– Около трех?

Андрей задумался, потом достал журнал посетителей, внимательно его просмотрел.

– Вот, Наталья Сергеевна, в квартире под вами не работал телефон, они вызывали мастера. Приходил из телефонного узла связист, но в квартиру не заходил, потому что хозяев не было, нашел повреждение в коллекторе. Хотел у них бумагу оформить, что поломка устранена, а они его, видимо, не дождались.

– У Федорчуков, что ли, телефон не работал?

– Да, у них. Они, должно быть, в этот день на дачу уехали, потому что я их больше не видел. Но предупреждали, что мастер придет.

– Подходили?

– Нет, звонили к нам в охрану. – Ты разговаривал? – Нет, Мишка.

– А телефонист в форме был?

– Вот этого я не помню, кажется, в форме. Ящик с проводом у него был точно, а форма? Нет, не помню.

– А кто его сопровождал?

– Никто не сопровождал, потому что Мишка уже пропал, а я в соседний подъезд побежал, у них на чердаке кто-то лазил. Правда, никого не нашли, только измазались. Там, видимо, окно открылось, и рама при ветре стучала, вот жильцам с последнего этажа и показалось, что кто-то по чердаку ходит.

Как-то странно все совпадало: Миша пропал, Андрей ушел в соседний подъезд, в это время пришел телефонист, а жильцов, которые его вызывали, и след простыл. Интересно, кого она видела с дымящейся сигаретой?

– Спасибо, Андрей, вы это следователю не забудьте рассказать.

– Следователю? Конечно, если спросит.

– Даже если не спросит, все равно расскажите.

– Хорошо, Наталья Сергеевна, только можно вас тоже спросить?

– Спрашивайте.

– Что происходит? За что Мишку убили? Петра Петровича за что? Все из-за ювелира? Я что-то ничего не понимаю.

– Я сама пока ничего не понимаю, Андрей, но, кажется, начинаю догадываться.

Полина начала проявлять нетерпение, дергать ее за руку и канючить:

– Мама, ну пойдем, пожалуйста, ну я домой хочу! Наталья строго взяла дочку за руку и повела к лифту. В лифте она начала воспитательный процесс:

– Полина, ты разве не знаешь, что нельзя перебивать взрослых, когда они разговаривают?

– Знаю, но ты тоже не права. Нельзя оставлять ребенка без присмотра – его могут обидеть чужие люди.

– Ты была рядом со мной, то есть под присмотром.

– Ничего себе под присмотром: я пять раз могла убежать, ты бы не заметила.

Убедительный аргумент, подумала Наталья.

В квартире было привычно чисто, уютно. В который раз Наталья благодарно вспомнила об Ольге. Все предусмотрела ее сестренка, и когда случилось это роковое несчастье, Наталья переехала в квартиру. Не было никаких проволочек с завещанием и переоформлением. Просто они с Полиной начали здесь жить, и все.

В три часа придет парикмахер – «куафёр», как назвал его Анатолий. Пока есть время, надо заняться хозяйством, да еще няне позвонить. Няня была готова приехать хоть сейчас, но Наталья договорилась с ней на восемь часов вечера. Она будет ждать в фойе Большого театра. Наталья выведет Полину, и они с охраной поедут в Сашину квартиру. Там малышка будет жить дней десять, на это время нянины услуги не понадобятся. Наталья платит няне помесячно, так что ей без разницы, сколько находиться с девочкой. Пока надо еще Полинины вещи собрать.

– Полина, давай-ка приготовь игрушки, которые ты заберешь с собой.