Проснулся, как от толчка. Так каждое утро. В организме уже выработался внутренний будильник. Прислушался. На кухоньке бабка снова варила свои зелья. Она у меня знахарка-ведунья. Наверняка опять у кого-то проблемы. Словно отвечая моим мыслям, раздался стук в дверь. Бабка открыла, а я весь обратился в слух.

— Здравствуй, Микеевна, — за дверью оказался один из парней. — У вас есть… — он замялся.

— Проходи, сейчас перелью в пузырек, — раздался голос бабки. — Эх, вот изверг-то, этот ваш жрец. Что ж вы к нему все шастаете? Калечите себя?

— Так это… Жертва нужна послезавтра, — промямлил юноша. — А никто к чешуйчатым не желает, вот и приходится терпеть.

— А вдруг у них лучше, чем терпеть такие муки? — продолжала ворчать бабка, наливая отвар гостю.

— Жрец говорил, что они измываются над жертвами, жестоко обращаются, — начал быстро тараторить пришедший, но его оборвали:

— Жрец… Жрец… А откель он ведает, той жрец? Он там был? Он видел? Он испытывал на себе? — вдруг разъярилась бабуля. — Он сказал, а вы, как идиоты, и кинулись к нему девственности лишаться. Остолопы, тьфу… На, забирай настойку и иди с миром, — разозлившись, скоро выпроводила парня хозяйка.

А я лежал и думал, что совсем не хочу лишаться девственности у жреца. Мне хватило одного нечаянного столкновения с ним, когда я, единственный раз выйдя без сопровождения, натолкнулся на какую-то безразмерную тушу, от которой дурно пахло так, что у меня сразу тошнота подкатила к горлу. Я шарахнулся в сторону, а до меня донеслось:

— Ты что, не видишь, куда прешь? — в голосе было и раздражение и… явно выраженная похоть. Я даже почувствовал, что меня разглядывают, а от этого взгляда стало еще больше не по себе: гадко и противно.

— Он не может видеть, — вдруг донесся до меня второй голос. Оказывается, жрец был не один. — Это Райян, внук Микеевны, он слеп от рождения.

— Что ж он один шастает? — сменив гнев на милость, удивленно выдал жрец. — Райян, идем, я провожу тебя домой, — слишком ласково произнес этот жирный боров, а я шарахнулся в сторону, волнуясь только о том, чтобы не опозориться и не вывернуть завтрак прямо здесь.

— Не стоит беспокоиться, я сам в состоянии дойти, — стараясь сохранить достоинство, не сорваться на истерику, произнес я, разворачиваясь и направляясь к дому.

…От воспоминаний меня передернуло. Быстро встав с кровати, я направился в кухню, где бабка готовила завтрак, от которого умопомрачительно пахло. Пожелав доброго утра, сел за стол, а потом, через несколько минут тишины, вдруг твердо произнес, глядя перед собой:

— Бабуль, я стану жертвой, — от моих слов бабуля поперхнулась, закашлялась и только собралась что-то сказать, я поднял руку вверх и продолжил: — Я все обдумал. У нас в деревне уже и не осталось девственников, а к жрецу я не пойду, уж лучше дракон, чем этот жирный и вонючий боров. И не стоит меня отговаривать, это мой осознанный выбор. Я уже все решил. Надеюсь, ты не станешь силой меня подкладывать под этого… — меня передернуло от отвращения. — К тому же ты не хуже меня знаешь, как и что он вытворяет с парнями, что они потом к тебе за настойкой обезболивающей бегут, да и за ранозаживляющими часто обращаются. Не хочу! — подвел итог я.

— Хорошо, — устало вздохнула бабка, но я почувствовал некое облегчение в ее голосе, даже улыбку. — Завтракай, а потом пойдем в Храм Драконов, подтвердим твою готовность, пока жрец еще не успел наложить на тебя свои потные ручищи.

Мы быстро позавтракали, а потом отправились в Храм Драконов. На улице стояла жара, но стоило нам войти внутрь Храма, как стало попрохладнее. Более того, прямо на пороге я застыл, как вкопанный. На меня снизошло такое спокойствие и умиротворение, что все страхи, волнения, которые я испытывал, вдруг резко испарились, будто их и не было. А я только убедился в правильности своего решения.

Бабка взяла меня за руку и подвела к камню, который оказался теплым. Положив мою ладонь в небольшое углубление, она тихо произнесла:

— Рай, подтверди готовность стать следующей жертвой. Это необходимо, — пояснила каким-то виноватым тоном.

— Конечно, я готов, — уверенно откликнулся я, ничуть уже не сомневаясь в своем решении.

Стоило мне сказать это, как камень еще больше нагрелся, бабка рядом сдавленно выдохнула, а я вдруг начал беспокоиться, так как почувствовал дыхание ветерка, какого-то потока, что носился вокруг меня.

— Бабуль, что происходит? — полный волнения, поинтересовался у нее, жалея, что мои глаза не видят.

— Как красиво, — выдохнула бабка. — Искры вокруг тебя, разноцветные, и они меняют свои цвета, искрятся, носятся вокруг, будто радуются жизни, играют в догонялки. Это… — у нее перехватило дыхание. — Никогда такого не видела.

Еще немного побыв в Храме, мы все-таки вынуждены были его покинуть. Уходил я, полный сожаления, но грела надежда, что уже через пару дней я снова сюда вернусь. Я чувствовал, что меня ожидают кардинальные перемены, вот только в какую сторону, пока не мог сказать.

Ближе к вечеру я услышал стук в дверь. Сердце бешено забилось, так как стук был властным и требовательным. Явно не парни за настойкой. Но тогда кто это может быть? Подсознательно я знал ответ на свой вопрос, но не хотелось даже думать, что это может быть жрец, явившийся по мою душу. Как-никак я остался едва ли не в тройке девственников деревни.

Мои мысли подтвердились, когда бабка открыла дверь, и я услышал голос того самого ненавистного борова.

— Вечера, Микеевна, я за твоим внуком пришел. Где он? — властным, не терпящим возражения голосом начал жрец.

— И тебе не хворать, — спокойно ответила бабка. — Зачем тебе мой внук? Он сегодня был в Храме Драконов, подтвердил готовность стать жертвой. Поэтому иди с миром, с тобой он никуда не пойдет. А надумаешь уволочь силой… — она усмехнулась. — Наказание будет жестоким. Алтарь не только принял жертву, но и… — бабка что-то тихо прошептала, я в досаде чертыхнулся, что мне не удалось расслышать ее слова, а так хотелось.

— Почему?! — не сдержавшись, взревел яростно жрец. — Он должен был достаться мне, а не ящерам!

— Это решение Рая, — твердо осадила гостя бабка. — А теперь иди. Ты знаешь, что нежеланный гость в моем доме.

В следующую секунду я услышал, как хлопнула дверь с такой силой, что я даже удивился, как она еще на месте осталась. В комнату вошла бабуля, опустилась рядом со мной на кровать, погладила мои волосы, поцеловала в лоб. И так мне спокойно стало на душе. Я улыбнулся.

— Ты все правильно сделал, малыш. Я уверена, ты будешь счастлив, — ласково произнесла она, покидая меня.

…А через несколько дней меня вымыли, обрядили в ритуальные одежды и повели в Храм Драконов. Для этого ритуала собралась целая деревня. Ведь уже много-много лет в каждой деревне, в каждом поселке было заведено раз в месяц предоставлять одну невинную жертву драконам, для откупа, чтобы они не разнесли, не спалили всех. В последние сто лет эти мудрые ящеры стали вымирать, никто не знал, ни отчего, ни какая болезнь их косит, но в связи с вымиранием, они сильно озлобились и стали требовать себе жертв из числа людей. А наши парни и девушки, чтобы не попасть в лапы чешуйчатым, бежали к жрецу, чтобы он их лишал девственности, ведь жертвой может быть только целомудренный парень или девушка.

И вот сейчас я смело заходил в Храм, высоко подняв голову. Я не знал, что со мной будет, но был спокоен и уверен в себе. Меня уложили на алтарь, приковали руки и ноги, а после оставили одного. Оглядываться не было смысла, все равно ничего не видел. Мое тело холодил ветерок, неизвестно откуда взявшийся в закрытом Храме. Но страха не было, только легкое волнение и предвкушение.

В какой-то момент все изменилось. Воздух стал нагреваться, да и в моем теле вдруг произошли изменения: я почувствовал необычный жар, некое томление. Со мной такого никогда не было. Впервые за свои восемнадцать лет жизни я почувствовал, как у меня тянет внизу живота, даже мой член начал подавать признаки жизни, хотя никогда не страдал недотрахом. Даже дрочкой, в отличие от своих сверстников, не увлекался, мне почему-то это не нужно было. И вот сейчас я явственно ощутил, что возбуждаюсь. Странно, с чего бы это?