Эти проблемы имеют фундаментальное значение для более ясного понимания условий, влияющих на форму местных человеческих типов.

В многочисленном населении, столь неустойчивом в своих привычках, как население нынешней Европы и нынешней Америки, количество предков одного лица возрастает очень быстро. Число родителей равняется двум; дедов и бабушек — четырем; прадедов и прабабушек — восьми; теоретическое число предков за двадцать поколений до нынешнего превышало бы миллион или, точнее, оно равняется 1.048.576. Двадцать поколений представляют, соответственно коэффициенту роста населения в новое время, приблизительно семьсот лет; соответственно коэффициенту роста населения в прежнее время, самое меньшее, приблизительно четыреста лет. Эти числа получились бы для ряда поколений, представленного первородными детьми мужского пола; для первородных детей женского пола соответствующие числа были бы приблизительно пятьсот и триста пятьдесят лет. Однако, если мы

[49]

станем рассматривать действительное происхождение семейства, в состав которых входят и индивидуумы, родившиеся позднее, то мы можем, пожалуй, предположить, что двадцати поколениям в Европе соответствует от восьмисот до девятисот лет, а у первобытных народов, быть может, немногим менее, так как в прежние времена различия в быстроте смены последовательных поколений в Европе и у первобытных народов были не очень велики. Отсюда вытекает полная невозможность того, чтобы столь большое число предков, какое требуется теорией, могло способствовать развитию индивидуумов, составляющих нынешнее поколение. Причина этого ясна. Благодаря бракам между членами одних и тех же семейств, значительные количества предков окажутся фигурирующими в двух экземплярах в различных отцовских и материнских линиях. Итак, ряд фактических предков каждого индивидуума представляется гораздо более сложным, чем можно было бы предполагать, исходя из чисто арифметического рассмотрения вопроса. Поучительно, например, вычисление, произведенное для составления таблицы предков германского императора. По О. Лоренцу[58], количество его предков в последовательных поколениях было таково:

Поколение

Техническое число.

Фактическое число.

I

2

2

II

4

4

III

8

8

IV

16

14

V

32

24

VI

64

44

VII

128

74

VIII

256

116[59]

IX

512

17759

X

1024

25659

XI

2048

34259

XII

4096

53359

Для ряда, обнимающего собой сорок королевских фамилий, получены следующие средние:

Поколение

Среднее число

I

2,00

II

4,00

III

7,75

IV

13,88

V

23,70

VI

40,53

При сравнении этих условий в густо населенных частях современной Европы и Америки, с их колеблющимся населением,

[50]

с условиями, наблюдаемыми у первобытных племен, сразу выясняется, что число всех предков каждого типа в небольших общинах должно быть гораздо меньше, чем число предков в вышеупомянутых современных государствах. Характерный пример представляют эскимосы, живущие на берегах Смитового пролива в северной Гренландии. Судя по всему тому, что мы знаем о них, представляется чрезвычайно невероятным, чтобы в прошлом численность этой общины могла когда-либо превышать несколько сот человек. На основании наших сведений об истории эскимосских общин, мы могли бы скорее предполагать, что первоначально она состояла лишь из немногих семейств. Эта община бывала отрезана от внешнего мира в течение очень долгих периодов. Возможны были случаи присоединения новых лиц извне, пожалуй, один раз в каждое столетие, но в общем эта община оставалась совершенно изолированной. Очевидно, следовательно, что количество предков этой группы никоим образом не может равняться такому числу, как требуемый теорией миллион, но все индивидуумы должны оказаться находящимися в родстве друг с другом, благодаря свои дальним предкам.

Если принять в расчет законы наследственности в том виде, как они формулированы выше, то, по-видимому, в общине такого типа, насчитывающей немного более двухсот индивидуумов, предок каждого индивидуума, начиная с восьмого поколения, должен оказаться одним и тем же, потому что для восьмого поколения теоретически требовалось бы двести пятьдесят шесть индивидуумов, т.-е. больше, чем в самом деле оказывается в общине, и существование таких индивидуумов, у которых не было бы довольно большого числа близких и дальних предков, общих для них и для всех остальных членов общины, чрезвычайно невероятно, если не невозможно.

Отсюда непосредственно вытекает, что в целом ряде изменчивость, обнаруживающаяся в колебаниях около типического для этого среднего ряда, должна быть скорее невелика, так как у всех членов группы окажется известная степень фамильного сходства. Это однообразие типов будет, конечно, тем больше, чем однообразнее группа предков.

С другой стороны, этими условиями объясняется и другая характерная черта изолированной группы. Благодаря постоянному воспроизведению типов одних и тех же предков в целой группе, тип целого народа становится весьма сходным с характерными чертами небольшой группы предков; и чем малочисленнее эти группы, тем вероятнее, что тип местной группы окажется совершенно отличающимся от типа всего народа, к которому принадлежит эта местная группа.

Мне кажется, что эти условия в значительной степени объясняют существование различных местных типов у первобытных рас. Если мы находим, например, что в Северной Америке резко выраженный тип свойственен арктическому побережью конти-

[51]

нента, что совершенно отличающийся от него тип встречается в бассейне Мекензи, а иные типы — в определенных местностях на берегах Тихого Океана, опять-таки иные типы в бассейне Миссисипи, особый тип на юго-востоке, особый тип на берегах Рио-Гранде и в Мексике, то представляется правдоподобным, что можно объяснить их происхождение возрастанием небольших изолированных групп, которое, как мы видели, непременно должно влечь за собою дифференциацию типа.

Этот взгляд на происхождение местных рас вполне согласуется с замечательными результатами, полученными Иоганнсеном в его исследованиях о наследственности[60]. Он искусственно воспроизводил условия, господствующие в небольшой общине, и усиливал их действие, выбирая типы одинаковой формы и размножая их путем самооплодотворения. Он выращивал таким способом бобовые растения из бобов одинакового веса, и ему удавалось ограничивать вариации типа, так что практически любой род бобов определенного веса и определенной формы мог быть разводим с сохранением типа своего предка и без сохранения случайных вариаций предков. В тех случаях, когда группа предков восходит к ограниченному числу индивидуумов, как у наших изолированных племен, вариация не будет, конечно, до такой степени ограниченной; но характерное развитие устойчивого типа вполне аналогично опыту, произведенному Иоганнсеном.

Здесь можно еще указать и на другое явление, пока мало исследованное, но весьма заслуживающее внимания. Мы видели, что в устойчивых общинах в редко населенных странах родство между членами племен оказывается весьма близким, и что это родство непременно повлияет на тип и на его изменчивость. С течением времени между двумя районами, население которых развивалось таким образом, могут установиться сношения, и возможно множество браков между их обитателями. Само собой разумеется, что, хотя между двумя типами, по-видимому, существуют лишь небольшие различия, в результате получится полный беспорядок в формах наследственности, так как сочетается большое количество людей, предки которых различны. Например, южные итальянцы и испанцы являются представителями двух типов, не очень отличающихся друг от друга по физическим чертам, но разделенных в течение веков. Небольшие итальянские деревенские общины, подобно испанским, обладают всеми характерными признаками общин, в которых эндогамные браки продолжались в течение долгого периода. В Аргентинской республике между этими двумя типами установилось общение и их члены часто вступают в брак друг с другом. У нас нет наблюдений о действии этого смешения на характерные физические черты, но было отмечено, что распределение рождаемости мальчиков и девочек оказывается совершенно иным, чем в семьях, где родители оба или испанцы или