— Сынок…— голос матери дрожал. Он уже давно был таким, словно в ней что-то надломилось тогда, четыре года назад. И этого он тоже не забудет…

Ничего, мама, все изменится. Сегодня он окончательно в это поверил.

— Я к ней.

— Хорошо,— мать грустно улыбнулась.— Если она… если…

— Мам, все будем хорошо,— и он покинул гостиную. Он быстро миновал холл, пересек коридор и по боковой лестнице поднялся в светлую спальню, куда вернулась жизнь.

Здесь стало так, как прежде, когда она была всегда рядом. Он входил к ней, садился у ее ног и прижимался к ее коленям, а она чуть небрежно перебирала тонкими пальцами его волосы, о чем-то говоря. Он даже не слушал ее — он упивался ее голосом и ее прикосновениями.

Той осенью все изменилось: четыре года пустоты, когда он приходил сюда и сидел у пустого кресла, зябко обнимая колени. Словно свет его жизни погас, словно разбили идол, на который он молился, словно у него отняли смысл его жизни.

С ранних лет она была для него всем. Он даже не знал, почему. Она появлялась в комнате, и он переставал плакать. Он делал все, о чем она просила. Она была самой красивой и самой умной, она никогда не ошибалась. Она легко могла расправиться с любым его обидчиком. Она позволяла обожать ее и быть рядом, взамен он был готов ради нее на все. И ее боль была его болью. И ее враги были его врагами, и он был готов убить тех, кто отнял ее у него. Но она сказала «нет, пока не время», и он подчинился. Как всегда.

А теперь в этой комнате, как и в его жизни, опять был свет. Она сидела в своем кресле и смотрела на него своими прекрасными, как снежинки на ветру, глазами. Красота ее почти не поблекла — об этом позаботились родители, вложившие кучу галеонов в ее содержание. И взгляд ее был тем же. Сейчас… Но об этом он старался не думать, потому что он все исправит, ведь он может сделать для нее все.

— Мать сказала, что ты звала меня,— проговорил он, по привычке устраиваясь возле ее ног, закутанных в плед. Она лишь хмыкнула, и он дернул уголком губ, понимая, что она все так же замечательно исполняет свою роль. Сейчас… Он опять отмахнулся от этой неприятной мысли — теперь он сможет ей помочь.

— Как ты?

— Что нового?— спросила она над его ухом.— Где ты был?

Это уже был не вопрос матери, от которого можно отмахнуться. Это была она, и он должен ответить. Тем более что она не хочет говорить о себе, о том, что с ней сделали они…

— Вокруг полно министерских псов,— пожал он плечами.— Но о подземном переходе они не знают.

— Ну, еще бы, откуда бы им знать… Куда ты ходил?

Он мог ответить, откуда: кроме них двоих, был еще один человек, знавший об этом проходе, потому что это он однажды, умирая от скуки, смог найти туда вход. Но об этом человеке в этой комнате говорить не стоило. Даже думать…

Он промолчал, пытаясь оттянуть момент своего триумфа.

— Я могу тебе помочь. Теперь я могу всем вам помочь…

— В смысле?— она насторожилась, пальцы замерли в его волосах.

— Ты поправишься,— он встал, с улыбкой глядя на ее чуть встревоженное сейчас лицо. Она умела скрывать свои эмоции, но несколько лет в изоляции все-таки наложили свой след на ее умение держать себя в руках…

— Я не больна!

— Ты станешь прежней, он тоже,— он еще не был готов раскрыть ей все, но скоро придет это замечательное время.

— Что. Ты. Сделал?!— она поднялась, отбросив плед.

— Я? Ничего. Поверь, все будет хорошо…

— Я запретила тебе!— ее лицо исказилось от ярости, которую она даже не пыталась скрывать.

— Но…!

— Я тебе запретила даже думать сейчас об этом!— она дала ему пощечину, от которой зазвенело в ушах.— Что ты сделал?

— Я… Я просто хочу тебе помочь!— он не противился второму удару, падая у ее ног.

— Ты идиот?!— вскричала она.— Да ты понимаешь, что меня вернут обратно, туда?!

— Нет, подожди! Ты…

— Идиот!— она снова его ударила.— Ты просто…!

— Подожди!— повысил он голос, пытаясь встать.— Я…

— Фриц! Присцилла!— в комнату вбежала взволнованная мама, услышавшая их крики.— Что случилось?

— Он не приходил,— спокойно произнесла Присцилла, отворачиваясь к окну.

Мать сурово посмотрела на него и подошла к дочери, бережно обнимая за плечи.

— Прис, дорогая, он хотел, просто были дела.— Фриц усмехнулся, вставая с пола.— Прости брата.

— Он не приходил,— повторила девушка, садясь в кресло и позволяя накрыть себя пледом.— Он…

— Уйди!— шикнула на него мать, явно сердясь.

Он кивнул и вышел, тут же растерянно потирая лицо, еще чувствуя силу ее гнева. Она просто не поняла, что он пытается помочь. Она все узнает и будет довольна…

А пока нужно все подготовить, как следует обдумать…

— Мастер Фриц,— рядом возник эльф-домовик.

— Чего тебе?

— Простите, но у нас гости…

— Кто?

— Скорпиус Малфой и Джеймс Поттер.

— Что?!— Фриц подскочил на месте, сбивая с подставки вазу с цветами.— И ты их впустил?!

— Нет, они сами там появились,— растерянно доложил эльф. Фриц тут же понял, что не зря подумал о туннеле и о том, кто его нашел. И Малфой явно об этом не забыл…

— Скажи, что…

— Мы их примем,— рядом возникла мать, с тревогой посмотревшая на Фрица.— Нам нечего скрывать, ведь правда, сын?

— Ты хочешь говорить с этими?— он чуть не задохнулся от ненависти.

— Да. Может, тогда я узнаю, где ты сегодня был. Не хочешь сам мне сказать?

— Они тут совершенно ни при чем,— буркнул Фриц, пожимая плечами. Теперь он понимал, чего так опасалась сестра, но на этот раз все получится. Они бессильны.

Он даже улыбнулся, представив себе бессилие Малфоя. О, это будет приятно…

Он шел рядом с матерью и улыбался. Он уже знал, как поступит, как отомстит им и как сделает счастливой ее. Он уже все обдумал, нужно только немного подождать.

Все получится. Но сначала — первый акт, правда, пока чужой пьесы.

Он стер улыбку с лица и сделал шаг в гостиную.

16.11.2009

Часть вторая.

Лили Поттер.

— Как думаешь, давно мы тут?— Лили нарушила тишину, потому что сидеть неподвижно в темноте, теснясь на узкой скамье, было уже почти невыносимо. Ноги затекли, руки свело от холода. А еще было просто страшно...

— Не знаю, пару часов, чуть больше,— предположила Ксения, пошевелившись, словно стараясь размяться. Во мраке их темницы абсурдно смешно проурчал желудок Лили.— Да, наверное, больше...

Девушки улыбнулись. Лили был озноб, хотелось есть и пить. И спустить затекшие ноги.

— Почему силки не уползли от света?

Ксения пожала пелчами.

— Не знаю, но свет какой-то странный. И запах...

Лили принюхалась и только теперь обратила вимание на еле ощутимый в возлухе привкус то ли гари, то ли дыма. Как от костра.

— Все тут странное...— проговорила она.— Вот бы сейчас сюда метлу Джима...

— Ты же боишься летать,— с улыбкой, ощутимой даже в темноте, откликнулась Ксения.

— Как говорит дядя Джордж, «захочешь жить — и ухо отдашь за бесценок».

Ксения хмыкнула и стала медленно подниматься:

— Не могу больше сидеть.

Лили, прислушавшись к тишине, последовала за подругой. Обе девушки с опасениями глядели на потолок, но ничего не произошло, лишь блеклый, еле заметный сероватый дым отделился от свода их темницы.

— Знаешь, кажется, я нашла положительный момент в нашей ситуации,— вдруг улыбнулась Лили, обнимая себя за плечи и плотнее кутаясь в мантию.

— Не нужно готовить Скорпиусу ужин?— хмыкнула Ксения.

— Ну, у нас есть Донг, так что... Я тут подумала, что Малфою еще какое-то время не придется говорить родителям о том, что он на мне женился...

— Лили! Точно!— Ксения схватила подругу за руку.

— Что?

— Донг!

— Прости?

— Ты можешь попробовать вызвать Донга! Или домашнего эльфа отца.

Ксения, казалось, забыла о том, что нельзя резко двигаться: потолок тут же засветился, и с пола донеслось противное шуршание размножавшихся силков.

— Эльф отца подчиняется только Поттерам, а я уже Малфой,— задумчиво произнесла Лили, вжимаясь в стену.— Не знаю, смогу ли я приказывать Донгу...