Василия Павловичу представилось, что его выводят на арену с тиграми, и тысячи людей будут болеть за его победу, потому что тысячи людей боятся тигров и смертельных болезней. Его выведут на схватку со смертью, и он победит ее, потому что Смерть убивается только бесстрашием. Значит, смерть можно победить. Мир, конечно, останется прежним, но он, Василий Павлович, станет другим, это несомненно. Он попадет в другое окружение, что немаловажно, потому что на него престанут смотреть сострадающими глазами. То есть попадет в другой мир, в параллельную действительность, совсем в другую действительность, а в других действительностях кот Шредингера может и не сдохнуть в газовой своей камере...

Василий Павлович засмеялся. Последнюю мысль ему навеял кот, самозабвенно чесавший яйца под гранитной тумбой, тощий, но совершенно счастливый городской кот.

- И тысячу котов не сделают из квантовой шутки профессора Шредингера физической истины, - подумал Василий Павлович, продолжив свой путь в неизведанное.

*** Мысленный эксперимент физика-теоретика Шредингера. Вот его смысл и содержание: берется кот в ящике. Туда же помещается колба с ядовитым газом, радиоактивный атом и счетчик Гейгера. Радиоактивный атом может распасться в любой момент, а может не распасться. Если он распадется, счетчик засечет радиацию, нехитрый механизм разобьет колбу с газом, и наш кот погибнет. Если нет - кот останется жив. Теперь закрываем ящик. С этого момента с точки зрения квантовой механики наш атом находится в состоянии неопределенности - он может распасться с вероятностью 50% и не распасться с той же вероятностью. До того, как мы откроем ящик и заглянем туда (произведем наблюдение), он будет находиться в обоих состояниях сразу (с точки зрения квантовой механики). А поскольку судьба кота напрямую зависит от состояния этого атома, выходит, что кот тоже буквально жив и мертв одновременно. Идею кота использовали, чтобы 'доказать' существование Бога как сверхразума, непрерывным своим наблюдением делающего возможным само наше существование.

Петров решил звонить Андерсену с просьбой отправить его на Ближний Восток. Это решение пришло к нему у гроба Владимира Васильевича. Лишь увидев умиротворенное мертвое его лицо, он почувствовал, что жизнь его, жизнь Василия Павловича Петрова изменилась, и изменилась в лучшую сторону. То есть, лапидарно выражаясь, смерть Владимира Васильевича сделала его счастливым.

А ведь сделала!

Домой он пришел веселый, такой веселый, что отец решил, что сын передумал умирать прежде него, расстроился и принялся кашлять на всю огромную свою квартиру.

Вечером Василий Павлович позвонил Андерсену и сказал, что хотел бы как можно раньше встретиться с ним, чтобы договориться о немедленной командировке на Ближний Восток.

8.

Они встретились в том же узбекском ресторанчике и взяли по пиву и две самсы. Хозяин ресторанчика потер руки, сочтя, что обрел постоянных клиентов, и приказал повару состряпать кушанье, да такое, чтобы Самарканд развалился от стыда в глинобитно-кирпичную кучу.

Пока готовилась в тандыре среднеазиатские пирожки, Андерсен пытливо допросил Василия Павловича с тем, чтобы узнать, как он догадался о направлении деятельности 'Тайной группы'. Василий Павлович рассказал ему о пареньке в камуфляже, утаив его имя.

- Когда-нибудь мы обидно проколемся... - грустно улыбнулся на это Андерсен.

- Сомневаюсь в этом, - сказал Василий Павлович. - Вы нужны обществу, как нужны ему всяческие маргиналы, фашисты например.

- Фашисты?

- Ну да, фашисты, наши русские фашисты. Они ведь всегда сделают работу, которая может скомпрометировать полицию или армейские подразделения. Помните, как они жестоко избили английских футбольных болельщиков перед встречей Россия - Англия? Ну, в той, в которой Павлюченко забил два гола? Так избили, что английские футболисты струсили до мозга печенок и играли, как Босния с Герцеговиной.

- В чем-то вы правы. По-крайней мере мы знаем, что наши ЧВК никогда не потревожит ни одна государственная структура.

- А они знают о вас?

- Кто 'они'?

- Государственные структуры?

- Не знают и не хотят знать, - рассмеялся Андерсен, чокаясь с Василием Павловичем. - Так, значит, вы решили на Ближний Восток, почему не на Донбасс?

- Мать у меня украинка, отец - русский, не хочу розни в своей семье.

- А куда на Ближний Восток? - пытливо посмотрел Андерсен.

- А что, можно и в ИГИЛ?.. - Василий Павлович внутренне скукожился. Неужели они набирают и в пилоты 9/11?!!

- Нет, в пилоты-смертники мы не берем. У нас - патриотическая организация. У ИГИЛ свои вербовочные кадры, весьма успешно работающие.

- Понятно. Вы мне обещаете просто смерть, а они сулят своим наемникам рай.

- Смерть, рай - все эти категории живыми людьми остаются до поры, до времени неизведанными.

- Моя военная специальность - разведчик, снайпер - покивав, сказал Петров.

- Тогда мы отправим вас в наше соответствующее сирийское подразделение. А это вам на дорожку

Передав Петрову объемистую барсетку, Андерсен сказал, что красные таблетки новобранцу надо принимать каждые двенадцать часов.

- Когда я уезжаю?

- Ровно через неделю полетите в Тартус, русскую базу в Сирии.

- Здорово! - обрадовался Петров.

- Теперь перейдем к джентльменскому отъему денег. Все это приключение, обещающее стать замечательным, обойдется вам в 340 000 российских рублей. Потянете или занять? - посмотрел Андерсен внимательно в застывшие глаза собеседника и добавил:

- Извините, конечно, но бесплатные услуги, как правило, фиктивные или дают совсем не то, что ожидалось...

Петров, ошеломленный, не мог говорить. Похоронных денег у него было ровно 350 000. Они хотят у него взять его похоронные деньги, деньги, приготовленные на похороны и поминки, они хотят взять эти деньги, чтобы похоронить его с помпой под грохот бомб и артиллерийских орудий... Они все знают. Все. Даже сколько денег у него лежит под газеткой в нижнем ящике письменного стола. А все может знать лишь организация, охватывающая все, охватывающая землю и небо, организация, черт чем занимающаяся...

- У меня есть такие деньги, - сглотнул слюну Петров. - Могу отдать их хоть завтра.

- Отдадите на аэродроме, - сказал вальяжно Андерсен. Рассказав потом Василию Павловичу все, что тот должен был знать, полковник предложил забить на все и повеселиться. Щелкнув пальцем бармену, он заказал бармену песню 'Любе' 'Не валяй дурака, Америка' и пару бутылок лучшего шампанского. Когда шипучее принесли, а у дальнего столика уселись две интерьерные девушки, он постучал по часам и сказал Петрову:

- Шесть часов, пора глотать таблетку, причем запивать шампанским рекомендуется!

Василий Павлович проглотил голубую таблетку, запил брютом, и понеслась мазута по кочкам! Он выздоровел!

9.

Утром Петрову позвонил лечащий врач. Сказал, что курсы лучевой терапии начнутся с завтрашнего дня, и посоветовал отнестись к лечению серьезнее и не пропускать визитов к врачам. Василий Павлович поблагодарил его. Положив трубку, подошел к окну посмотреть на город. Он был не таким, как вчера, он не бубнил, что трамваи будут ходить всегда, всегда будет вставать солнце, и стройные девушки всегда будут делать все возможное, чтобы на них обращали внимание мужчины, всё будет всегда, а его, Василия Павловича не будет. Ему плевать было на трамваи и девушек! Он заблаговременно освободит жилую свою площадь. Постель, на которой он должен был умереть, он сам вынесет на свалку вместе с одеждой и книгами, которые теперь никто не читает. Город теперь говорил ему совсем другое, он говорил, что он - всего лишь оболочка, истертая суперобложка прошлой жизни Василия Павловича Петрова, оболочка, находясь в которой он жил, но в принципе-то так и ничего не сделал и не добился...