Отошедшего поместили в морозильник, где уже лежало очень много мертвых (и один живой, только сумасшедший) Кормчих.

Следующий Кормчий объявил себя Гуру Первым, назвал войну священной и сообщил, что основной смысл той войны – в непрестанной медитации. Согласно новым канонам веры, теперь пернатые ракеты перед вылетом освящались буддистскими монахами. Откуда их столько взялось в Городе, никто не знал, но заунывное: «Ом мане падме хум!» – разносилось по всем улицам с утра и до утра.

Разбитые небоскребы ныне чернели не пробоинами в стенах, но дырами от утерянного зуба Будды.

– Вот здесь, – показал пальцем Колдун.

Машина остановилась, Уорл вылез из-за руля и огляделся. Наверное, это был или конец тоннеля, или его поблажка – машина стояла возле мраморных ступеней, а вверху, на выходе, через дверной проём светлело дневное небо.

– Приехали, – мрачно сообщил Уорл, – я так и думал. Ох, же… – Он достал прицел, тщательно протер оптику грязным платком и засек облако в небе. Облако было непривычно лохматое и белое. А небо подозрительно голубым. – Пошли, что ли?

– А куда? – с недоумением спросила Гелла.

– Сюда, милая, – вдруг зачастил Колдун, – куда вы в конце концов и должны были попасть. В самое нутро, так сказать… То есть в логово. К врагам-супостатам.

– А, – отмахнулся Аврелий, – чего-то ты слишком разговорчивый стал. Специально завел, что ли?

– Может быть, – вдруг согласился Колдун. – Мне пора. Ваше дело военное, вы и разбирайтесь. А я пошел рыбок ловить. Они здесь, небось, вкусные. А то и золотые! – он достал из глухой стены ведро, удочку и вприпрыжку побежал по ступеням вверх.

– Эй! Ты! – басом рявкнул Уорл. Но было поздно, Колдун исчез.

Схватив вещи в охапку, троица припустила вслед за беглецом.

– Не нравится мне это, – сердито пыхтел Уорл позади Аврелия, – странно оно все как-то!

Лестница закончилась утренней поляной. На густой траве и цветах лежала бриллиантовая роса, ее пили мохнатые пчелы; вокруг поляны росли высокие, едва ли не до неба, кедры. А само небо страшило глубокой синевой, в него запросто можно было упасть… Воистину, здесь оказалось слишком хорошо. Как сказал бы Уорл – подозрительно замечательно.

– Будем настороже, – Уорл достал из рюкзака дежурную клеенку, постелил её возле ближнего кедра и набросал сверху продуктовые припасы. – Но сначала покушаем. – Он еще раз огляделся по сторонам, осуждающе покачал головой: – Ловушка, однозначно! Всем бдить, бдить и ещё раз бдить! – После чего, позевывая, сел рядом с клеенкой, прислонился спиной к кедру и немедленно начал клевать носом.

Гелла крикнула: «Ой, бабочка!» – швырнув автомат в сторону, она стеганула воздух пилоткой, но промахнулась.

– Вот-вот, – поддакнул Аврелий и цепко огляделся. Врагов не было. Только природа – лес, бабочки, трава. Хвойный воздух. Темная поганка выхода туннеля. И более – ничего и никого.

– Здравствуйте, – сказал кто-то из кустов. – Вы кто, охотники, да? – Шелестя ветками, из зарослей вышли двое, парень и девушка в легких пестрых одежках. – А мы тут травы лечебные собираем.

– Руки! – заорал Аврелий, дергая затвор. – Руки!

– Пожалуйста, – ответил парень и протянул их вперед: в правой был букет из разных, незнакомых Аврелию цветов. – Берите, если так нужно. Мы еще нарвем.

– А вот и я! – сказал Колдун. Он тоже выбрался из кустов, но с другой стороны поляны, и встал как раз между автоматом и ребятами из леса. – Не задалась рыбалка, речки тут нет… Эхма, какая красота! – Колдун с умильным видом повел рукой. – Весна! Лето! Смотрите, птички, и вовсе не вороны. Жучки вон… тоже, – и с недоумением оглядел кисть руки: на ней висел здоровенный перламутровый жук и старательно, до крови стриг жвалами бородавку. – А я-то думал, – удивился Колдун, – кто, может, мне руку ненароком прострелил. – Он сбросил жука и принялся массировать кисть.

Незнакомый парень шагнул к Колдуну со словами: «Давай погляжу». А девушка подошла к Аврелию и потрогала автоматный ствол.

– Это ружье у вас такое, да? Охотничье?

– Автомат, – нехотя процедил сквозь зубы Аврелий.

– А зачем он тут? – с удивлением спросила девушка.

Гелла толкнула Уорла; тот по-турецки сидел возле клеенки и немо созерцал происходящее. Челюсть у него заметно отвисала.

– Вот это да, – хлопнув ртом, сообщил наконец Уорл, встал, громко откашлялся, обратив на себя внимание, и сообщил:

– Сдавайтесь, граждане варвары! Вы окружены. Ясно?

После чего опять сел рядом с клеенкой и широко ухмыльнулся:

– Ну, я свое сказал. Ей Богу, живые варвары! Такие же дурные, как и ты, – он протянул руку и шлепнул Геллу по ноге.

Аврелий повесил автомат на плечо. Варварка с интересом повторила:

– Окружены? Как здорово! Это игра новая, да?

– Точно игра, – с серьёзным видом подтвердил Аврелий и отвернулся. Ну и встреча!

Гелла уже вовсю щебетала с девушкой – они осматривали наряды друг дружки и громко восторгались своей непохожестью. Парень-варвар делал пассы над рукой Колдуна: ранка быстро затягивалась, не осталось даже бородавки. Колдун часто кивал и добродушно лопотал что-то о «незлопочитании» и «человекодруговзаимопонимании». Он явно глупел на глазах.

Небо светилось. Сверкающие разноцветные птички штопали воздух яркими искорками; вдалеке, над деревьями, висела радуга – там шел дождь. Откуда-то издалека, с той, покинутой ими стороны, доносился едва слышимый крик ворон. С этой стороны (Аврелий достал бинокль) вблизи от пограничного столба высился щит с предупреждающей надписью: «Опасно! Не подходить! Зеркальная зона!». Щит был старый, буквы местами облупились. Городской граничник – на вершине сопки, – кричал в сторону щита что-то невнятное и явно его не видел. Уставно бия левой ногой с отданием чести правой рукой, граничник нёс свою нелегкую службу.

– У вас так всегда? – тихо спросил Аврелий. Парень оторвался от руки Колдуна, широко улыбнулся: – Ну да. А разве плохо?

Аврелий молча показал пальцем в сторону сопки. Оттуда уже доносился грохот и что-то рыжее, огненное выплескивалось под серое небо – не перелетая через пограничную вершину.

– А-а, – протянул парень, – это… Не знаю, мы туда не ходим. Нечего там делать. Там целебные травки не растут. А здесь… здесь всегда хорошо, – он обвел круг рукою. – Мятные поля. Сосны, цветы, лето. Всегда.

– А удар? – голос Уорла стал сиплым, он поднялся на ноги, – ответный удар?!

– Не понимаю, – парень вытаращил глаза, – вы о чем?

Колдун очнулся, бормотнул вежливо: «Спсиб», – тряхнул рукой и уселся там же, где стоял. Аврелий тупо смотрел на парня, нервно постукивая пальцем по прикладу автомату.

– Значит, у вас никто ничего не знает? И не воюет? Вы это хотите сказать?

– Да ничего я не хочу сказать, – парень дернул плечом. – Странные вы какие-то, непонятные. Я пойду. – Он отвернулся, махнул рукой девушке. Та чмокнула Геллу в щеку, сказала: «Извините, нам пора», – и они ушли.

Аврелий только сейчас почувствовал тяжесть оружия на плече, снял и перехватил автомат поудобнее. И, подождав немного, полоснул очередью по соснам, траве. По птицам, небу. По кустам. Вослед ушедшим.

Колдун тяжело встал, пошатнулся.

– Ты посмотри, – тягуче сказал он, – что-то спина болит. Дурак ты, по деревьям стрелять. – Колдун хватко взял Аврелия за плечо, поморщился. – Боюсь рикошетом от сосны… – он сплюнул кровью. Гелла зашла Колдуну за спину, тихо вскрикнула. – Так и есть, – устало подтвердил Колдун. Он неотрывно глядел в глаза Аврелию, и тот начал терять самообладание.

Где-то в небе, за сопкой, гнусно звенели пернатые ракеты, бились о невидимую преграду и гулко рвались; далекое «Вперед!» тонуло в зеленой листве.

Глаза у Колдуна стекленели все больше. Уорл лихорадочно рвал бинт из походной аптечки, Гелла потрошила сумку комплекта первой помощи.

– Колдун, – горячо шептал Аврелий, пытаясь разжать руку на плече, – Колдун… Ты же Колдун! Сделай чудо!