ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВИЧ КОКОВИН

ОТПЛЫТИЕ "СВ. ФОКИ"

I

Это было в 1912 году.

Соломбальский мальчишка Сашка Корелин шел по главной улице Архангельска. Улица эта в то время называлась Троицким проспектом.

Сашка не торопился. Бывать в городе ему приходилось редко. Он шел по Троицкому проспекту с видом самого делового человека, стараясь казаться равнодушным к уличной жизни. Но все на проспекте ему очень нравилось. Деревянные тротуары были широкие и ровные, не такие, как в его родной морской слободе Соломбале. Всевозможных вывесок такое множество, что Сашка не успевал на ходу их прочитывать. Чистота на мостовой, свежевыкрашенная обшивка домов, красиво одетые прохожие - все это отличало центр Архангельска и богатую немецкую слободу от Соломбалы, Кузнечихи и других окраин.

На одной из улиц, пересекавших главный проспект, Сашка увидел толпу ребятишек. Они окружили шарманщика. Сашка тотчас присоединился к шумливой ватаге. Когда ему надоело смотреть на зеленого мигающего попугая и слушать бесконечную монотонную музыку "Разлука ты, разлука...", он направился на набережную.

Широкая, чуть взволнованная Северная Двина в этом месте расходилась двумя рукавами. Вдали виднелась Соломбала - мачты судов, флотский полуэкипаж, собор, деревья. Сашка провел мысленную линию к своему дому, потом к причальной стенке, где стоял "Фока". Спустившись к воде, он швырнул несколько камешков, стараясь, чтобы они скользили рикошетом. "Есть блинчики" - как это называлось у соломбальских ребят - считалось большим искусством. Но вблизи никого не было. Никто не восхищался Сашкиным умением, и потому это занятие ему тоже скоро наскучило. Он поднялся на бульвар и прилег на траву.

Поблизости на скамейке сидели двое - офицер в морской форме и полный господин с лысиной. Толстяк вытирал платком с лица пот. Рядом на скамейке лежал его котелок.

"Эх, спустить бы эту шляпопенцию на воду, - с озорством подумал Сашка, хороший бы корабль вышел... дальнего плавания".

- Бессмысленная затея, - сказал толстяк, - деньги на ветер. Кому он нужен, этот Северный полюс!

Сашка прислушался. Он сразу же сообразил, о чем идет разговор.

- И его еще пытаются защищать некоторые глупые филантропы, - отвечал офицер. - Выскочка из мужичья хочет показать себя...

- Я не дал ни копейки Седову...

- И правильно поступили. Прав отец Михаил, сказав, что грех думать в такие времена о каком-то полюсе, когда турецкие башибузуки издеваются над православными. Да и в России беспорядки, смуты. Ох, на месте Думы задал бы я этому хвастуну. Впрочем, на этом корыте "Фоке", дай бог, если они выберутся за Канин Нос.

Это уже была насмешка, нестерпимое оскорбление для Седова и для всей экспедиции, для судна "Фоки" и для Сашки. Промысловый корабль, старый морской странник "Фока", опутанный оснасткой, - Сашкина мечта, - был осмеян и унижен щеголеватым офицером. Сашка вскочил с травы, сплюнул, как настоящий матрос, и пошел к Соломбале, унося в себе обиду.

II

Вот уже больше трех недель в Соломбале у причала стоит "Фока", готовый к отплытию. Старший лейтенант флота из Гидрографического Управления Георгий Яковлевич Седов задался смелой и дерзновенной мыслью - достигнуть Северного полюса. На подобное предприятие в России еще никто не отваживался.

Почти ежедневно прибегал к гавани Сашка полюбоваться на "Фоку", поболтать с матросами и узнать о дне отплытия.

"Святой Фока" - старое двухмачтовое судно, много раз испытанное в тяжелых льдах. Не напрасно остановил на нем свой выбор смелый и опытный полярник Седов. Бешеные ледяные штормы рвали и обмораживали его оснастку. Дубовые борта выдерживали титанические напоры льдов. Отважные зверобои доверху набивали его трюмы добычей - морским зверем: тюленем, морским зайцем1, нерпой, белухой и моржами.

Обмытый солеными волнами, длинный бушприт нацелился в небо. Бочка на передней мачте привлекала взоры ребят. Хотелось по вантам взобраться на мачту, влезть в бочку и осмотреть в морской бинокль таинственную даль. Хотелось вместе с Седовым отправиться во льды, к полюсу, чтобы потом со славой вернуться в Россию.

Каждый раз, прибегая на берег, Сашка намеревался обратиться к начальнику экспедиции с просьбой. И каждый раз он смущался и бранил себя за трусость. Отец Сашки в двенадцать лет уже ходил зуйком на зверобойные промыслы.

Разговаривая с матросами и любопытствуя, Сашка узнал, что экспедицию почему-то не выпускают из порта, что над Седовым смеются газеты, у начальника не хватает денег, а правительство отказывает в помощи.

... Однажды Сашка все же осмелился. Он отошел от берега, набрался духу и, подбежав к борту, сбивчиво и быстро спросил:

- Дяденька, а вам масленщика не надо? Или юнгу?..

- Милый, - рассмеялся человек на борту "Фоки". - Ну, лезь сюда! Георгий Яковлевич, на минутку, - крикнул он.

Вышел Седов. Он был в белом кителе и в фуражке с белым чехлом.

Седов был сумрачен. Он держал в руке лист бумаги, видимо, письмо.

- Отговаривают... потом опять задержка из-за документов. Скоро ли, наконец, мы поплывем?

- Да, таких мытарств, пожалуй, не встретить и на всем пути к полюсу, шуткой попробовал развеселить Седова его сподвижник. - А вот к вам наниматься пришел, смотрите, какой герой!

Сашка подбодрился.

- Чем могу служить? - улыбнувшись, спросил Седов.

- Я хочу поступить на "Фоку"... плыть на полюс...

Глаза Седова тепло блеснули. Он притянул к себе Сашку и, крепко обняв его, печально проговорил:

- Взрослые, образованные люди не хотят понять. Обидно. А вот они, ребята, когда-нибудь в будущем полностью исследуют и изучат Север. Их будут ценить...

Потом он спросил мальчика:

- Как тебя зовут?

- Сашка.

- Так вот, Саша, мы вернемся, а ты подрастешь. И мы вместе поплывем в новую экспедицию.

- А ведь Северный-то полюс один. Что же мы тогда будем открывать? - с беспокойством спросил мальчик.

III

И вот наступил долгожданный день отплытия. На кануне "Фока" отшвартовался от соломбальского берега и ушел к архангельской пристани догружаться

Сашка стоял на берегу. Он видел оживленные лица Седова и других участников экспедиции, стоявших на капитанском мостике и на палубе. Теперь он всех их знал - и ученых Визе и Павлова, художника Пинегина, капитана Захарова, матросов Линника и Пустошного, плотника Платона Коноплева, - всю команду "Фоки".

Ему стало невыносимо грустно. От Соломбалы что-то отняли. Берег вдруг стал скучным. О, как хотел бы Сашка плыть на "Фоке"!

В день отплытия Сашка собирался в город на пристань, но мать не отпустила его. Вначале он хотел убежать тайком, потом раздумал. У него возникла мысль совершить кое-что более интересное. Нужно было только собрать ребят.

Между тем, на архангельской пристани собралась огромная толпа. Играл оркестр. Произносились благожелательные напутственные речи.

- Дума - Думой, газеты - газетами, а народ все же сочувственно к нам относится, - заметил один из участников экспедиции. - Смотрите, сколько провожающих!

После третьего свистка нагруженный "Фока" с помощью буксирного пароходика отвалил от пристани и, развернувшись, медленно поплыл вниз по Северной Двине.

Стояла отличная штилевая погода. Река лежала спокойная и сверкающая. Чуть заметные волны разбегались за кормой "Фоки". В голубую высь поднималось веселое августовское солнце.

В это время из устья речки Соломбалки, что впадает в Двину, выплыла шлюпка. На корме у руля сидел Сашка, держа курс на середину фарватера. Четверо его друзей старательно гребли. Когда "Фока" приблизился, на шлюпке раздалась команда:

- Суши весла!

Сашка схватил с банки дробовик и нацелил в небо. Ребята вытащили игрушечные пистолеты.

Грянул залп - прощальный привет экспедиции.

С "Фоки" ответили протяжным гудком.