После этого случая Эмилий и изобрел свою трубку. И был ей чрезвычайно доволен. Нюхать руки афроамериканских толстух с заокеанского конвейера по производству всемирного счастья ему не хотелось, даже несмотря на моду и пристрастие остальной местной элиты именно к зеленым трубочкам.

Он уже собирался приступить к операции, как вдруг совсем рядом кто-то сказал низким сиплым голосом:

- Подкрышен, это ты?

Эмилий вздрогнул всем телом и чуть не выронил все свое оборудование прямо на пол. Он быстро захлопнул папиросницу дрожащими пальцами и торопливо засунул ее в карман пиджака, а затем быстро нагнулся и заглянул под обрез стены соседней кабинки. Там были видны две пары лакированных зимних полуботинков. Сначала Эмилий даже подумал, что это - черная зебра так вырядилась, а затем зашла в кабинку и встала там на водопой, но ботинки имели разные размеры, хотя и были ориентированы носками в одном направлении.

- Не молчи, Эмилий, я по ботинкам вижу, что это ты, - четко и медленно проговорил голос. - Италия, страус, "луччо скрополли", коллекция прошлого года. Таких башмаков у нас никто больше не носит.

Подкрышен, наконец, узнал этот голос - он принадлежал хозяину обувного ряда, занимавшего чуть ли не половину местного центрального рынка, известному бобровскому предпринимателю Пребыстровскому. Его сосед по кабинке пока отмалчивался. "Европа, - подумал Эмилий с раздражением. - Нигде от нее не скрыться. Не сможешь ты уйти от этого огня, не спрячешься, не скроешься, она тебя настигнет..."

- Ну, я, - сказал Подкрышен, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.

- Нюхаешь? - тихо спросил Пребыстровский.

- С чего ты взял? - возмутился Эмилий. - Просто зашел... покакать.

- Не ври, я все видел в дырочку.

"Вот так, - с горечью подумал Эмилий. - Вот вся наша местная Европа сразу и кончилась..."

- Слушай, Подкрышен, поделись, а? - торопливо продолжил невидимый Пребыстровский. - Очень нужно, честно. Я заплачу прямо сейчас.

На колени Эмилия шлепнулся презерватив, заполненный скрученными зелеными купюрами.

- Да как ты... - возмутился Подкрышен. - Да как ты смеешь, мерзавец?!

Он схватил презерватив двумя пальцами и, брезгливо скривившись, перебросил его обратно. Пара задних полуботинков сорок пятого размера быстро переступила на месте - по-видимому, посылку поймали.

Эмилий выскочил из кабинки и бросился к рукомойнику. Струя воды исправно потекла на его руки, но она почему-то казалась теперь очень тонкой и недостаточно горячей.

- Ну, Подкрышен! - ревел Пребыстровский дурным голосом из кабинки.- Не жлобись! Будь человеком!

- Переебьетесь! - закричал Подкрышен, выбегая из туалета. - Чтоб вам не увидеть экономического возрождения Содома, скоты!

Он даже не высушил ладоней и теперь торопливо шел к центральному залу, вытирая руки носовым платком.

- Совсем оборзели, сволочи, - бормотал он. - Скоро начнут свои носы в чужие карманы просовывать прямо на улицах, страстотерпцы блин, и еще хорошо, если только носы!

- Ваш ключ, - выкрикнул, подбежавший к нему центурион.

- Вот ты здесь стоишь, - раздраженно сказал Подкрышен, принимая ключ от номера, - а у тебя в сортире два патриция в очко лупятся!

- Римским законом это не возбраняется, - невозмутимо ответил центурион. - Лишь бы не при детях, а римские дети сюда и не ходят. Аве.

- Аве. Так они еще и к другим патрициям там пристают с неприемлемыми предложениями!

- Это тоже не возбраняется.

"Формально он прав, - подумал Эмилий, отбрасывая портьеру, - но ведь и приличия какие-нибудь тоже надо же соблюдать. Ведь далеко не все черные дыры ведут в уютные европейские норы".

Эмилий быстро прошел к столу и сделал большой глоток из бокала.

- Адя! - сказал он, хлопнув себя ладонями по коленям. - Может, пойдем уже, а?

- Сейчас, - ответила Аделька. - Я вот эту корзинку еще не пробовала.

За соседним столом вдруг поднялся тучный старый патриций в клетчатом смокинге.

- Господа, - сказал он, покачиваясь и пьяно улыбаясь,- а что же мы сидим в тишине, как неродные? Давайте-ка лучше прямо сейчас устроим караоке на вылет! Ой, мо-о-ороз, мо-о-ороз, не мо-о-орозь ме-е-еня!

- Пойдем, - сказала Аделька, быстро возвращая пирожное на верхнюю полку вазочки.

Глава XII

Встреча под балдахином

Восемнадцатый номер состоял из короткого коридора, ванной комнаты и спальни. Теннисная сумка уже лежала на тумбочке под прикрученным к стене зеркалом.

- Я в душ, - сказала Аделька и исчезла за тонкими филенчатыми дверями.

Как только щелкнул замок ванной комнаты, послышался громкий стук в дверь.

- Мы ничего не заказывали! - раздраженно крикнул Подкрышен, копаясь в сумке.

- Впустите! - глухо донеслось с той стороны. - Умоляю, впустите! Дело идет о жизни и смерти неплохого человека!

- Что еще за черт, - тихо сказал Эмилий и открыл дверь.

На пороге стоял толстячок в надорванном на спине грязном сером смокинге, с сильно исцарапанным и покрытым синяками лицом. Он не смотрел на Подкрышена, а сильно вывернув шею назад, пялился на едва различимые в полумраке коридора двери лифта.

- Впустите, - сказал он, не оборачиваясь. - А то меня сейчас убьют.

- Да не могу я вас впустить, - возмутился Подкрышен.- Я с дамой.

- Ну и что? Я в ванной тихо посижу до утра, впускайте же меня скорее!

- Не буду я вас впускать! Меня самого никто никуда не впускает.

- Впустите, я очень богат, я вам утром много-много денег отдам.

- Ну, довольно! Обратитесь к дежурному центуриону или я не знаю - позвоните в МЧС, наконец! - воскликнул Эмилий и захлопнул двери. - А еще называются самым приличным заведением в городе. Безобразие!

- Кто там?- спросила Аделька из ванной.

- Это сервис! - крикнул Эмилий. - Не отвлекайся, дорогая.

Он вдруг подумал, что недурно было бы как следует осмотреть номер на предмет различных неожиданностей.

Подкрышен быстро прошел в спальню, где из мебели были только огромная кровать под тяжелым бархатным балдахином две тумбочки и низкий столик для легких пред и послепостельных фуршетов. Этот номер постоянно использовался Подкрышеном для встреч с Аделькой, и он точно знал куда нужно смотреть. Эмилий быстро подошел к окну, резко раздвинул и снова задернул шторы, а затем присел и заглянул под кровать.

Все эти предосторожности были совсем не лишними, так как однажды, во время одной из первых их с Аделькой встреч, причем в самый неподходящий момент из-под кровати вылез пьяный патриций и безнадежно испортил им прекрасный романтический вечер. Тот патриций всего лишь спросил у Эмилия "сколько время?" и сразу уполз из номера, но романтический настрой после такого было уже не вернуть.

Но сегодня все вроде бы было в порядке. Подергав зачем-то за шнуры балдахина, Эмилий успокоился и начал переодеваться. Он вывалил на кровать кроличий костюм, снял пиджак и начал расстегивать пуговицы рубашки. Обычно, уже во время переодевания он чувствовал прилив сил, бодрость и приходил в прекрасное расположение духа, но сегодня ничего подобного не происходило.