Значит: либо сделать что-то такое, о чем уж точно никто не узнает, по крайней мере, в ближайшие дни. Или же продолжать играть роль пай-мальчика, но вот этого не хотелось больше всего…

— Итак, встаньте у подносов с землей,— попросил профессор Лонгботтом, надевая защитные перчатки и подходя к большому и длинному горшку с торчащими из него зелеными листьями. Опять что-то пересаживать?— Сегодня мы начинаем проходить мандрагор. Каждый из вас должен будет вырастить свою, ухаживать за ней и фиксировать все изменения … Но сначала о мандрагоре…

Руки Граффа и Пуарэ с Рейвенкло взметнулись почти одновременно и чуть не снесли с ног Эмму Томас, которой, как обычно, посчастливилось оказаться в центре событий. Джеймс хмыкнул: обычно Томас старалась сесть подальше от него, чтобы ей в очередной раз не досталось от сокурсника, но, видимо, это судьба, раз даже в пяти рядах от Джеймса она оказалась на линии атаки.

— Итак, мистер Графф, мы вас слушаем…

Джеймс же после этих слов наоборот перестал слушать: Ричард всегда говорил слишком много и слишком умно, чтобы уделять его болтовне столько внимания сразу. Он думал о своей метле, которую сегодня перед обедом достал из-под кровати и отполировал, о тренировке, где, наконец-то, можно будет развеяться от постоянной учебы и книжек. А еще о том, что Мари-Виктуар очень шли голубые ленты, которыми она сегодня завязала волосы. Во время обеда Джеймс раза три ронял кубок с соком, потому что глядел на стол Рейвенкло.

Правда, не он один заметил ленты кузины. Крис Вуд не только заметил, но и комплимент ей сделал, отчего Джеймсу тут же захотелось ударить капитана чем-нибудь потяжелее. Ну, или, если без ущерба для команды, облить кефиром.

— Джеймс!

— Да?— мальчик сделал честные глаза, когда Невилл привлек к себе его внимание. Весь класс уже надел наушники, и ждали лишь его. Зачем маскарад?

— Наушники, иначе мандрагора тебя оглушит своим криком,— терпеливо пояснил профессор Лонгботтом, надевая свои.

Оглушит криком? Только оглушит? Джеймс даже заинтересовался: наверное, впервые на уроке Травологии. Он следил за тем, как стоящий рядом Клод Вейн выдергивает из общего горшка растение: батюшки, Мерлиновы трусы, как любит говорить дядя Рон. Это же не корни, это мордашка Альбуса, когда его тошнит!

Мальчик внимательно посмотрел, как работает Клод, и повторил все то же самое, только с одним исключением. Он выдернул не один саженец, искривляющий уродливый рот в крике, а два. Первый он после недолгой борьбы засунул в землю, а второй, оглядевшись и тихо обездвижив петрификусом, запихал в глубокий карман мантии, засыпав дополнительно землей. Ох, бедным эльфам придется потрудиться, чтобы отстирать его одежду…

Невилл разрешил им снять наушники. Как всегда профессор Травологии перемазался землей и не заметил, а ученики сделали вид, что все так и должно быть.

— Итак, на следующем занятии вы должны будете…

Джеймс уже не стал слушать: до следующего занятия еще дожить надо, потом и забивать голову чепухой всякой. Сейчас его больше интересовала мандрагошка в его кармане — интересно, не задохнулась от земли?

После Травологии Джеймс со скоростью своей метлы понесся к замку, чуть не снеся по пути Эмму Томас.

— Поттер, вы куда-то опаздываете?

Черт, вот только его и не хватало. Фауст стоял посреди холла и, видимо, руководил двумя хаффлпаффцами, которые чистили главные доспехи и снимали пыль с картин.

— Да, профессор, я забыл свое эссе по Истории магии, мне срочно нужно в башню,— Джеймс спрятал измазанные землей руки в карманы и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Бегать по коридорам запрещено из соображений безопасности учащихся,— пояснил декан,— так что сбавьте темп.

Джеймс махнул рукой и поспешил вверх по лестнице, до седьмого этажа, бросил Полной Даме, пившей чай с каким-то странным мужчиной в платье, пароль («Английские джентльмены») и вскоре уже вытряхивал в старый котел, брошенный кем-то когда-то в углу лестницы, землю и оглушенную мандрагору. Хорошенько засыпав растение, мальчик прошептал «фините» — листья на макушке закопанной мандрагоры зашевелились.

Довольный собой, Джеймс завернул котел в мантию, взял рюкзак и, оглядываясь, чтобы ни на кого не наткнуться, пошел по коридору, спустился по боковой лестнице и вскоре замер у кабинета Филча. Мальчик прислушался: из-за двери доносились недовольное бормотание и шаркающие шаги.

Довольный собой, Джеймс, в последний раз оглянувшись, тихо поставил котел у дверей завхоза и, как тень, скрылся на лестнице, спеша на Историю Магии. Его ждали сорок пять минут крепкого и здорового сна.

*

В субботу днем Скорпиус лениво оделся, взял метлу, подмигнул себе в зеркале и отправился на площадку для квиддича, внутренне собираясь с духом. Он знал, что прекрасно летает и что хорошо справляется с защитой колец, но ведь вполне могло получиться так, что кто-то будет справляться с этим лучше него. Или так же, но окажется старше и опытнее.

А Малфой должен быть всегда и во всем, за что он берется, лучшим…

— Скорпиус,— его догнали Присцилла и Тобиас, в теплых свитерах и с шарфами. Эти двое вообще теперь везде появлялись вместе: наверное, Забини почти все лето общались с Паркинсонами.

Летом, если дети Пэнси Паркинсон не были у бабушки в поместье, то они гостили у кого-нибудь из ее школьных друзей, обычно у Малфоев, но в это лето родители почти все время были в отъезде. Видимо, это лето Паркинсоны провели у Забини. Скорпиус знал, что мисс Паркинсон делает это только по одной причине: чтобы не дать отцу Пармы и Тобиаса встретиться с ними…

— Ты слышал, что Филч попал в больничное крыло?— с нескрываемым восторгом спросил Тобиас, пока они шли к полю, возле которого уже скопилось несколько человек с метлами.

— С чего бы это? Сердечный приступ?— с усмешкой спросил Скорпиус, оглядывая Присциллу. На нее всегда было приятно смотреть: холодная красота, подчеркнутая черными волосами и бело-зелеными красками одежды, обещала стать еще более яркой и завораживающей. Идеальной и совершенной, если красота может быть такой.

— Нет,— покачала головой девочка, и черные локоны упали на плечи.— Говорят, что кто-то поставил под дверь горшок с мандрагорой, а Филч, обнаружив его, в своем духе дернул растение из земли… Ну, и…

— Это кто-то из второкурсников,— хмыкнул Скорпиус, который, в принципе, мог предположить автора данной шутки. А Филч действительно полный идиот, раз сразу же полез проверять, что в котле. Уж за столько лет работы в школе мог бы и привыкнуть, что ничего сразу руками хватать нельзя… Чтобы руки не откусило…

— Да, мы тоже так подумали. Вчера занятия были у всех, и все пересаживали мандрагор, так что любой мог устроить подобное,— размышлял вслух Тобиас.

Малфой лишь пожал плечами. Они уже вошли на стадион: на поле распоряжался Роберт Фоссет, новый капитан сборной (взамен Антония Тофти, что в прошлом году, к несчастью Анны Грей, окончил школу). Возле него стояли четверо игроков команды. Видимо, ждали, когда подойдут все кандидаты.

Скорпиус остановился у трибун и стал натягивать перчатки — старые, но в довольно хорошем состоянии благодаря заботам Донга. Эти перчатки подарил мальчику дед, еще когда Скорпиусу было лет пять…

— Хорошо,— Фоссет развернул списки, что снял с доски объявлений в гостиной,— начнем с вратарей, ловцы пока пусть посидят на скамейках…

— Удачи,— Присцилла мимолетно поцеловала Малфоя в щеку (он даже не поморщился, хотя очень хотел) и пошла на трибуны, где уже сидели слизеринцы и любопытные с других факультетов. Тобиас подал Скорпиусу метлу и присоединился к Забини. Там же мальчик успел заметить Парму с Энжи.

— Так, пойдем от самого старшего к младшему претенденту,— проговорил громко Роберт. Члены команды отошли к кольцам, где Брендан Пьюси, Охотник с пятого курса, доставал из сундука квоффл.— Брайан Нэш, к кольцам, готовится Берта Ллойд…

Скорпиус следил, как шестикурсник габаритов тролля-дегенерата залезает на метлу и взлетает.