Как и у всех моряков, к корабельной кают-компании у меня отношение особое. Для нас это не только место приема пищи, но и место общения, по сути дела, офицерский клуб, где происходит обмен мнениями, вырабатываются единые взгляды на тактику использования оружия, на проблемы воспитания личного состава и проблемы мореплавания. В тех кают-компаниях, где царит товарищеская атмосфера, у офицеров корабля выше культурный уровень и профессионализм, шире кругозор.
Понятно, в том плавании беседы в нашей кают-компании так или иначе вращались вокруг основной темы: как пройдет решающее испытание баллистической ракеты, стартующей из-под воды. Особых сомнений в благополучном исходе операции не было, но все же ракетные пуски в те годы были делом новым, во многом еще непознанным. Да и опыта мы имели еще недостаточно.
Правда, командир стрелявшей лодки капитан 3 ранга В. Бочкин и его экипаж были не новичками в этом деле: их лодка произвела наибольшее количество пусков. Кстати, тех первых ракетных лодок сейчас уже не встретишь. Их время прошло. Но в освоении ракетного оружия, стартующего с палуб подводных кораблей, они оставили заметный след. С виду громоздкие, неуклюжие, с непривычно развитой надстройкой, обладавшей большой парусностью, которая осложняла управление в надводном положении, особенно во время швартовок, эти лодки прекрасно вели себя под водой. Обладая отменными маневренными качествами, они великолепно управлялись во время старта ракет и хорошо удерживались на глубине.
Соединениями первых дизельных ракетоносцев, входивших в мое подчинение, командовали опытные подводники. Контр-адмирал И. Л. Порхамюк, прошедший большую школу командования подводными лодками на Северном флоте и в годы Великой Отечественной войны, и в послевоенный период, отличался от других командиров невозмутимым спокойствием и умением прекрасно ориентироваться в сложной Обстановке.
Капитана 1 ранга С. С. Хомчика (в последующем контр-адмирал) можно назвать пионером в освоении использования баллистических ракет с подводных лодок. Примерно за час до входа в район испытаний Сергей Степанович Хомчик доложил членам государственной комиссии, собравшимся в кают-компании, о готовности к стрельбе всех средств обеспечения. Доклад был обстоятельным. И не мудрено. С. С. Хомчик - опытнейший, энергичный, полный энтузиазма подводник. Он из числа тех, о ком говорят: предан подводному флоту без остатка.
В нелегких условиях базирования подводных лодок как правило, базы зачастую находились в отдаленных бухтах) он ухитрился и благоустроить городок подводников, и создать на берегу фундаментальную учебную базу. Как бесконечно счастлив был Хомчик, когда благодаря его стераниям заканчивалось, к примеру, строительство удобной казармы, жилого дома или создавался новый учебный кабинет. Особо же он гордился кабинетом, в котором были сосредоточены тренажер и материальная часть принимаемых на вооружение ракетных комплексов.
С тех пор прошло немало лет. Появились новые совершенные тренажеры. Но первая в советском Военно-Морском Флоте учебная база, созданная в соединении капитана 1 ранга Хомчика, до сих пор не утратила своего значения. А как она помогла тем, кто прокладывал путь к созданию и освоению нового оружия!
Итак, на подходе к стартовой позиции Сергей Степанович четко доложил о том, что подводная лодка исполнила часовую готовность, силы обеспечения подтвердили, что все меры безопасности предприняты и все готово к выполнению ответственного задания.
На эсминце в составе государственной комиссии находился один из заместителей Главного конструктора баллистических ракет. Он поинтересовался, кто в базе проверял подготовку ракеты, замерял параметры. На этот вопрос дал исчерпывающий ответ мой помощник флагманский специалист соединения капитан 2 ранга И. В. Горкунов.
Об Иване Васильевиче, неутомимом труженике и блестящем знатоке своего дела, хочется сказать особо. Был он на редкость скромным и застенчивым человеком. Но мгновенно преображался, когда возникала сложная ситуация. Тут Горкунов превращался в комок энергии. Он немедленно брал на себя руководство людьми и управление техникой.
Возникавшие проблемы часто требовали решения в считанные секунды. Промедление, нерешительность были бы чреваты серьезными осложнениями. А к еще худшим последствиям могло привести незнание сложнейших процессов, которые могли произойти из-за случайной неисправности, возможной в морских условиях.
И Горкунов умел предотвращать возникновение аварийных ситуаций буквально в считанные секунды...
Наше последнее перед началом ракетного пуска совещание подходило к концу, когда в кают-компанию прибыл с докладом рассыльный: командир эсминца сообщал, что корабль вошел в район стартовой позиции.
Быстро одевшись, я поднялся на ходовой мостик. Вскоре сюда прибыли заместитель Главного конструктора, представитель штаба флота капитан 1 ранга В. И. Поршнев, начальник одного из управлений ВМФ контр-адмирал В. А. Сычев, другие члены государственной комиссии.
С Вениамином Андреевичем я встречался на многих флотских мероприятиях. Его вклад в освоение ракетного оружия и внедрение его в Военно-Морском Флоте весьма значителен. Без преувеличения можно сказать, что он занимался этим делом со дня рождения флотских ракет и до их возмужания, когда они прочно заняли достойное место на боевых кораблях.
Недавно Вениамин Андреевич побывал у меня в Москве. Вспомнили прошлое. Много было всего пережито...
Мы с ним принимали участие в десятках, а может быть, даже в сотнях ракетных и опытовых стрельб: в процессе доводки и шлифовки ракетных комплексов, и во время приема их от промышленности, и в период эксплуатации в ходе выполнения учебно-боевых упражнений. При выполнении всех этих мероприятий совершенствовалась техника, учились специалисты флота.
Поэтому, находясь на мостике эсминца, обеспечивавшего очередной пуск, мы оба до мельчайших подробностей представляли себе, что происходит там, на глубине, внутри прочного корпуса ракетной подводной лодки.
Да, весь процесс подготовки и пуска ракет автоматизирован. Технические устройства и ЭВМ в кратчайшие отрезки времени осуществляют сотни манипуляций в проверок.
Но техника мертва без людей. Именно эти считанные минуты концентрируют в себе недели и месяцы напряженной учебы, тренировок. Вот почему перед пуском весь личный состав действует как хорошо отлаженный механизм. Слышны лишь четкие приказания и доклады об исполнении. Все внимание - приборам. Немедленно корректируется малейшее отклонение стрелок обеспечивающих систем и механизмов, фиксируется появление на табло предупреждающих сигналов.
Ну как тут не вспомнить торпедные атаки, которые я не раз выполнял, будучи командиром подводной лодки. Приходилось чуть ли не на животе ползать по палубе, чтобы не обнаружить себя, не поднять выше дозволенного перископ, и в то же время сложно маневрировать, дабы не выпустить из прицела ускользавшую цель. От напряжения в такие минуты лоб покрывался испариной.
В процессе ракетной атаки ничего похожего не происходит. Внешне все выглядит тихо, спокойно, даже безмятежно для непосвященного глаза. А ведь в это время с огромным напряжением работает мозг. Эта нагрузка столь велика, что некоторые исполнители после характерного толчка, свидетельствующего о том, что ракета стартовала, тоже вытирают с лица испарину...
В день встречи у меня на квартире Вениамин Андреевич Сычев рассказал о событии, которое, на его взгляд, зримо обозначило переход от старого довоенного флота к новому, о перевооружении флота и оснащении его новой техникой. Иначе говоря, о тех самых факторах, которые подняли его на уровень, соответствующий нашей эпохе.
Речь шла о демонстрации высшему начальствующему составу Советской Армии и Флота возможностей новых кораблей. Операция эта носила условное название, ну, скажем, "Кефаль".
Зрелище было впечатляющим. Далеко в открытом море вертолеты (тогда это было совершенно новое противолодочное средство!) производили демонстративный поиск подводных лодок. Затем сторожевые корабли "поражали" обнаруженные цели с помощью нового оружия - реактивных бомбовых установок.
