Его Всемогущество поднялся с кресла, и медленно направился к обвиняемой. Затем остановился напротив неё, пристально посмотрел в её бесстрашные, излучающие вечный лёд глаза и сказал:

- Не буду скрывать, вы приятно меня удивили и оказались, несмотря на свою красоту и молодость, вполне серьёзным и опасным противником. А по сему, имеющейся у меня силой и безграничной властью, я заточаю вас в адскую преисподнюю, на срок до скончания этого мира, без права на помилование и искупление. Клео, будьте добры, укажите даме дорогу, и обеспечьте почётный конвой.

Кот сделал глубокий изысканный реверанс, я только не понял, кому он был адресован, не то в подтверждение воли - Князю, не то в знак глубокого уважения - почётной красивой узнице. Затем, Клео начертал отточенным когтем в воздухе, какие-то тайные символы, после чего земля перед Лилией с шумом разверзлась, открывая светящийся багровым жаром проход. Из прохода, лязгая золотыми доспехами, на поверхность вышел почетный конвой.

- Стойте! - выкрикнул в отчаянии Фридрих. - Стойте! Я требую, у его Всемогущества слова.

Тёмный Князь повернулся лицом к нему и приподнял удивлённо бровь.

- Вы, кажется, что-то хотите добавить, или у вас есть желание высказать свой протест? Так знайте, за всю историю в этом мире, ещё никому не удалось убедить меня отменять свои приговоры.

- Я знаю и помню об этом Князь, - ответил с достоинством старый барон. - У меня к вам будет большая просьба. Позвольте и мне разделить эту участь, с той кто по праву заслуживает наказания. Я долго ждал и искал этой встречи, в надежде на то, что смогу передать, имеющиеся у меня древние Знания по наследству и по традиции своих предков, уйти на заслуженный старостью покой. Но видно, что в этом Знании теперь, не будет необходимости. Мне всё равно уже не получить душевного покоя и старческого удовлетворения. Сегодняшний день перечеркнул всё то, к чему я всё это время настойчиво шёл и неустанно стремился. За всю свою жизнь я так и не сумел, быть там, где этого требовала необходимость. Все те, кого я любил и на кого возлагал надежды - безвозвратно оставили этот мир. Так пусть же хоть здесь, я смогу оказаться рядом, и взять на себя часть тяжёлой ноши, которой не в силах нести в одиночку.

- Насколько я правильно вас понимаю, - спросил заинтересованный Князь. - Вы просите заточить вас тоже? И что, вы этого действительно хотите? Подумайте хорошо... и помните - я не меняю своих решений. Обратной дороги не будет...

Барон, высоко подняв подбородок, с достоинством аристократа сказал:

- Я ещё не столько стар, чтобы впадать в стариковский маразм или не отдавать себе полного отчёта, в действиях, которые совершаю. Вы поняли меня совершенно правильно. Я для себя всё решил и жду от вас соответствующего ответа.

- Хорошо, дорогой барон. Я готов удовлетворить вашу просьбу. Сегодня поистине удивительный день, давно меня не просили ни о чём подобном. Я призываю всех присутствующих здесь в свидетели, во избежание возможных недоразумений, что, учитывая личную просьбу барона, по его самоличной воле, отправляю его в бессрочное заключение с его кровной внучкой, узницей жрицей Лилит, в преисподнюю, за девятый круг адского пекла. Да пребудут с вами страдания!

Фридрих молча обнял на прощание Берендея, после обратился к Илье:

- Слушай его во всём и будь достоин своих родителей. Тебя ждёт долгая и не лёгкая жизнь, но что ещё нужно воину-страннику. Справедливость и мудрость - вот твой удел, а посох и боевой нож - будут твоими спутниками.

Затем барон потрепал за холку прислонившегося к нему Баяна и подошёл ко мне.

- Простите меня мой друг, за мои необоснованные подозрения. Но думаю, что вы меня поймёте. Мы испытываем с вами схожие чувства. Я завещаю вам свой дом и всё находящееся в нём имущество. Там осталось много старинных книг, да и ещё кое, что интересное. Надеюсь, если вы сможете приложить свою любознательность и усердие, то много того, что являлось тайным, откроется вашему пониманию. А это, пускай послужит ключом и памятью обо мне.

С этими словами, барон извлёк из под плаща плоский деревянный футляр, в котором хранил старинные карты, и протянул его мне. Мы крепко обнялись, и Фридрих отправился к конвою.

Ни слова не говоря и не оборачиваясь в нашу сторону, узники и вооружённая стража спустились в пылающий жаром проход, и земля над ними гулко сомкнулась.

Эпилог

- Мой друг, не стоит вам так расстраиваться, - сказал мне участливо, сидящий напротив Клео. - Конечно, я вас глубоко понимаю и целиком и полностью поддерживаю ваши чувства.

Подливая в мой пузатый бокал, заказанный им дорогой коньяк, он заговорщицки продолжал:

- Хочу довериться вам по секрету, я навещал их совсем недавно. Чувствуют они там себя не плохо, если не брать в расчёт некоторые неудобства. А что вы хотели?... Ведь это же - преисподняя. Но всё не так мрачно, как вы могли бы себе представить. По долгу службы, не могу открывать всех тайн, но могу намекнуть - там не так уж и плохо. Во всяком случае, здесь в этом мире бывают места и намного хуже. Лилит, нисколько не изменилась, если не брать в расчёт, благотворного на неё влияния нашего доброго и благородного барона. Надеюсь, что к следующему моему посещению, он сможет полностью изменить её несносный и вздорный характер. И если у нашего патрона, к тому времени будет хорошее расположение духа, то обещаю вам, что попробую выхлопотать у него возможность, добиться свидания и для вас. Ну да, а что вы на меня так смотрите? Ведь в приговоре не оговаривалось, что свидания запрещены.

Я посмотрел на своего собеседника, в его фиолетовом и изумрудном глазах, плясали дьявольские огоньки.

- И что на этот раз вы у меня попросите? Ведь вы же знаете, что я не верю в вашу благотворительность и бескорыстие.

Улыбчивый Клео развёл руками.

- Так... сущие пустяки... давайте не будем сегодня об этом. У меня приготовлен для вас сюрприз. Лучше внимательно посмотрите туда.

И он изящно указал, дымящейся у него в руке сигарой, на танцовщицу, которая выходила на подиум.

Девушка была поистине великолепна, она держалась настолько уверенно и грациозно, что приковала своим появлением, взгляды всех присутствующих здесь мужчин.

Начав свои первые танцевальные движения, следуя в такт проигрываемой ритмичной мелодии, она как будто бы растворилась в ней, сливаясь с песней в единое и неотделимое целое существо. Её движения были настолько непринуждёнными и естественными, что, улавливая малейшие изменения танца. Когда это было необходимо, она становилась пластичной и податливой как глина, в руках у опытного, невидимого гончара. А когда мелодия сменялась на быстрый ритм, техничность девушки сменялась, подобно выстреливаемой пружине.

Если ещё учесть, что при этом она раздевалась, то признаюсь, что это действительно впечатляло. Первый раз, за свои не частые посещения, заведений подобного рода, я готов был признать для самого себя - что стриптиз, иногда, тоже может считаться искусством, если только смотреть на него не с позиции похоти.

Но сюрприз заключался, конечно, не в этом... и я понял, что Клео имел в виду, когда уже полностью обнажённое тело, извивающееся как анаконда, озарили пульсирующие лучи стробоскопов.

Это было действительно, потрясающее зрелище. По всему загорелому, смуглому телу девушки проходили затейливые письмена, они были выполнены в качестве экзотической татуировки, ярко красного, алого цвета. В такт пульсирующим и гибким движениям, письмена оживали бегущей вязью и подобно, ожившей змеиной коже, притягивали к себе внимание, заставляя вас позабыть обо всём.

На миг мелодия словно бы оборвалась, и обнажённая девушка опустилась на четвереньки. С новым аккордом она оттолкнулась и словно по льду, покатилась по гладкому подиуму по направлению ко мне.

У самого края она остановилась и, спрыгнув уселась на край нашего с Клео стола. Затем грациозно с пластичностью кошки, она наклонилась ко мне и прошептала: