Отпустило.

– Где ты был? – бросаю как можно небрежнее, носом прижимаясь к выпирающей ключице. В третий, кажется, раз.

Просто фетиш.

Чувствую, как наматываешь мои волосы на кулак. Не сильно, просто удерживаешь прядки пальцами, острыми ногтями касаясь кожи.

Приятно…

Приятно ровно до того момента, как резко дергаешь, запрокидывая голову назад, обнажая шею. Ведешь по ней приоткрытым ртом, царапаешь зубами, оставляя влажный след.

Почти всегда так: дерьмовое ожидание тебя в твоей постели, дерьмовое ожидание пока ты соизволишь сбросить тряпье, и еще более дерьмовое ожидание самого секса, сдобренное редкими полуукусами-поцелуями и одиноко брошенной рубленностью реплик.

Прикусываешь кожу за ухом, зализываешь, словно не нарочно задевая кончиком языка мочку уха, втягиваешь ее в рот, посасываешь и, стиснув губами, выпускаешь. Хватаю удерживающую пряди кисть, чуть ослабляя хватку, чтобы распрямиться. Сопротивляешься, свободной рукой стискивая горло.

Шиплю.

Ухмыляешься.

Называю тебя мразотой вполголоса, и ты, оскалившись, валишь меня на кровать, теперь уже запястья сжимая своими пальцами. Вдавливаешь в матрац, наваливаясь всем телом, прижимая так плотно, что ребра готовы треснуть от такого напора. Выдыхаю как можно медленнее, боясь сделать резкое движение, которое приведет очередной столб бешеной агрессии, направленной в мою сторону, в действие. Чувствую, как твой язык облизывает собственные губы, проходится так плавно, что я готов кончить от одного вида этой влаги.

Заткнуться.

Тебе об этом знать не обязательно.

Ебанный напор становится слабее, но по-прежнему руки остаются в плену твоей цепкой хватки, а тело в агонии бьется под напором твоего.

Что ты хочешь?

Чтобы я просил?

Или же…

Подаюсь к тебе, буквально выкручивая собственные руки из суставов, касаюсь щекой твоей шеи, резко разворачиваясь к ней зубами, прикусываю кожу, оттягивая её.

Тихое дыхание.

Все так же.

Ни звука.

Не в силах остановиться, продолжая терпеть эту колкую боль в конечностях, подаюсь выше, скользя по подбородку, оставляя дорожку слюны на твоем теле. Почти достигаю этих губ, в которые так хочется впиться, затем вгрызаясь зубами, слушая твое шипение, но ты отстраняешься. Отстраняешься, чтобы резко сесть на моих бедрах и, выпустив кисти, расстегнуть свои брюки. Левой вытягиваешь маленькую пуговицу из петлицы, а правой… Правой сжимаешь меня. Разумеется, я заведен. И, разумеется, мне больно, когда твои ногти слишком сильно сжимаются на нежной плоти.

Закрываю глаза, послушно прогибаясь в спине. Пальцы на ногах поджимаются... Воздух горячий, его слишком много, и он плотными кусками пытается набиться в легкие, разорвать их изнутри.

Дрочишь слишком быстро, резко дергая и сжимая. Падаешь сверху после первого же сдавленного стона, и, не отнимая пальцев, наконец-то впиваешься в мои губы. Раздвигаешь их языком и гладишь им мой, проходишься им от кончика до неба широкими влажными полосами. Стараюсь не оставаться в долгу, но ты душишь любую инициативу, позволив мне только обхватить ногами твою талию, выгнуться, прижавшись поплотнее, и задеревеневшими пальцами, не отрываясь от твоего рта, потянуть твои расстегнутые штаны вниз, спуская их вместе с боксерами.

Стискиваю упругую задницу пятерней, и кровь в венах бежит еще быстрее. Сжимаешь мои плечи ладонями, оставляя дугообразные отметины на них, заставляя выгнуться в спине, как можно плотнее прислониться к тебе пахом.

Желание.

Оно накрывает с такой мощью, что пелена на глазах уже не может рассеяться.

Тело желает разрядки…

Но я даже не думаю о том, чтобы сделать это быстро.

Я испью твою истому, страсть и этот оргазм мелкими глотками, растяну удовольствие настолько, насколько мне позволит время.

Руки скользят по бедрам, цепляя ткань штанов, палец достигает нужного края, оттягивая его вниз, спуская брюки с твоих ног.

Сколько будет продолжаться такая озабоченная игра, сколько позволишь мне быть ее участником?

Блядство.

Разве стоит в такой момент задаваться подобными вопросами?

Все потом.

Сейчас важно не это.

Брюки падают на кровать, сползая с нее, падая на пол. Сжимаю твое колено, сгибая ногу. Отодвигаюсь немного вправо, чтобы не мешать тебе шариться под подушкой в поисках маленького синего тюбика.

Выуживаешь прозрачный. Не тот, который оставлял я.

Только хмыкаю негромко, пока ты зубами откручиваешь крышку. Откидываюсь назад, на подушки, и почему-то сейчас мне кажется забавным поиграть в «я бревно».

Растираешь скользкую жидкость по своему члену, капая мне на живот. Дергаюсь, капли холодные.

От былого запала и следа не осталось. Ревность все слизала своим шершавым языком. Или не ревность? Брезгливость?

Возишься, раздвигая мои ноги, и это почему-то кажется мне смешным. Отплевываю растрепавшиеся волосы и пытаюсь сдержать идиотские смешки. Истерические.

– Смешно? – негромко, вкрадчиво, на ухо, нависая над плечом, так чтобы я не видел лица.

– Очень, – усмехаюсь я и тут же дергаюсь от змейки ледяной боли, пронзившей плечо. Растекается, перетекая на руку и, кажется, даже татуировку заставляет извиваться.

Хватаю за волосы, дергаю назад, вскидывается, садится, и моя челюсть клацает от нехилого апперкота. Перед глазами звездная россыпь, а тело стремительно меняет положение.

Отлично, теперь на четвереньках, отплевывая кровь и закусывая разбитые губы.

Ладонью проводит по спине, касается копчика, и липкая смазка щедро льется на мою задницу, растекаясь и капая, пачкает простыни.

Подхватывает под живот и, прижавшись головкой, входит. Осторожно до половины, назад, и вперед уже полностью.

О себе беспокоишься, скотина?

Дальше куда быстрее, ритмичнее, животом шлепая о мои бедра, раскачиваясь, увеличивая амплитуду, и я едва ли замечаю, когда эти болезненные шлепки становятся куда больше чем просто приятными. Острыми.

Наклоняется, падает на мою спину и обхватывает шею, больно сдавливая кадык. Начинаю задыхаться слишком быстро, тело плавится как пластилиновое. Грани плывут.

– Сейчас тоже смешно? – задыхаясь, хрипло спрашиваешь ты, прикусывая мое ухо.