Еще две недели, измотанные длительным путешествием люди, жили в охраняемом остроге с чудным названием "Карантин", из которого никого, никуда не выпускали. Но здесь хотя бы вдоволь давали чистой, свежей воды, с кормежкой было полегче, и лекари местные каждый день навещали, да о здоровье все выспрашивали. Все это поначалу показалось странным, и многие начали даже подозревать, не заманили ли их обманом в неволю лихие людишки. Среди поселенцев уже на пятый день пребывания в заточении начались волнения, которые неизвестно чем могли бы закончиться, если бы не "главная лекарка". Она додумалась собрать отдельно выборных от всех ватаг, в которые волей, неволей за время долгого путешествия посбивались поселенцы, и вела с ними долгий разговор. Терпеливо объясняла, что держат их здесь вовсе не для того, чтобы причинить обиду, а затем, чтобы вместе с новыми людьми не занести в княжество какую ни будь заразу и потерпеть надо всего каких-то десять дней. Не многие тогда ей поверили, но посовещавшись между собой, решили все-таки обождать. С тем и вернулись атаманы к ожидавшим их с нетерпением людям.
Надо сказать, кстати, что к тому времени вокруг ватаги Кольца, изначально насчитывавшей всего двадцать восемь прошедших с ним огонь и воду казаков, сплотилась довольно солидная "группа поддержки", побольше сотни человек, которые решили и дальше держаться одной общиной. По истечении карантинного срока переговорив с атаманом и его людьми Ляшков принял решение снабдить всю эту довольно буйную и не очень управляемую компанию припасами, небольшим количеством скота, и посадив на струги, отправить в глубь материка.
Долгой была дорога по рекам и огромным, как моря, озерам. Шли под парусом и на веслах, тянули суденышки волоками. Правда, волоки здесь какие-то чудные. Поверх бревенчатых настилов уложены были брусья-полозья, по ним катить огромные телеги, именуемые платформами, на которые ставили освобожденные от припасов струги, было не в пример легче. Для того чтобы загрузить тяжелую посудину на такую платформу использовали хитрый механизм. Несколько крепких мужиков ходили внутри больших деревянных колес, натягивая толстые канаты и поднимая груз. Много еще диковинного повидали путешественники на пути к своему новому дому: шумные водопады, кленовые рощи разукрашенные по осеннему багровым цветом, по слухам сок этих деревьев слаще меда и местные жители в самом начале весны собирают его и за большие деньги купцам продают, Широкие, поросшие лесами, безлюдные просторы и бескрайние степи по которым бродили огромные стада непуганых, огромных быков-бизонов. Реки, в которых рыба кишмя кишит, да так, что сама в руки прыгает. Да много еще чего, всего и не перечислишь.
Вот собственно так и оказались три десятка ватажников Прохора Кольца и почти полторы сотни присоединившихся к ним переселенцев почти в самом сердце Северо - Американского континента на правом берегу Миссисипи. Здесь на мысу где в Великую реку впадает река в нашем мире называемая Арканзас и построили казаки небольшой острог. Первый год жили с опаской, держась друг, друга, были и стычки с местными. Племя Хайсинай, считавшее здешние места своими, не очень стремилось уступать землю невесть откуда взявшимся чужакам. Но пришельцы оказались бойцами крепкими, вооружены были хорошо, а потому быстро замирили индейцев. Большая их часть откочевала на закат солнца, выше по течению реки, а те, что остались, после пары хороших трепок смекнули, что жить с новыми соседями надо в мире. Больше сотни их семей остались в родных краях, постепенно роднясь с пришельцами, перенимая их обычаи, а иногда и веру.
Новочеркасск, окруженный земляным валом и частоколом, располагался на мысу вместе слияния двух рек: Миссисипи и Тихой, в нашей реальности носящей название - Арканзас. Берега здесь были довольно пологими, и затапливались во время сезонных разливов, прикрывая его довольно внушительными водными преградами. Таким образом, крепость представляла собой что-то вроде правильного равнобедренного треугольника, в углах которого лежали приземистые бревенчатые башни. Внутри, под защитой крепостных стен прятался десяток - полтора рубленных, крытых камышовыми крышами изб, небольшой храм в котором справлял службы прибывший с поселенцами священник, длинная казарма-курень, где проживали бессемейные казаки и хозяйственные постройки. Пожароопасные кузница и бани были сразу предусмотрительно вынесены за городские пределы на берег Тихой. У длинного, срубленного из добротного "кругляка" причала покачивались на речной волне полдюжины стругов и почти два десятка берестяных пирог и лодок-долбленок.
В самом остроге проживали не более полутора сотен поселенцев. Остальные расселились по округе небольшими укрепленными хуторками, как правило, на одну семью. Разводили скот, огороды и пашни распахали. Хоть и не по душе казаку в земле ковыряться, но жить как-то надо. С сабли в здешних краях много не наживешь, зипуна не добудешь. С местных дикарей взять нечего, сами без штанов ходят, а княжьи людишки, они вроде как свои. Охотились, ловили рыбу, выделывали и продавали бизоньи шкуры, хороший "приварок" в общий котел приносило сопровождение казенных и купеческих караванов ходивших вверх и вниз по Миссисипи. Земля здешняя понравилась поселенцам. Еще бы, бескрайняя, богатая дичью, с зелеными вкраплениями перелесков и рощиц степь, которую туземцы именовали прерией, кишащие рыбой реки, благодатный, теплый климат. Княжьи людишки в казачьи дела не лезли, налогами да поборами не давили, не мешали жить своим вольным обычаем.
Бывали, правда, иногда схватки с натчами, чье "королевство" располагалось на противоположном берегу. Время от времени и у казаков и у индейцев находились горячие головы готовые прощупать соседей на прочность, устраивали небольшой набег и снова все успокаивалось. А стычки, что-ж, иной раз они даже и нужны были, чтобы не давать заржаветь саблям в ножнах, а их владельцам разжиреть и обабиться. Хотя до большой крови пока дело не доходило, случались в конечно и потери, не без того. Только не пристало казакам смерти бояться. На все воля Божья. Все одно помирать когда-нибудь, так лучше уж в чистом поле с добрым клинком в руке, чем в постели от хворей и старости.
Однако несмотря ни на что до сей поры, по большому счету, обе стороны придерживались мнения, что худой мир гораздо лучше доброй ссоры и до большой войны дело не доводили. Работай, расти детей, и нет над тобой ни жадных бояр и воевод, ни безжалостного ордынского аркана, чем не жизнь. Увы, спокойный, привычный уклад был нарушен и над казачьей сторонкой стали сгущаться черные тучи большой войны.
Выслушав сбивчивый рассказ казачонка, атаман помрачнел, и стал отдавать распоряжения. Через несколько минут, из распахнутых ворот выметнулось несколько всадников, помчавшихся оповещать соседние хутора, а следом за ними вышел отряд из двух десятков конных казаков, разделившихся на пятерки и двинувшихся навстречу врагу.
На первую группу грабителей казаки наткнулись уже к полудню. Небольшой хуторок километрах в пятнадцати от Новочеркасска пылал ярким пламенем. Во дворе, хозяйственно упаковывая нехитрый крестьянский скарб, суетилась дюжина краснокожих. Время от времени они предпринимали попытку сунуться к дому, но тотчас из горящего строения раздавался мушкетный выстрел. Похоже, владелец хутора был еще жив, и сдаваться не собирался, о чем свидетельствовали два скорчившихся на земле полуголых тела. Ехавший впереди пятерки верховых разведчиков молодой черноусый казак, при виде этой картины не раздумывая выхватил клинок, и гикнув, послал вперед горячащегося скакуна. Словно яростный вихрь обрушился на растерявшихся индейцев. Первого, неудачно подвернувшегося по копыта, натча сбил грудью и буквально втоптал в землю верный конь. Второй успел отскочить и закрыться небольшим, круглым щитом, обтянутым звериной шкурой. Но разве это препятствие для доброй казацкой сабли направленной твердой молодецкой рукой? Короткий свист, и рука туземца вместе с плечом отделяется от туловища. Следующий взмах и спелой тыквой раскалывается череп его соплеменника, так и не успевшего до конца понять, откуда к нему пришла смерть. Незадачливые грабители заметались, бросая оружие и наворованные богатства кинулись в рассыпную. Однако уйти удалось немногим, Подоспевшие товарищи удальца дружными усилиями завершили начатое им дело, нагоняя и рубя, разбегающихся врагов.
