© Издательство «ФОРУМ», 2015

© Издательский дом «НЕОЛИТ», 2015

Зимой 1880/81 года Владимир Семенович Голенищев, незадолго до этого назначенный хранителем Египетского собрания Эрмитажа, знакомился с вверенными его попечению коллекциями. Обнаруженный им в одном из шкафов папирус сразу привлек внимание молодого ученого.

Где была впервые найдена эта рукопись, когда и каким образом попала она в Эрмитаж, не знал никто. Превосходно сохранившийся папирус с уцелевшими началом и концом, что случается далеко не часто, и по письму и по языку весьма напоминал древнейшие папирусы, которые хранились в Берлинском музее. Необычным оказалось и содержание рукописи. «Писец с умелыми пальцами Амено, сын Амени» около четырех тысяч лет тому назад переписал понравившуюся ему сказку. Правда, несколько других сказок и даже одна повесть уже стали достоянием науки на протяжении трех предшествующих десятилетий. Но сказка, открытая B. C. Голенищевым, превосходила их древностью: рукопись датировалась примерно 1900 годом до н. э. Вместе с тем она, как писал двадцатипятилетний ученый в своем докладе, прочитанном им вскоре на Всемирном конгрессе ориенталистов, «призвана пролить некоторый свет на происхождение нескольких очень известных арабских и древнегреческих рассказов, с которыми имеет величайшее сходство». «Известные арабские и древнегреческие рассказы» – это не что иное, как приключения Синдбада-морехода из «Тысячи и одной ночи» и «Одиссея». И если B. C. Голенищев несколько увлекся, говоря о «величайшем сходстве», он был вполне прав, указывая на некоторую несомненную общность сюжета и его разработки. Открытая им рукопись, которую он первый полностью издал и описал, ныне хранится в Государственном Эрмитаже и пользуется мировой известностью под названием сказки о «Потерпевшем кораблекрушение».

После гениального открытия Франсуа Шампольона, нашедшего в 1822 году ключ к чтению древнеегипетских иероглифов, многие ученые вопреки фактам неоднократно утверждали, что у древних египтян не было, да и не могло быть художественной литературы. Эти утверждения подкреплялись глубокомысленными рассуждениями о «древности, математической правильности языка египтян», об отсутствии у них «силы мифического творчества», ибо они «жили в слишком большом непосредственном напряжении, мешавшем им углубляться в самих себя», и т. д. Даже великий немецкий поэт Гете, как отмечал известный критик В. В. Стасов, при всей его отзывчивости ко всякому проявлению художественного творчества, скептически относился не только к памятникам египетской литературы, но и к древнеегипетскому искусству в целом, считая их не более чем курьезами, бессильными принести пользу «нравственному и эстетическому образованию человечества». Здесь сказывалось не только недостаточное еще в то время знакомство с великой культурой долины Нила, но и вообще пренебрежение к цивилизации народов Востока.

«Неужели, – писал в 1868 году Стасов, – существовал такой народ, неужели когда-то жили такие следовавшие один за другим миллионы людей, в которых никогда не говорило поэтическое чувство, которые отроду не находили надобностей выражать посредством слова (а значит, и письма) душевные свои движения, радость и горе, свои порывы, обожания и надежды и которые никогда не возвысили речь свою до степени художественного произведения?» Со свойственным ему темпераментом критик ополчился против тех, кто отрицал возможность существования литературы в Древнем Египте и имел «обычай все пробелы знаний наполнять собственными соображениями, и там, где недостает точных и положительных фактов, ставить на место их – мало того, что предположение того или другого рода, но еще и философские… доказательства, почему совершился и существовал такой-то и такой-то факт (нам вовсе не известный)».

Время доказало его правоту. Были открыты, изучены и опубликованы десятки других папирусов, сохранивших частично или полностью ценнейшие литературные произведения самых разнообразных жанров: сказки, повести, поучения, гимны, любовную лирику.

Вот почему в своей статье в том же «Вестнике Европы» (1882) об открытии B. C. Голенищевым сказки о «Потерпевшем кораблекрушение» В. В. Стасов имел полное основание заявить: «Египетская литература заняла одно из почтеннейших и важнейших мест в ряду древних восточных литератур».

Неутомимый собиратель и исследователь B. C. Голенищев за свою долгую жизнь – он умер в 1949 году в возрасте девяноста трех лет – открыл и впервые издал многие литературные памятники Древнего Египта. Так, в 1891 году ему посчастливилось приобрести в Среднем Египте папирус, содержащий описание путешествия в Сирию и на остров Кипр Унуамона, посланца верховного жреца храма бога Амона-Ра в Фивах. Он первый описал этот текст и перевел его. Ныне этим всемирно известным уникальным папирусом заслуженно гордится Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, куда полностью поступило великолепное собрание египетских древностей, составленное B. C. Голенищевым.

До нас дошла лишь незначительная доля произведений некогда богатой и разнообразной литературы Древнего Египта. Они возникли на тысячелетия раньше, чем «Илиада» и «Одиссея» и многие произведения художественного творчества народов Индии и Китая. Почти четыре тысячи лет отделяют нас от того дня, когда была записана сказка о «Потерпевшем кораблекрушение». Другие сказки, например «Фараон Хуфу и чародеи», записаны, правда, несколько позже, но они повествуют о событиях времени строительства пирамид и, следовательно, возникли почти за тысячелетие до их записи.

Папирус – материал крайне непрочный, хрупкий. И если теперь, через тысячелетия, до нас все же дошли отдельные папирусы, сохранившиеся в развалинах храмов и домов, в гробницах или просто в песках Верхнего Египта, то этим мы обязаны исключительно сухому климату страны, где дождь выпадает раз в несколько лет. Целые папирусы, как уже упоминалось, большая редкость; обычно находят только обрывки свитков, без начала и без конца, со многими пропусками.

Современные древним египтянам народы стран Ближнего Востока использовали для письма глиняные таблички – материал, которому не страшны ни время, ни огонь, ни климатические условия. Десятки тысяч вавилонских, ассирийских, хеттских и угаритских глиняных табличек хранятся в различных музеях мира. Однако, кроме эпоса, литературных произведений среди них почти не обнаружено. Случайно ли это? Едва ли. По сравнению с обширными клинописными архивами на глиняных табличках папирусов уцелело ничтожно мало. Вот почему можно полагать, что в долине Нила впервые в истории человечества оформились некоторые основные жанры художественного литературного творчества, в том числе и притча.

Литература Древнего Египта возникла еще в четвертом тысячелетии до нашей эры. В эту эпоху формировались также его религия и искусство. Во всяком случае, древнейшие известные нам произведения – «Потерпевший кораблекрушение» и «История Синухета» свидетельствуют о предшествующем длительном периоде развития художественного творчества. Им уже присуща и сложная композиция, и своеобразный литературный язык, и стремление к ритму и аллитерации. Последнее в высокой степени характерно для «Красноречивого крестьянина». Для того чтобы достичь подобной степени совершенства, требовались многие века.

С древностью египетской литературы связаны ее самобытность и своеобразие. Египетская культура, возникшая на крайнем юго-западе древневосточного мира, в течение долгих веков развивалась обособленно. Почти все, чего добился народ, населявший долину Нила, он создал самостоятельно.

Напомним, в Древнем Египте только обеспеченные люди могли обучать своих детей письму из-за его сложности и, если так можно выразиться, громоздкости. Писец должен был запомнить сотни буквенных, слоговых, смысловых и пояснительных знаков. Он должен был прочно закрепить в памяти орфографию каждого слова и усвоить сложные обороты, диктовавшиеся правилами хорошего тона и требованием литературного стиля. Разумеется, никаких пособий, грамматических или иных, не имелось, кроме списков отдельных слов и терминов, расположенных в порядке их смыслового значения. Знаки для гласных звуков отсутствовали, знаков препинания и промежутков между словами не существовало. Окончания залогов, времени и т. д. могли не выписываться. Знания приходилось приобретать только путем длительных упражнений. Это заставляло тратить долгие годы на учение и, следовательно, требовало значительных средств.