Будем благонадежны, майдан незалежности от власти наш Евген Димыч всенепременно обревизует и учинит. Коли того решительно пожелает.

Тем самым Алесь Двинько положил желательное направление застольным разговорам на правах гостеприимца. Но сначала благотворно потчевал и продовольствовал желанных гостей. Ибо, всем оно ведомо-неведомо, наисамого политкорректного соловья не положено насыщать одними лишь байками о светлом, в радужных светозарных цветах, будущем Беларуси. Прежде надобно предреченно, пророчески подсилковаться, подкрепиться посильно удовольствию и здоровью, способствующим правильному усвоению пищи присносущей и во плоти, и в духе, ― поучительно, аппетитно указал хозяин позднего крещенского застолья.

― В продолжительный присест причастимся, присядем и поедим, други мои!

Они и не заметили, сколь быстротечно время-то пролетело до самого пополуночного часа в увлекательной дружеской беседе о политических прогнозах на текущий год и скоротечный момент. Вольга также обнаружила недюжинные прогностические дарования касательно внутренней, да и внешней политики РБ.

«И здесь опять строго секретно, только для своих… Если оба хитромудрых Михалыча в один голос предрекают грядущие большие волнения в среде полумиллиона белорусов, которых Лука-урод идеологически объявил дармоедами в декрете. За то, что они на него не пашут, не сеют, не жнут. И отнюдь не гордятся его президентским, в говна-пирога, якобы общественным строем!»

Затем доброго и умного оппозиционера Михалыча, в общем-то устроено вошедшего в четвертый круг логистических контактов Евгена, с пожеланиями всяческих республиканских благ препроводили хромать до хаты общественным транспортом. То бишь на метро или на такси, как захочет подшофе. Тогда пришло самое время обратиться к другому Михалычу, нисколько не осоловевшему от обильных разговоров, еды, питья.

― Глубокоуважаемый спадар Двинько, скажи-тка, от позывного «Экза» не отказываешься?

― Ни в коем разе, спадар Печанский. Назвался, бишь, белорусским партизаном ― ходи в лес, в землянку!

― Насчет посполитого, в стародавнем стиле Кастуся Калиновского, «пойдем до лесу», речь покуль не идет. Однак здесь и сейчас спуститься со мной в подземелье не хотите ли?

― Почту за честь споспешествовать вам, друже мой, в этаком предприятии ин профундис. Заранее глубоко благодарен за оказанное доверие, коллега.

«…Мог-быть, приобщить деда Двинько? Ввести старичка в круг первый, коллегиально? Нет, покуда раненько. Да и староват он для наших оперативных мероприятий. Война ― дело молодое и вечно юное…»

― Тады, Алесь Михалыч, по новой на благо учини-ка конец света в твоем отдельно взятом подъезде и жди внизу у подсобки лифтеров.

― Фонарик лазерный дать?

― Обойдусь, а ты захвати.

К тому часу Вольга уж ушла без долгих прощаний на явочную квартиру по улице Ильича.

Конспираторам Печанскому и Двинько далеко идти также не пришлось. Вход в искомое бомбоубежище располагается в том же двиньковском подъезде жилого дома по ульяновскому адресу в центре Минска.

«Расстарался душевно центровой дядюшка, Алексан мой Сергеич Печанский, на земле и в небесах, и под землей…»

На железной сейфовой двери со штурвалом чин чином под тусклой лампочкой аварийного освещения значится табличка объекта гражданской обороны. Даже какой-то телефон указан, куда звонить, если что. И пломбы свинцовые на штурвале, на дверном косяке имелись, вскрытые Евгеном пассатижами без малейших колебаний. Специальный инструмент-пломбир для восстановления исходного состояния у него тоже с собой.

Сразу видно: объект ГО нисколько не позабыт, не позаброшен и содержится в ответственном порядке, выявил Евген, углубившись по чистой лестнице, собственно, в спасательное от военных бедствий помещение с синими лампами в железных намордниках. Свет прекрасно включается рубильником. Вон и пожелтевшие от древности плакаты в неприкосновенности по стенам развешаны.

Наглядная агитация насчет поражающих факторов ядерного взрыва не вызвала у Евгена ни малейшего интереса. Он прошел к дальней стене, достал из кармана пульт дистанционного управления, с виду напоминающий немудрящий брелок автомобильной сигнализации. Пискнуло подтверждение доступа, но оружейный сезам не отворился. Нужно еще механическую силу попросту приложить, дополнить электронику, в соответствии с раскодированной инструкцией, оставленной гражданскому наследнику милицейским полковником Печанским.

Евген приблизился к воздуходувной машине, не понять к чему изначально предназначенной. То ли спертый воздух в убежище механикой проветривать, то ли наоборот, давление нагнетать, чтобы никакая пыль, загрязненная радиацией или бактериями, снаружи не просочилась.

Хотя в основном предназначении машины Евген не сомневался. Взялся за рычаг, с усилием качнул раз-другой. Пришлось прокачать разиков тридцать-сорок, пока не зашипела мощная пневматика и не отодвинулся в сторону, заскрипев, не уехал в стену встроенный шкаф с противогазами и ОЗК. И легко откатился по рельсовым направляющим вместе с массивной бетонной секцией в углу за скамьями.

«Удобно. Не то что в Боровлянах, в картофельно-овощном склепе за кирпичной стенкой, которую надо было в три погибели заново класть, раствором прихватывать…»

Как ни поразительно, но основной оружейный склад полковник милиции Печанский доступно разместил в городе.

«Городским партизанам крутое вооружение, сельские хлопцы отдыхают! Наверняка еще пленные немцы в прошлом веке первоначальный тайник строили, а их после в расход ради сохранения госсекретов НКВД и МВД…

Все, по-видимому, в сохранности…»

― Тайны прошлого и настоящего, мой друг, не так ли? ― откликнулся Михалыч на мысли Евгена, добавил вполголоса почему-то. ― О, Господи, даруй небожчику Сергеичу и нам добрый ответ на Страшном судилище Твоем.

Печально вздохнул, поперхнулся, откашлявшись навроде по-стариковски.

К стеллажам и к ящикам с оружием писатель Двинько, тем не менее, не пошел. Предоставил молодому коллеге самостоятельно произвести ревизию всего имущества. Согласно инвентарному списку на экране защищенного ноутбука военного образца у аудитора Печанского.

Склад занимал едва ли не больше пространства, чем остальное бомбоубежище. «Для немногих на случай ядерной войны… Отсюда и оттуда идет его прикрытие от излишней неположенной любознательности».

Евген сосредоточенно оглядел, как складированы одноразовые гранатометы «Муха», рядом два противопехотных АГС−17, плюс РПГ в реестре с немалым количеством выстрелов к ним. Немного поодаль один нужный ПЗРК, готовый к транспортировке. Штатным расчетным боекомплектом вон-таки обеспечен.

Отдельно складированы спецсредства связи, включая навороченную базовую радиостанцию с компьютерным модулем кодирования сетевых полнодуплексных переговоров в транковой системе.

Вдобавок в ведомости и в наличии имеются, автоматические штурмовые винтовки АК и новейшие пистолеты-пулеметы разнообразной модификации. Все в расчете на усиленный взвод личного состава. О ручных и трех станковых пулеметах, о боеприпасах для них полковник Печанский тождественно позаботился.

Не пренебрег он и минно-взрывным военным имуществом, включая даже грозного вида емкости с ВВ объемного действия. Что несколько удивило Евгена, инспектировавшего хранилище.

«Дотла жечь баррикады на тесных улицах, что ли? Или, напротив, воспрепятствовать выдвижению одной-другой бронетанковой колонны противника? К неслабой войне в городе мой дядюшка приготовился… А если б объемную взрывчатку да заложенным фугасом применить?.. Н-да, варта подумать о вакуумной бомбочке… тое-сёе, коли-неколи читано у деда Двинько».

Чтобы закрыть складское помещение, Евген должен был снова прибегнуть к воздуходувной машинерии. Прокачал, правда, раз двадцать, пока не сработала секретная пневматика. Теперь заново опломбировать объект и можно об иных делах побеспокоиться.

«Завтра Герасим с Наткой конспиративно объявятся. И до Киева всем разом, коли согласно планированию Любка сумела на круг обеспечить обмундированием и транспортом мое оперативное сопровождение…