– Пожалуйста, – ответил с готовностью Алексей и подставил ей свою ладонь, как будто приглашал на танец.

– Да нет, вы, – она ткнула палец в грудь Ивану, – вы руку уберите.

Иван, как ужаленный, отскочил от двери.

Что это с ним, думал Алексей, неужели из-за Натальи? Влюбился? Ох, не дай Бог. Мне с ним не тягаться, он же у нас «миллионэр».

Наконец, дверь общими усилиями открыли и гуськом направились через площадку к двери напротив. Дверь как дверь, только опечатанная. Печать была на месте, сургучная, с четким оттиском. Бумажка, которой была заклеена дверь, тоже на месте. Надо бы понятых, подумал Алексей.

– Иван Ильич, вы не против, если мы пригласим понятых?

– Понятых? Я не знаю, приглашайте, если надо.

Понятыми были приглашены охранники, которые приветливо поздоровались с Натальей и спокойно стали ждать, когда снимут печать и бумажку. Дверь открыли. В коридоре у самого входа на полу, неудобно прислонившись к стене, сидел пропавший охранник Михаил. Он был давно и безнадежно мертв.

Первым вошел в квартиру Иван на правах хозяина, сняв печать и полоску бумаги, закрывающую замочную скважину. Пахло какой-то гнилью, неужели продукты не убрали после поминок? Было темно, он привычным движением пошарил по стене и нашел клавишу выключателя. Вспыхнула люстра под потолком. Человека у стены Иван увидел сразу и сразу же понял, что тот мертв. За своим плечом он почувствовал шевеление и увидел боковым зрением, как в квартиру протискивается Наталья. Входить ей было некуда, потому что он перегородил дверь. Он повернулся и, обняв ее за плечи, вышел вместе с ней на лестничную площадку.

– Там, – сказал он, и Алексей, как-то вдруг став выше и значительнее, что ли, достал из кармана носовой платок и приоткрыл дверь.

– Никому не входить, – приказал он.

Охранники топтались на площадке, не понимая, что произошло. Алексей вышел, прикрыл дверь и отвел их в сторону.

– Мужики, – сказал спокойно, – один из вас остается здесь и сторожит дверь до приезда опергруппы, другой идет вниз, и чтобы ни-ни.

– А что там? – спросил тот, который встал к двери. – Труп, – коротко ответил Алексей, набирая номер дежурного.

Группа приехала быстро. Дежурный следователь, молодой паренек, похожий на воробья, толково расспросил Алексея, как и почему он оказался на месте убийства. Судебный медик пробормотал что-то насчет отравления, но сказал, что окончательные выводы после вскрытия. Осмотр места происшествия проводили в присутствии понятых – все тех же охранников. Вокруг трупа была засохшая лужа рвотных масс, вот почему в квартире пахло гнилью. Труп имел жуткий вид: глаза открыты, пальцы скрючены. Даже несведущему в медицине человеку было понятно, что смерть была мучительной, скорее всего, от удушья. Странгуляционной борозды на шее не было.

В квартире все вещи были закрыты целлофановой пленкой, на которой лежал тонкий слой пыли. Местами пленка была разорвана и разрезана. Следы были везде, создавалось впечатление, что кто-то в панике бегал по квартире, открывал двери комнат, распахивал дверцы шкафов, выбрасывал вещи. И везде оставлял отпечатки пальцев. Непонятно было, как он попал в квартиру. Сразу было высказано предположение, что дверь распечатали, а потом вновь опечатали. Все прояснилось, когда появился кинолог с собакой Никитичем. Никитич, брезгливо обнюхав труп, рванул в сторону кухни и встал перед шкафом, царапая дверь когтями. Дверь шкафа открыли и обнаружили, что она маскировала другую дверь, ведущую на черную лестницу. Черный ход, как же об этом никто не подумал! Дверь на черный ход была заперта ключом, но следов вокруг замка и на полу было много. Приехала бригада санитаров из судебного морга, труп поместили в специальный мешок и увезли. Стало как-то свободнее дышать. Открыли окна, запах стал ощущаться меньше. Алексей смотрел на работу группы как бы со стороны. Получается, он сам был свидетелем. Хорошо, что он напросился вчера открывать квартиру. Кстати, рука вчера болела и тогда, когда нашли труп участкового, и вечером, и даже после рюмки водки. А сейчас перестала. Глупо, конечно, полагаться на какую-то там руку, но Алексей знал, что все – больше трупов не будет. Теперь надо осторожно выяснить у следователя, что он собирается делать с Голицыной. По уму, надо брать подписку о невыезде, ведь ключи были только у нее. Кстати, а у Горчакова ключи были или нет? Об этом надо было поговорить в первую очередь. Да и вообще с этими ключами непонятно: зачем он их отдавал соседке? У него есть друзья, родственники, да невеста есть, в конце концов – дочка магната. Или дочке магната нельзя ключи от квартиры, где деньги лежат, доверить, умыкнет? Что-то трупы размножаются, как лягушки. Почему-то сразу, как увидел труп в квартире, он подумал, что надо обеспечивать охрану Наталье Голицыной. Да, охрану ей и ее дочке. Или лучше вывезти их куда-нибудь, где надежно, только куда? Где надежно? Получалось, нигде. Самому, что ли, тут поселиться? От этой мысли стало жарко, пришлось прибегнуть к проверенному способу – повертеть головой. Так, сейчас надо доложить начальнику отделения и постараться объединить эти два убийства. Тогда с нормальным следователем будем работать. Телефон уже несколько раз звонил, он сбрасывал вызов. Что звонить? Уже давно весь его отдел должен быть здесь, а не просиживать штаны в кабинете. Как будто подслушав его мысли, в комнату заглянул лейтенант Некрасов.

– Товарищ майор, мы на квартиру к Андрею поехали, напарнику этого убитого. А Пестров дворника допрашивает насчет ключей от черного хода. И еще дворник сказал, что в этом же доме проживает бывшая домработница Горчаковых. У нее тоже ключи от квартиры были, и от черного хода, наверное, тоже. Вадим к ней пошел, только ее, наверное, дома нет, праздник ведь.

И на самом деле праздник, а он забыл. Половину личного состава забрали на охрану демонстраций, правда, их отдел оставили в покое, предвидя всякие неприятности, видимо, по опыту прошлых лет. Вот отдел и собрался по первому писку начальника. Кстати, где остальные?

– Миша, где Мальцев?

– Мальцев уехал на убийство на Зубовской. – Что, еще убийство?

– Да, бытовуха, следователь попросил, чтобы Мальцев с группой поехал, мало ли что.

В квартире уже было так много народу, что можно было потихонечку уйти. Подъехал следователь прокуратуры Михайлов, который был известен аналитическим складом ума. Он обычно долго и пристально осматривался на месте, очень внимательно работал со свидетелями, при этом никаких версий не озвучивал, а потом с блеском, как фокусник из шляпы, вытаскивал на белый свет преступника с убийственным набором неопровержимых улик. Дежурный следак сразу сник. Наверное, он надеялся раскрыть это дело самостоятельно, а вот и нет. Заберет прокуратура, как пить дать.

Михайлов поздоровался за руку с Алексеем, остальным кивнул. Такая у него была манера. Он выбирал в группе одного человека и разговаривал только с ним, остальные для него не представляли интереса.

– Привет, Алексей Николаевич, ты тут как оказался, я слышал, ты труп и обнаружил?

– Не я, но я был рядом. – А кто обнаружил?

– Хозяин квартиры, который сегодня вступает в права наследования.

– Так, может быть, он и того?

– Не похоже, он убитого сегодня первый раз, и то мертвым, видел.

– А время смерти установили?

– Да, приблизительно около пятнаднадцативосемнадцати часов вчерашнего дня.

– Алиби у хозяина на это время есть? – А его не спросишь, он дипломат.

– Эка! Вот что я не люблю, так это с дипломатами и депутатами дело иметь. Уж лучше с бомжами.

– Ну ты сравнил!

– Знаешь, Алексей Николаевич, пойди-ка ты с ним поговори. Ну, аккуратненько так, дипломатично, может, что и расскажет.

– Под протокол сам будешь его допрашивать? – Да, сейчас и допрошу, если согласится.

– Там еще соседка, Голицына Наталья Сергеевна, у которой ключи от квартиры были. Ее, может быть, тоже сразу допросить, а то у дочки день рождения сегодня, и так пропал у человека день.