- Я постараюсь, Стив, - тихо произнес он. – Ты потерпи, ладно?

- О чем ты? – сердце в груди колотилось от осознания: то, что сейчас происходит, очень, очень важно.

Баки не ответил. Только нежно, медленно скользнул губами по шее, по тому самому месту, с которого только-только сошел крупный синяк, вызывавший у всех двусмысленные ухмылки. На что Стиву, в общем-то, было плевать.

- Покажешь, где у тебя душ?

- Конечно, - выдохнул Стив, только в этот момент осознав, что почти не дышал, сжимая край щита, будто тот мог решить все его проблемы. – Пойдем.

Выдав Баки полотенце и комплект своей домашней одежды, Стив вышел на кухню, оперся ладонями о столешницу и зажмурился, пытаясь прогнать невыносимое жжение из уголков глаз. Он был дома. Они оба были.

***

Доставка прибыла очень быстро, несмотря на то, что в городе еще были беспорядки и Манхэттен был оцеплен, жизнь продолжалась: люди хотели есть. И некоторые из них могли съесть за раз целого быка.

Выложив на тарелки целые горы стейков, печеного картофеля, салатов и хрустящих булочек, Стив распечатал два термоконтейнера с супом и достал из холодильника два пакета с соком.

Баки появился как раз вовремя. С его волос капала вода, впитываясь в тонкую футболку, и Стив вдруг понял: он счастлив. Впервые за… один Бог знает, сколько времени.

- Садись, - вместо тысячи глупых и банальных слов сказал Стив, - остынет. - Баки осмотрел горы еды и впервые едва заметно улыбнулся. - Начинай без меня, я в душ.

- Я подожду, - заверил его Баки. – Но не долго.

Быстрее Стив мылся только в армии, когда вода была ледяной, а мыла иногда не было совсем. Потом они съели все подчистую, периодически поглядывая на экран телевизора, где по-прежнему показывали одни новости о разрушениях, перемежая их хвалебными речами о Капитане Америке и его неизвестном спутнике (Стив чувствовал за всеми этими речами руку PR агентства Старк Индастриз), которые извлекли из-под завалов несколько десятков человек. Стиву было немного неловко: они действительно спасли кое-кого, пока искали Рамлоу, но заслугой это считать было нельзя.

После десерта Баки сладко зевнул, и Стив выключил телевизор, скомандовав:

- Спать.

В спальне Баки долго не мог улечься на слишком широкой кровати, хотя матрас был самым жестким из имевшихся в магазине – наполненный кокосовым волокном.

Стиву очень хотелось прижаться к Баки всем телом, как тогда, на не слишком широкой койке в Убежище, но он решил ни на чем не настаивать.

Наконец, Баки привалился к нему сзади и тронул губами шею.

- Стив, - едва слышно позвал он.

- Я не сплю.

- Скажи, мы могли бы сделать это наоборот?

Кровь бросилась Стиву в лицо, потому что он мгновенно понял, о чем он говорит. Развернувшись к нему лицом, он запустил руку в отросшие волосы и притянул Баки к себе, жадно вдыхая его запах.

- Мы можем все, что захотим.

- А ты хочешь?

- Я просто хочу тебя, - ответил Стив. – Хоть платонически.

- Наверняка «платонически» это какое-то извращение, - ровно заметил Баки, медленно ведя губами по его шее.

Стив ничего не мог с собой поделать и рассмеялся.

- Да. Совсем без секса.

- Ну уж нет. Нах… нафиг Платона или кто там такое придумал. Хватит с меня «без секса». Командир сказал, для здоровья вредно.

- Все-то он знает, твой командир, - заметил Стив, поглаживая Баки по спине.

- Да уж больше, чем я. Он дольше был человеком.

Стив отогнал дурацкие мысли, все до одной и, перекатившись, оказался на Баки сверху.

- Скажи, что я правильно тебя понял.

Баки развел колени, глядя ему в глаза.

- Не знаю, что ты понял, но я хочу тебя – так, - и неожиданно прибавил, видно, чтобы уж совсем не оставить простора для двойного толкования. – Засунь в меня свой член.

Стив, застонав, потянулся к его губам, чувствуя, как весь мир мгновенно сжался вокруг них, схлопнулся, исчез. И остались только они, как когда-то давно, в том прошлом, в которое уже почти не верится.

- Покажи мне, как… быть с тобой, как правильно, - прошептал Баки. - Я не хочу делать больно. Не тебе. Никогда.

Стив нежно погладил его по щеке и снова поцеловал. Слова были лишними, а потому он просто любил его, заново находя чувствительные места, вылизывая без стыда везде, наслаждаясь первыми едва слышными стонами, дрожью сильного тела, его жаркой, жадной теснотой и своим чувством: еще более ярким и сильным, если такое вообще возможно.

Потом, заснув, он увидел, как Баки, сгорбившись и опустив голову, сидел у постели своего командира.

- Я урод, - едва слышно произнес он. – Командир, как я могу быть человеком, если причиняю только боль?

Рамлоу хрипло выдохнул и отозвался:

- Ну, чтобы Роджерса твоего заездить, надо трем таким как ты долго и нудно стараться. Так что ты сопли мотать брось.

- Я нестабилен. Я не контролирую себя, когда…

- Когда вы ебетесь. Ох, простите, любитесь. Эмоциональная перегрузка это называется. Пройдет. А ты если не в состоянии сам контролировать… процесс, уступи контроль тому, кто в состоянии.

Баки вскинулся, посмотрел на него исподлобья, и снова опустил голову, кивнув.

- И еще, - продолжил Рамлоу. – Прилипни к Роджерсу и никуда без него не ходи. Ничего не подписывай. Ты очень ценный экземпляр, Агент, и твоему Роджерсу придется крепко за тебя подраться с жадными до власти ублюдками. Не усложняй ему задачу. И пожри нормально, - уже сквозь сон продолжил напутствовать он. – И выспись. Смотреть… страшно. И тренировки…

Через секунду раздался тихий храп, и Баки, поднявшись, поправил одеяло.

- Понял, командир. Спи, я приду завтра. И принесу апельсины.

Стив спал, обнимая Баки во сне, и улыбался. Похоже, с Рамлоу придется смириться. Будто миссис Барнс, упокой, Господи, ее душу, воскресла, ей-богу.

========== Условная часть 7. Эпилог ==========

- Барнс, вернись на позицию! Что ты, мать твою, творишь?

Ответом было молчание в эфире. Стив знал, что так будет, едва поднял руки, показывая, что безоружен. Щит давно лежал на виду, у входа – это было первым требованием террористов. Теперь, когда он вошел внутрь, единственным, что он слышал, был забористый мат Рамлоу, слышный даже без громкой связи. Остальные делали свое дело молча. Операция была продумана до мелочей: Капитан Америка остается в руках террористов, а двенадцать заложников, половина из которых – дети, покидают пределы захваченного здания.

Когда Стиву первый раз прилетело по лицу, он думал только об одном: чтобы этого не было видно в оптический прицел, иначе операция грозила закончиться, не начавшись. Вопрос только в том, с какими потерями. Судя по реакции Рамлоу, Баки все видел. И плевать он хотел на командную работу. Остановить его Стив не мог: скрытый канал связи был односторонним.

Никто, конечно, не собирался отпускать всех заложников, и на этот случай существовал «План Б». Но он не учитывал «фактор Барнса», как, смеясь, говорила Наташа. Рамлоу, правда, называл это менее научно: «тебе пиздец», и - в особых случаях - «всем пиздец».

Террористы ни о каких таких факторах, казалось, не знали, потому что магнитные наручники – единственное, что могло надежно удержать Капитана Америку – они применили, но бить не перестали.

Когда послышался звук разбивающегося стекла единственного узкого окна, и в помещение перекатом ворвался Баки, Стив понял: план пошел прахом. Надо прикрыть заложников.

- Штурм! Пошли!- рявкнул Рамлоу. – Кэп, щит у меня. Барнс… ну тебя нахуй, психа.

Баки остался глух к оскорблениям. Он был очень занят тем, что сворачивал шею крепкому коротышке, посмевшему тронуть Стива кулаками за лицо.

- Желание, - прозвучало вдруг с ужасным акцентом, и Стив почувствовал такую ослепительную ярость, что рванул магнитные браслеты, как прогнившую веревку. – Ржавый.

Баки зарычал и воткнул в уши наушники небольшого плеера. Он даже успел показать безумцу международный оскорбительный жест, прежде чем впечатал ему в лицо кулак левой руки.