Мой друг Мефистофель. Игла в яйце

   На день рождения Мефистофель принес мне подарок.

   Это было яйцо.

   Куриное на вид.

   Я взял, покрутил в руке - оно оказалось пустым - удивленно поднял глаза:

   - Выеденное?..

   В позапрошлую пятницу он приходил с бутылкой коньяка, и когда последняя наполовину опустела, я жаловался, что чувствую себя выеденным яйцом. И вот, оно материализовалось.

   - Выеденное? Да нет. В нем - игла, - подмигнул он лукаво, как никогда похожий на дьявола, похожий, невзирая на белый с иголочки костюм и невинно-розовую дикую гвоздичку в петлице.

   - Игла? - оторопел я. - Иными словами моя жизнь?..

   - Твоя жизнь? Нет, жизнь. Сломится игла - и одной душой станет в свете меньше.

   - Не хочешь конкретизировать, чьей?

   - Это незачем, - засмеялся, довольный собой.

   Он любил озадачивать. И на этот раз озадачил на все сто.

   Проснувшись в середине ночи, я вспомнил о подарке и, забыв о сне, занялся его изучением.

   Яйцо было слишком легким даже для выеденного, и потому казалось воображаемым. Я осторожно его потряс - внутри ничего не двинулось. Включил настольную лампу, посмотрел на просвет. И увидел иглу - она, таинственно-зловещая, располагалась под углом к продольной оси яйца.

   Я осмотрел места соприкосновения концов иглы со скорлупой и никаких следов отверстия, сквозь которое ее могли поместить в сказочную обитель, не обнаружил.

   Взял лупу - ничего особенного. Все белым-бело, как положено, и рельеф штатный.

   В исследовательском раже бросился к холодильнику, взял обычное яйцо, тридцать рублей десяток.

   Проделал в нем дырочки. Маникюрными ножничками.

   Выдул содержимое на блюдечко.

   Сунул в дырочку обычную швейную иглу.

   Пошел к лампе, посмотрел на просвет.

   И ничего мало-мальски похожего на первостепенной портняжный инструмент внутри экспериментального яйца не увидел.

   Заев опыт гоголь-моголем из его отходов, улегся в постель, задумался.

   Мефистофель был моим другом, не раз выручал из неприятных ситуаций, причем весьма изящно выручал. И хорошо знал. В том числе и то, что к сорока годам я не то чтобы утратил интерес к жизни, но успел ее прожить, получив все, за исключением довольства, и потеряв все, за исключением жизни.

   Биологической жизни. И вот, она конкретизировалась.

   В образе иглы.

   Конечно, всякий человек, получив такой подарок, как и я, поддался бы мнению, что она, это игла, символизирует хрупкость его жизни.

   Личной.

   Индивидуальной.

   Жизни подвластной случаю, автомобильной аварии, инфекции, гибельному унынию, наконец.

   Которая, прервавшись, окунет все в темноту. В том числе, и Вашу жизнь.

   Вашу жизнь... А может, он подарил мне именно ее? А что? С него станется. Ведь он - дьявол, и горазд на проделки, и премного горд, что Бог за эти самые штучки снисходительно называет его своей обезьяной?

   Подарил Вашу Жизнь?!

   Да, скорее всего, так. Проделки дьявола - это нечто. Он как-то рассказывал мне об одной, и я подумал, что она весьма напоминает комбинацию в шахматной партии, партии, разыгранной на доске площадью с континент.

   - Несмотря, на то, что я был в ударе, она закончилась вничью, - горделиво сказал Мефистофель, вкратце обрисовав ее суть и собственные "дьявольски великолепные" выверты.

   - Как я понимаю, ничья - это редкое для тебя достижение? - усмехнулся я кисло - было отчего.

   - Да. Ведь играю с Богом, - театрально развел он руки .

   - И каков общий счет партий?

   - Тысяча двести двадцать три с половиной - три с половиной в его пользу. Еще три тысячи две партии играются, а две тысячи восемьсот сорок одна отложена.

   Я представил, как они играют, двигая дредноутами и армиями, политиками и духовными лицами, Пугачевыми и Собчаками, играют, попадая в цейтнот, и в отчаянии или раже смахивая фигуры с доски.

   - Не напрягайся, - сказал Мефистофель, прочитав мои мысли. - С вами, людьми, надо играть. Играть, чтобы вы хотели жить, чтобы у вас были герои, цели и ценности.

   Вспомнив этот разговор, я многое понял (или придумал).

   Этот дар мне - яйцо с иглой - ход в игре Мефистофеля с Богом.

   Бог всегда играет белыми, и скорлупа, хрупкая, но спасительная оболочка - Его фигура. Да Его, ибо Бог хранит не силой, не твердостью, но спасительной идеей.

   Игла - жизнь, прочная на вид, но некстати ломающаяся и имеющая пронзительный конец - фигура Мефистофеля. Фигура дьявола, вложенная в охранительную фигуру Бога.

   Еще одна фигура - это я, потерявшийся в таком ясном и податливом мире..

   Четвертая фигура - вы, если игла конкретизирует вашу жизнь. И еще миллионы таких, как мы.

   Тут я закрыл глаза и  увидел лица ближних, умерших неожиданно, без всяких причин. Как будто кто-то взял и сломал их жизнь, сломал как иглу, ее овеществлявшую.

   Затем я увидел лица людей, живущих беззащитно, навсегда потерявших веру в будущее, во все. Как будто кто-то смял, злобно щерясь, скорлупу их жизни, смял и бросил вместе с содержимым - иглой - на оживленную мостовую под колеса ломовых телег.

   Затем я увидел вас.

   Рентгеновским зрением увидел, как вы пробуете на прочность мою иглу. Почувствовал, как приятно вашим пальцам чувствовать власть.

   Власть над моей иглой. Над моей жизнью.

   Импульсивно я обернул лицо к рабочему столу. На нем, под горящей настольной лампой лежало злополучное яйцо.

   Мне захотелось подойти, взять его, ощутить его хрупкость ладонью. Почувствовать превосходство.

   Я не сделал это. Я посмотрел вам в глаза.

   ...Во сне я увидел Мефистофеля, пришедшего на мой день рождения. Протягивая мне не яйцо, но полдюжины иголок, похожих на швейные, он говорил: