— А потом были случаи?

— Сколько угодно! Десять, пятнадцать, двадцать! И ведь не все еще я воочию видел, не все знаю.

— Не понял?

— Ну, представь, что я чумного сурка недожаренным съел, и чумные микробы мне в организм попали и ничего сделать не смогли? Или стрелял кто в меня, но промахнулся? Мало ли чего мы не замечаем…

Олег посмотрел на Смирнова черными сузившимися глазами, коброй посмотрел, и тот похолодел.  «Черт! Вот заговорился, болван! Он же со своим бзыком, со своей любви к амулетам постарается теперь любым способом овладеть этим колом!»

— Ты говорил, что этот кол с тобой? — подтвердил его предположение Олег. — Можешь показать?

Смирнов не помнил, говорил ли он об этом, и кисло сказал правду:

— Да, он со мной...

Олег заметил перемену в его лице.  Оно стало трезвым.

— Ты что скис? — спросил участливо.  — Может, вина еще взять?

— Возьми, — Смирнов решил немедленно убираться из Анапы, да не в Крым, а назад, в Адлер, а то и в Сухуми или через хребет в Краснодар.  Чем черт не шутит? А если Олег, судя по всему верящий во всякую мистическую чепуху, и в самом деле попробует экспроприировать кол? А перед этим, несомненно, попытается проверить его свойства на Смирнове.

— Слушай, ты, наверное, подумал, что я попытаюсь завладеть этим колом, — сделал  Олег превентивный ход.  — Так выбрось это из головы, ты же говорил, что отнять его нельзя, его можно только подарить от чистого сердца.

— Монах так говорил, лама тот.  А насчет того, чтобы отнять … Это дело дохлое, по крайней мере, для многих стало дохлым…

— Да мне и не нужно никаких колов…

— Слушай, Олег, мне и в самом деле пора кормить верблюдов.  Давай, допьем и разбежались?

— Давай, допивай, я за рулем, ты же знаешь.

Когда Смирнов допил вино, Олег посмотрел на часы и сказал, что отвезет его домой.  Тот согласился.  Согласился с упавшим сердцем — минутой раньше он загадал: если любитель мистики с гарниром из лапши предложит завести его домой, то он клюнул, и ему, Смирнову в оставшиеся дни отпуска, а, может быть, и жизни, будет очень неуютно.

Апартаменты Смирнова Олег не посетил — слишком уж убого те выглядели со стороны; высадив его у калитки, он уехал по делам.

Смирнов покурил во дворе, вошел в комнатку, сел на кровать и задумался.  Ему было ясно, что новый знакомый не оставит его в покое.  Тратить большие деньги на подозрительные талисманы и отказаться от абсолютного амулета? Нет, он не откажется, невзирая на предпринятые попытки его запугать.  Детские попытки.  Наверняка, завтра же утром, или, скорее всего, этим вечером, он попытается проверить на нем действие кола Будды.  Подожжет его халупу ночью, прошьет ее очередью из автомата или, что надежнее, грохнет из гранатомета.  Хорошо еще, что трепаться перед этим не будет.  Точно не будет.  А если трепанется, то половина Анапы будет тестировать его, Смирнова, бессмертие.  Из автоматов, гранатометов, гаубиц, базук, или просто булыжниками.

— Значит, надо немедленно бежать, — решил он, оглядывая пожитки, разбросанные по комнате.  — Черт, и зачем только я взял его с собой? В последний момент ведь сунул. Как, уходя на работу, суют в карман бумажник.  Нет, он сам сунулся...

На сборы ушло немного времени.  Когда уже стоял на пороге, грянул ливень.  Он лил сплошной стеной, гремела гроза, метались молнии, неприятные ему со дня первой ночевки у Катковой Щели, и о побеге не могло быть и речи.

«Лучше уж принять на грудь гранату, чем идти на пленер в такую погоду, — подумал он, вернувшись в комнату и усевшись на кровать.  — Да и бежать в принципе никуда не нужно.  Перестанет лить, пойду и на другом конце города сниму комнату.  А когда дожди прекратятся, пойду в Адлер, нет, в Туапсе до железной дороги».

Полутора литровая  бутылка  «Анапы» у него была, а с полутора литровой бутылкой вина всегда  разумнее  оставаться, чем идти.

Когда бутылка стала наполовину полной, фантазия Смирнова освободилась от плена трезвости, и он решил не бежать, а устроить спектакль.

Он загорелся идеей сделать эффектный ход, после которого, уже не он, а Олег постарается держаться от него подальше.  Решение каким-либо образом завладеть колом Будды, без всякого сомнения, прочно сидит в его сознании.  А значит, там же и так же сидит и страх возмездия.  И потому надо лишь напугать парня, напугать до дрожи в коленках, когда тот явится проверять факт бессмертия человека, которому он скормил две порции шашлыка из молодой баранины и столько же из прекрасной осетрины плюс полтора литра вина.  Это, конечно, будет юморно и с последствиями, потому что Олег — пробивной мужик, и бесспорно повторит попытку удостовериться в действенности… в действенности кощеевой иглы, то есть буддистского кола.  Повторит, но уже гораздо более проворными руками наемного убийцы.

Но это будет потом, когда дожди пройдут, и Смирнов уйдет на природу, на скалистый берег, где нет «Мерседесов», их жадных на жизнь владельцев с дурацкими мистическими наклонностями.

Выпив еще стакан, Смирнов придумал, что делать.

Он придумал обрушить к ногам Олега, — сомнений в том, что тот явится, уже не было, — сохранившийся фрагмент стены снесенного по соседству дома.

Не обращая внимания на продолжавшийся ливень, он вышел во двор и обследовал стену.  Она, промоченная дождями, покачивалась под порывами ветра.  Приготовить из нее страшилку для любителя жить вечно было плевым, вернее, мокрым делом — привязывая бечевку  к гвоздю, торчавшему в верхней части стены, Евгений Евгеньевич промок до нитки.

Кстати, моток крепкой нейлоновой бечевки он сунул в рюкзак в Москве просто так, как сунул кол, и сунул вслед за ним.

Олег появился у калитки, когда Смирнов, допив вино, об этом грустил.  Постояв немного, алчущий бессмертия вошел во двор, вынул из-за пояса пистолет, направился к кибитке.

Останец стены обрушился к его ногам, как подкошенный — Смирнов дернул за бечевку со всех сил, так, что последняя залетела в форточку без вариантов, залетела вместе с державшим ее гвоздем.   Несколько кирпичей рикошетом ударили в ноги Олега, и он упал.  Смирнов, ликуя, бросился к нему, но тот продолжая лежать, выпустил в обладателя кола Будды всю обойму. Увидев, что подопечный азиатского бога и не думает падать и обливаться кровью, но стоит, идиотски хихикая, вскочил и опрометью бросился к машине.  Спустя несколько секунд она умчалась, катером рассекая водный поток, рекою текший по улице.