Телефон зазвонил уже в четвертый раз за двадцать минут, и я сдался. Трубка слегка исказила высокий голос моего дяди, брата мамы:
- Эй, парень, - он помолчал. - Как дела?
- Я записался в пехоту, - спокойно ответил я.- Сбор на следующей неделе.
Трубка замолчала. Все мои родственники привыкли, что моя жизнь была чередой размеренных и обдуманных поступков, а очередь в потенциальную смерть явно выбивалась из общей картины. В трубке послышалось шуршание, шипение, приглушенные звуки спора, а потом мой дядя с преувеличенной радостью сказал:
- Передаю тете!
- Марк Холливел! - теперь трубка говорила визгливым резким голосом. - Ты что сделал?
- Записался в морскую пехоту Соединенных Штатов, во имя служения нашей доблестной и отважной нации,- ответил я и повесил трубку.
Я сам не до конца осознавал, что сделал. Просто я шел по улице, а когда выпал из своих мыслей, понял, что стою прямо перед вербовочным пунктом пехоты. В следующий раз, когда я очнулся, я стоял уже внутри, а мое имя вписали в список добровольцев-призывников.
Вербовщиком был жилистый мужчина в красивой форме с густыми усами и холодными, цепкими глазами. Он несколько раз назвал меня "сынок", пожал мне руку, рассмеялся, когда я ответил ему крепким рукопожатием, и торопливо записал мое имя и данные.
- А семья в курсе, что ты тут стоишь? - как бы между прочим спросил он.
- Они умерли, - ровным голосом ответил я. - Так что я стою тут сам по себе.
Он пожал плечами:
- Значит, корпус станет тебе и за отца, и за мать. Распишись.
Я послушно поставил подпись и, тем самым, определил свою Судьбу, или, по крайней мере, ближайшее будущее.
В следующие несколько дней телефон буквально разрывался. Если раньше, после похорон родителей, мне звонили буквально пару раз в неделю и то осторожно, словно боясь как-то задеть меня или еще больше ранить, то тут на меня обрушилась лавина звонков. Топ-вопросов составили:
1) Марк, ты в своем уме?
2) Тебе не нужен психолог, Марк? У моей знакомой отличный доктор.
3) Марк, ты решил покончить с собой? Только не смей отрицать, наверняка у тебя в матрасе наготове таблетки!
Было странно наблюдать, как все эти люди, которые, по сути, почти не общались со мной при жизни родителей, вдруг резко озадачились моим будущим. Им было все так же все равно, но какой-то долг - общественный или социальный - повелевал им волноваться, чтобы потом за чашкой чая пересказывать соседке, что "бедный мальчик с ума сошел от горя и подписал контракт на отложенное самоубийство, можете себе представить?" И это будет служить отличной темой для чаепития с соседями, а потом к этому прибавится коллекционирование моих писем (если я решу ответить), редкие газетные вырезки и непременные сердечные капли в присутствии гостей, потому что моя служба - то, что режет им сердце.
"Лицемеры, - думаю я, - вам просто хочется стать частью драмы. Вам было мало смерти моих родителей, а сейчас к этому прибавится еще и потенциальная моя. У вас удвоится количество сплетен и материала для бесед, и вы будете как бы причастны к войне, и это почти то же самое для вас, что для меня - получить медаль почета".
По этой причине я почти оборвал все контакты с родственниками, и никто не провожал меня, когда я отбыл в тренировочный лагерь. У меня не было девушки, а мои немногочисленные друзья предпочли обойтись прощанием по телефону или электронной почте. Но меня это не особо волновало. Мне нужно было учиться выживать самостоятельно, и морская пехота казалась мне отличным вариантом, чтобы начать свое обучение.
Сабрина доставала из духовки свое коронное блюдо - пастуший пирог - когда Адриан спустился на кухню со второго этажа.
- Эй, ты вовремя, -улыбнулась ему мать. - Разложишь приборы?
Адриан не ответил, и женщина заметила, что ее сын казался притихшим.
- Эй, - она взъерошила ему волосы,- что не так?
- Это глупо, но...Марк мне ничего не ответил. Я понимаю, что и так здорово, что я получил ответ, просто...я надеялся....а вдруг он тоже умер, мама!
Адриан неожиданно забился в судорогах плача, Сабрина молча обняла его. Он редко показывал свои эмоции, и она могла только догадываться, как сильно он скучал по отцу и как его ранило то, что они остались вдвоем. Ей было приятно, что сын доверял ей настолько, чтобы плакать при ней, но в то же время ей было больно за этим наблюдать.
- Послушай, - спокойно начала она,- сейчас ведь пока не идет никаких военных действий. Они просто там сидят, в пустыне, и готовятся к тому, чего может и не быть. Иначе по телевизору давно бы объявили.
Он поднял на нее заплаканные зеленые глаза (точно как у отца, подумала она):
- Правда?
- Разумеется. Тебе ли не знать? Иди умой лицо и садись за стол. Я разложу приборы сама.
Он побрел в ванну, продолжая тихо всхлипывать. Сабрина до боли сжала спинку стула.
"Давай, Марк, что тебе стоит ответить ему? Давай, ты же в самом деле не мог умереть там, на этом краю света".
***
"Эй, дружище,
Ха-ха, это будто наше тайное приветствие, да? Извини, если глупо прозвучало. Я был супер рад получить от тебя ответ! Я думал, вы ребята крутые и никогда не отвечаете, но ты ответил мне! Мама тоже обрадовалась. Просто знаешь, она не верила, что ты ответишь, а я показал ей конверт и она такая "Вау!" Это круто, чувак.
Как там твои дела? Наверное, очень жарко. Я не могу представить. То есть, мне бывает жарко, но наверняка не так, как в пустыне. Ты уже видел иракцев? Они стремные? Из какого оружия ты стреляешь?
Я не уверен, интересно ли тебе, но расскажу о себе. Я люблю читать и хочу стать журналистом. Моя мама очень красивая, ее зовут Сабина,я потом покажу тебе фото. Она часто грустит (потому что мой папа умер), поэтому мне надо быть мужчиной, верно? Хотя, если я вступлю в Пехоту, я могу умереть, и она этого точно не вынесет. Но я уже начал тренироваться (я бегаю и отжимаюсь) просто так. Я хочу стать сильнее.
Эй, Марк, держись там, ок? Пиши мне. Я верю, что ты надерешь зад любому.
Твой друг,
Адриан"
За день до того, как я получил второе письмо от Адриана, у нас в лагере случилась Большая Драка.
Чтобы вы лучше понимали, о чем речь, позвольте мне немного рассказать вам о лагере, полном джархедов.
Корпус морской пехоты США считается "кулаком дяди Сэма", ее ударной силой. Нас тренируют действовать за пределами своей Родины, и именно поэтому морские пехотинцы считаются силами быстрого реагирования. У нас великолепное обучение, а наши снайперы способны выбить вам глаз, будучи от вас в километре. Это о морпехах гуляют легенды, в которых фигурирует море выпивки, обнаженные шлюхи-красотки (не всегда красотки, будем честными) и всякие героические подвиги. Вьетнам? Были. Вторая Мировая? Это отметьте тоже. Мы - элита вооруженных сил США. Мы надежда и гордость нации. На нашей эмблеме, в багрянце и золоте, гордо реет орел, а под ним расположены земной шар и якорь. Наши вербовщики пообещают вам жизнь, полную приключений, секса и крови. Все, что вам нужно сделать, - поставить тут подпись, большое спасибо.
На деле все немного более прозаично.
Типичный джархед - это обычный парень, возможно, ваш сосед, который от нечего делать (или у него была судимость, или он не смог поступить в колледж, или у него семья - сплошь поколение военных) вступил в ряды пехоты. Он поверил в сказку, которую ему рассказал вербовщик, он раз двадцать пересмотрел Цельнометаллическую Оболочку, гудел себе под нос "Полет Валькирии" и мечтал указать черномазым их место. Он приехал в тренировочный лагерь, ему выдали снаряжение и форму, в лицо ему теперь будет регулярно плевать инструктор (и дай бог, если только плевать), и он вскоре научиться мастерски материться, ненавидеть пехоту и выпивать столько алкоголя, сколько не пил за всю свою жизнь.
Перед вами стоит представитель джархеда обыкновенного. У него ленивый тяжелый взгляд, который моментально станет цепким, как только ваша голова попадет в перекрестье прицела. У него на шее болтается один, или два, или пять жетонов, причем на одном может быть выбито атеист,а на другом-христианин. Он стоит небрежно и расслабленно, потому что ему надоели тренировки или вы слишком скучный собеседник. Он отвратительно сквернословит и отпускает мерзкие пошлые шутки (в которых главным героем выступит ваша матушка). Он-гордость страны и лучший боец нации.
