- Теперь хорошо, - сказал он.
- Чудесно, - согласился Федор Михайлович.
А Федор уже снимал с себя пиджак. Потом махнул им как мулетой перед мордой быка, проверяя реакцию, и вежливо, нисколько не принижая человеческого достоинства, опустил его на не слишком широкие плечи Федора Михайловича. Пиджак словно тут и сидел, даже цвет его изменился и стал темно-коричневым в мелкую полоску, в унисон с брюками.
- Премного, премного благодарен! - сказал, Федор Михайлович. - Будут ли еще какие просьбы?
- Я совершенно удовлетворен вашим решением, - сказал Федор, теперь .уже без пиджака. - Спасибо! До свиданья!
- Наша святая обязанность... - бросил ему вслед Главный распорядитель. - Да! Одну минуточку!
Федор остановился в дверях.
- Будьте добры! Сколько будет тысяча четыреста сорок один, ну, скажем, с учетом выходных и праздников, на двести пятьдесят?
- Триста шестьдесят тысяч двести пятьдесят человек, - мгновенно ответил Федор.
- Значит, за год успею охватить всех, - удовлетворенно сказал Федор Михайлович. - Всего хорошего! Мария Георгиевна, прошу следующего.
Система была настроена согласно пунктам технического задания, и работала нормально.
В кабинет вошла гражданка.
Федор пересек приемную, наполненную оживленными и жизнерадостными людьми, точно знающими, что сегодня они обязательно добьются того, за чем безуспешна ходили от одного месяца до нескольких лет.
А в коридоре на Федоре снова оказался тот же чудесный серый пиджак фабрики "Таежница". Тот же, да, наверное, не совсем, потому что, и с Федора Михайловича эта часть одежды не исчезла,
Федор стоял в коридоре, но слышал и видел все, что происходило на трех этажах, во всех кабинетах, и приемных.
- Слушаю Вас, - сказал Федор Михайлович гражданке.
Гражданка объяснила ситуацию с жилплощадью, в которой она оказалась. Но, странное дело, говорила спокойно, не плакала, словно просто пришла к соседке поболтать о том, о сем.
- Один момент, - сказал Федор Михайлович и сразу же нашел нужную папку с делами. - Алевтина Сидоровна Сидоренко? Вам выделена квартира в восьмидесяти- квартирном доме, второй подъезд, второй этаж, сорок четыре квадратных метра. Вам ордер сейчас или подождете до обеда?
- Хм... Ордер! Да что я с ордером делать стану? В доме-то этом еще и потолков нету. И когда еще будут...
- Не может быть! - заволновался Федор Михайлович. - Его должны были сдать три дня назад! Сейчас проверим. - Федор Михайлович схватил трубку телефона, соединяющего его с заведующим отделом жилищного строительства. Никифоров?
Федор щекотнул Никифорова за пятку, тот хихикнул, ойкнул и оказался в кабинете Главного распорядителя.
- Что там с домом на Восьмилинейной?
Никифоров пожевал губами.
- Так... Значит, правда? Не сдали? А акт о приемке подписали!
Никифоров тяжело вздохнул.
- Ясно, Лично о вас, Никифоров, поговорим позже. А сейчас немедленно изыщите возможности и примите меры по устранению недоделок... Я думаю, должность Главного снегоочистителя города вам больше подходит.
Федор Михайлович никогда не называл своих подчиненных на "ты".
Никифоров радостно засмеялся, хлопнул себя ладонью по лбу, сказал:
- Сегодня все сделаем. А новому повышению очень рад!
И за две минуты, прямо по телефону на всех стройках города организовал бригады, работающие по подрядному методу строительства, да так умело все у него получилось, что когда создавалась последняя, первая уже действительно, безо всякого обмана и очковтирательства заканчивала дом на Восьмилинейной.
Гражданка Сидоренко хотела было подождать до обеда, но Федор Михайлович чуть ли не насильно вручил ей ордер на новую квартиру, сказав:
- Тут случай совершенно ясный. Живите на здоровье!
Гражданка взяла ордер, но ей при этом было как-то неудобно. А за дверями приемной ее уже ждал курьер транспортного отдела с подписанной всеми, кому положено, заявкой на грузовой автомобиль для перевозки имущества Алевтины Сидоровны Сидоренко со старой квартиры на новую.
Дело с гражданкой Сидоренко заняло у Главного распорядителя семь минут, и это его озадачило, потому что такими темпами всю тысячачетырехсотсорокаодновую очередь принять было невозможно. Еще с минуту Федор Михайлович Приклонов искал выход из создавшегося положения, потом вскочил, подбежав к огромным настенным часам без боя, чтобы не отвлекали, перевел стрелку на семь минут и пятьдесят секунд назад. Кто это ему подсказал, выяснить невозможно. Но не лишено основания предположение, что он дошел до всего сам.
Не останавливаясь на достигнутом уплотнении рабочего времени, Главный распорядитель пошел значительно дальше. Выяснив у Марии Георгиевны, сколько человек явилось на прием по квартирному вопросу, а таких оказалось ровно пятьсот четырнадцать с поло... нет, нет, без половины, не считая ста семидесяти пяти претендующих на расширение, Федор Михайлович тут же раздал всем ордера, пожав каждому оквартиренному руку, и подсчитал в уме, что на сегодняшний день осталось еще две тысячи пятьсот незаселенных квартир. Правда, шестьдесят процентов должны были быть распределены по заводам и другим организациям, десять - для военнослужащих, но тридцать процентов, то есть, семьсот пятьдесят квартир все-таки в наличии имелось, а это был неплохой задел для работы на завтра, даже если подрядные бригады устроят себе передышку. Нельзя же было все время работать такими стремительными темпами. Никифоров, телепатически уловив безмолвный вопрос Федора Михайловича, немедленно заверил, что бригады, работающие по подрядному методу, не подведут. И это было чистой правдой даже в условиях зверского холода и сошедшего с ума ветра.
Столь быстро расправившись со значительной частью дел, Главный распорядитель абсолютными фондами довольно потер руки и начал принимать следующих посетителей.
И каких тут только не было вопросов! И с детскими садами и яслями, и с прорванной канализацией и трубами отопления. Один гражданин пришел даже с жалобой на родильный дом имени Николая Александровича Семашко, и Федор Михайлович тут же удовлетворил его просьбу, хотя сам даже не успел вникнуть в суть дела. Да и не обязательно это было - вникать. Главное, чтобы человек ушел удовлетворенным, окрыленным успехом, радостным.
Федор Михайлович не спешил, но делал все быстро, расторопно. Мария Георгиевна едва успевала помечать птичками фамилии людей, входящих и тут же выходящих из кабинета. Три внезапно возникшие на своих местах машинистки ласково касались пальцами клавиш пишущих машинок и не отказывались печатать с неразборчивого текста. Руководители отделов, успевшие умыться и причесаться, звонили по телефону, принимали решения и граждан с просьбами, в коридорах не было никакой беготни, нужные лица возникали в кресле напротив, даже не выходя из своего кабинета, и тотчас же корректно исчезали, когда надобность в них проходила, с тем, чтобы появиться за своим рабочим столом.
В зале заседаний крутили "Сибирь на экране" для тех, кто мог потерять здесь хотя бы десять минут своего драгоценного времени. Из ресторана доставляли беляши с мясом и пиво "Омагниченное". Все это раздавалось бесплатно, только бы, не дай Бог!, кто-нибудь не остался недовольным. Лекторы общества "Знание" проводили индивидуальные беседы о вреде алкоголя и даже отвечали на вопрос: почему в городе продают лишь одну водку? В Старотайгинск, где гастролировал Венский балет на льду, дали телеграмму-молнию с просьбой немедленно выехать в Фомск для выступления в холле Учреждения. А под полом уже устанавливали холодильные машины и вот-вот должна была начаться заливка искусственного льда.
Гигантская машина Учреждения работала с грохотом, все-таки слишком много здесь было колес, колесиков и винтиков. Федор метался по этажам с масленкой, стараясь не допустить назревавшей где-нибудь остановки. Тут подлить масла, там протереть ветошью, здесь пощекотать под мышкой, повязать коричневый галстук с широким узлом, да еще и не удавить при этом, там накинуть на плечи пиджак в мелкий рубчик или полоску, здесь подвинтить, там отпустить, ослабить пружины, проверить надежность рычагов управления, приободрить какой-нибудь винтик, отполировать его головку, полукруглую, круглую или вовсе впотай, расцепить зубья, садануть пад зад маховику, чтобы крутился как следует, проверить, достаточно ли поступает в систему энергии, нет ли где утечки налево, да и направо тоже.
