– Хотел, – честно признался Иван и, немного подумав, добавил: – И сейчас хочу. – Рита весело засмеялась. – Только вот весь этот подвиг с самопожертвованием за рулем к чему? Я ж Пашке говорил, что через две недели сам приеду на Новый год. Или он тебе не передал?

– Передал, конечно, – кивнула Рита, застегиваясь и поправляя одежду. Она уже выглядела, как всегда, безупречно, как будто и не совершала минуту назад всех этих безумств, от которых на спине у Ивана, он это чувствовал, остались глубокие царапины. Она всегда его царапала, и он поначалу страшно гордился этим. Ему нравилось думать, что именно он вызывает у нее все эти тигриные инстинкты. Сейчас спина саднила, и от мысли об украшающих его царапинах Ивану отчего-то становилось как-то неприятно – то есть противно и стыдно одновременно.

– Передал, – повторила Рита. – Только я уже больше не могла ждать тебя, Корсаков. Две недели – это очень долго. Кроме того, ты вполне мог и передумать, тем более что, как сказал Пашка, тебя по голове ударили. Голова-то как, болит? А, Корсаков?

– Голова уже не болит, – машинально ответил Иван. Его хваленая интуиция сейчас зудела где-то в районе мозжечка, не давая покоя. В том, что, а главное, как говорила Рита, была какая-то фальшь. – Может, ты побудешь тут у меня до Нового года? А потом вместе в Питер поедем. Я, правда, не представляю, как ты такое расстояние отмахала.

– Вот, а ты не ценишь. – Рита наклонилась и смачно поцеловала Ивана в губы. – Я для тебя на такие жертвы иду, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Где ты еще такую найдешь, Ванька? А что касается Нового года, то, конечно, я проведу у тебя две недели, это даже не обсуждается, вот только в Питер мы не поедем. Зачем нам в Питер? Уж коли я преодолела такое расстояние, то желаю освоить новую неизведанную доселе землю. Так что встретим Новый год здесь.

– Где? Вот прямо здесь? – глупо спросил Иван.

– Нет, в машине мы встречать Новый год не будем, – голосом усердной воспитательницы сообщила Рита. – И, пожалуй, в этом захудалом городишке я тоже оставаться не хочу, тут с тоски подохнешь, не дождавшись боя курантов. Так что мы с тобой снимем какой-нибудь загородный дом на Волге, должны ж они тут быть, в конце концов. Сосновый бор, река, лыжи, баня, красота.

– Вот уж не знал, что ты лыжница, – ехидно заметил Иван. – Ритка, ну что ты придумала? Где мы с тобой возьмем загородный дом за две недели до Нового года? Они уже давным-давно забронированы все.

– Вы бы все тут без меня пропали, – процитировала Рита известный всей стране новогодний фильм. – Вань, я уже все забронировала. Еще месяц назад. Я ж не знала, что тебя потянет на родину, и планировала, как скрасить твое вынужденное одиночество. Так что и дом заказан, и баня, и продукты. Недалеко отсюда, километров шестьдесят. Ну что, я молодец?

– Молодец, – признал Корсаков. – Я, правда, как ты знаешь, не люблю, когда за меня строят какие-то планы, но должен признать, что в этот раз ты вправду здорово придумала. Слушай, Ритка, пойдем домой, а?

– Есть хочешь? – лукаво спросила она. – Время-то обеденное.

– Есть? Нет, есть я не хочу, – чуть обалдело сказал он, потому что мысли его вдруг сконцентрировались ниже пояса. Там полыхал пожар, который настоятельно требовал подкинуть в него дровишек. – Тебя хочу. Очень. Ты такая классная, Ритка.

– Наконец-то вспомнил, – счастливо расхохоталась она и, открыв дверь, выскочила из машины. – А то уж я думала, что тебя тут то ли подменили, то ли опоили, то ли удар по голове привел к таким необратимым изменениям. Давай, герой-любовник, веди меня в свое жилище, поближе к койке. Только сумки забери из машины, в вашем дворе мне что-то страшно оставлять имущество без присмотра.

– А ты чего во дворе-то уселась? – спросил Иван, хлопая дверью багажника. – Я же по чистой случайности домой приехал днем, так-то меня раньше восьми и не бывает. Ты ж тут околела бы. Позвонить-то не могла?

На миг ему показалось, что Рита смутилась. Легкая тень пробежала по ее прекрасному лицу и тут же пропала, как и не было.

– Сюрприз хотела сделать, – призналась она. – Если бы я позвонила, кайф был бы совсем не тот. Во-первых, я ж не знала, что ты впал в трудовой раж настолько, чтобы до ночи трудиться. Во-вторых, я могла в машине греться, бензина, слава богу, хватает. А в-третьих, ты же приехал. Я на то и рассчитывала, что мне не может не повезти.

– Шальная ты, Ритка, честное слово. – Корсаков покачал головой, подхватил два ее увесистых чемодана, доказывающих всю серьезность намерения провести рядом с ним несколько недель, и, вполне довольные друг другом, они зашагали к подъезду.

Дверь хлопнула, и перед самым носом Ивана вдруг очутился Роман Новиков, тот самый шебутной рабочий, который устроил драку со здоровяком Маргулисом и наговорил много непонятных гадостей самому Ивану. В корсаковском подъезде делать ему было совершенно нечего.

– Ромка, ты что тут? – ошалело спросил Иван.

Тот шмыгнул носом, скосил глаза на красавицу Риту и довольно невозмутимо ответил:

– Так я за вами приехал. Из порта.

– А в квартиру зачем поднимался, если я во дворе? – Корсаков был убежден, что за визитом неприятного парня кроется какая-то тайна.

– То, что машина во дворе стоит, я конечно, увидел, но то, что вы в машине, на ней написано не было, – нахально ответил Роман. Окинув долгим оценивающим, очень мужским взглядом Риту, он перевел глаза на Ивана и понимающе усмехнулся. Корсакову моментально стало жарко. Он просто физически ощутил, как то ли свекольная, то ли помидорная краснота неровной волной заливает его лицо. Вот тоже еще глупость, стесняться какого-то Ромки.

– В конторе сказали, что вы за документами домой уехали, вот я и рванул к вам. В квартиру звоню-звоню, а там никого нет.

– А послали-то тебя зачем? Что случилось?

– Случилось-то? – переспросил Новиков, который все не сводил внимательного взгляда с Ритиного прекрасного лица. – Да ничего не случилось. Там просто вас Беляев спрашивает.

– Алексей? – удивился Иван.

– Ну да. Алексей Николаич, наш бывший совладелец. Приехал, говорит, Корсаков ему нужен, а вы за бумагами уехали, я и решил, того, сообщить.

– Так тебя кто послал-то?

– Никто меня не посылал. – Новиков плюнул сквозь зубы. Плевок ненадолго как будто завис в воздухе, а потом все-таки упал на мокрый асфальт. Иван против воли проводил его глазами. – Беляев сказал, что немного подождет, раз вы скоро вернетесь. А я и решил вам сообщить. Если хотите с ним поговорить, так ехать надо, а если не хотите, то того, наоборот, задержаться.

– А тебе-то что за интерес, хочу я или не хочу? – Взгляд Ивана стал вдруг колким и внимательным.

– Да повздорили мы с вами вроде как, – покаянно признался парень. – А так-то с начальством только дураки ругаются. Вот я и решил первым на примирение пойти. Я вам добрую службу сослужу, вы дурное из памяти выбросите. Логично?

– Логично, – признал Иван и покосился на Риту, на лице которой застыло скучающее и одновременно нетерпеливое выражение.

– Вот что, Роман, – Корсаков принял решение, – ты сейчас возвращайся в порт и скажи, что меня сегодня до конца дня не будет. Пусть Беляев меня не ждет, я ему завтра сам позвоню. Скажешь там ребятам, и в приемной тоже, что у меня непредвиденные обстоятельства. Ко мне, – он замялся, подбирая нужное слово, – ко мне приехали.

– Жена? – спросил Ромка, шумно сглатывая. Все-таки Рита была вызывающе хороша.

– Потенциальная, – небрежно ответила она, скользнув по замурзанному рабочему презрительным взглядом. Она умела смотреть так, что человек начинал чувствовать себя вошью, грязью под ногами. Теперь уже по лицу Ромки от шеи ко лбу поползла предательская краснота. – Вы идите, товарищ пролетарий, выполняйте данное вам поручение, уж коли затеяли перед начальством прогибаться, а у нас дело есть. Важное.

– Ну да, знаю я это дело, – хохотнул Ромка и пошел прочь, оглядываясь на все еще топчущегося перед входом начальника. – Не волнуйтесь, Иван Михалыч, я всем все передам. Отдыхайте.