-Да, я стал мужчиной,- думал он,- но это не значит, что я не могу держать в руках собственные чувства. Тебя ждёт сюрприз, мой хитроумный дружок, на мягких лапках.
Два дня пути до Истока. Если боги будут благосклонны к ним.
18 декабря-19 декабря.
Я дурачилась. Мои гормоны получили выход. После очередного откапывания каменных плит дороги, чтоб убедится в правильности пути, я подпрыгивая, как ровестница Чаупи-тута, запела песенку из мультика.
Мы в город Изумрудный,
идём дорогой трудной,
идём дорогой трудной,
дорогой непростой.
Заветных три желания,
исполнит мудрый Гудвин
и Элли возвратится
с Тотошкою домой…
Я вдруг погрустнела и подумала, что песенка и впрямь по ситуации. Чаупи-тута, конечно, сразу начал приставать с вопросами, и сказка, которой вполне можно было скоротать путь по приевшейся лесной чаще, заинтересовала даже взрослых, но в сущности, чистых и открытых, как дети, мужчин. Но я погрустнела ещё больше, потому, что мне, похоже, никогда не прийдётся баловать сказками своих детей.
Все проявления моего здорового организма говорили мне об этом. Причём с самого утра.
-М-м-да,-подумала я,- первое проявление прогрессорства с моей стороны, понадобится по окончанию последней коробочки с тампонами.
Мои записи превращаются в карту дорог. Сколько я здесь, я всё время куда-то иду.
Но мы торопимся, нам и так пока несказанно везёт с погодой. Дожди обходят нас стороной. После того, как мы вышли на дорогу, идти стало значительно легче. Плотно уложеные плиты, даже засыпаные листвой, превратившейся за долгие годы в почву, всё таки не давали возможности дороге превратится в заросли.
Ягуар показывался редко, но к ночи неизменно возвращался к лагерю и давал нам возможность спать спокойно. Он почувствовал молчаливое сопротивление Руми и подчинился. Или сделал вид.
Ночь перед последним переходом оказалась тревожной. Стояла страшная жара. И к вечеру не стало прохладней.
-Будет дождь,- Пушак всё больше волновался,- возможно даже буря.
Мы шли дольше, чем обычно, пытаясь найти удобное место. Если разразится буря, нас не спасёт наш хлипкий тент. Пушак почти уже решил идти всю ночь. Даже факелы начали делать. Разошлись по сторонам, чтоб найти сухой мох. На храм наткнулся Чаупи-тута. Он стоял в стороне от бывшей дороги. Но, в отличие от разрушеных строений деревни, это было вполне ухоженым. Видно было, что тут бывают люди. Это можно было понять даже не входя вовнутрь. Мелкая поросль вокруг была расчищена. Храм имел такую же круглую форму, как жилища чачапойя, только площадка, на которой он стоял, была прямоугольной. Ко входу поднималась крутая лестница. Крыша, была покрыта листьями пальмы так плотно, что когда мы вошли, сквозь неё не проникало ни лучика света.
Впрочем уже темнело. К храму подошёл Руми. Пока мы топтались вокруг найденого дома, он нашёл сухой мох, нарубил веток и связал отличные факелы. Одним из них мы тут же и воспользовались. На стене напротив входа красовалась знакомая морда со шрамом, нарисованая со всеми подробностями. Возле неё были разложены вывареные черепа жертвеных животных. Старужи раздалось рычание. На лестнице у входа стоял ягуар. Могу поклястся, морда у него была довольной.
Руми ступил навстречу ему. Лицо у него было упрямым и сосредоточеным. Он смотрел, не отрываясь, в единственный сверкающий глаз зверя. Было видно, что между ними идёт внутренняя борьба. Оскаленая морда ягуара и лицо юноши со сжатыми зубами. Чаупи-тута неожиданно сделал шаг к парню и положил руку ему на запястье, с другой стороны плечом к плечу встал Пушак. Ягуар припал на передние лапы. Потом прыгнул. Только не на стоящих стеной людей, а в ночную тьму.
-Это может быть храм людей-ягуаров,- Пушак задумчиво покачал головой. Никто не знает где живёт их народ. Но, если здесь построен храм, то и люди должны жить неподалёку.
-Но сейчас ночь. Сюда же никто не прийдёт ночью?- Чаупи-тута вопросительно уставился на учителя.
-Ягуар животное ночное.-Пушак уже стоял на пороге.- Нам надо уходить отсюда.
-Да..,- в моей голове возникла ночная картинка с девушкой-ягуаром,- ночью поклонники нашего Одноглазого вполне активны.
Первый сильный порыв ветра швырнул, поднятые с земли, сухие листья и мелкие ветви прямо шаману в спину. Второй, чуть не сбил его с ног. Молния сверкнула где-то очень близко и, почти сразу же, раздался оглушительный удар грома. Ливануло сразу так, что в стену дождя можно было смотреть, как в зеркало.
-Куда мы сейчас пойдём? Темень, буря, не думаю, что в такую погоду кто-то сможет добраться сюда. Однако, ребята, спать не стоит. Как только пройдёт гроза, уйдём.
Я с выжидающим выражением лица уселась к стене, рядом с нарисованой мордой. Оглянулась и погрозила ей кулаком.
-Не могу понять, почему ягуар сопротивляется обряду. Он должен был покориться,- Пушак ходил из стороны в сторону и сам был похож на зверя мечущегося по клетке.
-Наверное я был слишком слаб,- сказал Руми, опустив голову.
-Постой,- возразила я,показывая на стену храма,-посмотри на всё это. Вы же видите, что это не обычный зверь, против которого обряд должен был подействовать правильно. Во всём этом есть какая-то тайна.
-Скажи,- обратилась я к шаману,- и, ради бога, перестань метаться, сядь. Я вот всё думаю, хорошо, допустим, мы доберёмся до Истока. Найдём ключ. Но, как я понимаю, ты говорил, что навиунга настраивается на определённого человека. Маленький камень настроен на Руми, но ты уверен, что он сможет взять и большой? И, потом, отправляя нас за камнем, Верховный ничего не знал о Руми. Он же должен был рассказать тебе как взять камень. Я очень сомневаюсь, что любой, кому приспичит повернуть ход истории, вот так, спокойно, подойдёт, положит такую мощную штуковину в карман и отправится с ним куда пожелает. У нас, если кто-то, что-то ценное сохранить хочет, предусматривает хоть какую-то охрану.
-Ты права,-шаман поёжился,- тайну ключа передавали от Верховного Верховному. Поэтому преемник всегда выбирался при жизни. Всегда было двое. Как только умирал находящийся у власти, вступал следующий и тут же брал продолжателя, из высших, которому передавались все тайные знания. Я преемник Верховного. Когда учитель выбрал меня, я был против. И ещё не был высшим тогда. Но Аари указала учителю на меня. И было сделано исключение на Совете. Мне подняли статус и, через некоторое время, назначили высшим в Куэлап. Верховный тогда пропал неожиданно. Эта тёмная история до сих пор не раскрыта.
-Хорошо, значит ты знаешь, что делать с ключом?- настаивала я.
-Последние знания претендент получает в Храме истока,- замялся шаман,- так же как проходят посвящение в Мёртвом городе. И…
-Ну, говори уже до конца, что ты мнешься,- неожиданно разозлилась я. Просто почувствовала, что от меня скрыли что-то действительно важное.
-Я должен был сказать тебе ещё тогда, до похода, но Верховный запретил.. Последнего претендента Храм не принял.
-И что?- я злобно упёрлась в него взглядом.
-Он погиб,- шаман виновато опустил глаза.
Я отвернулась и уставилась в стену. Окон в храме не предусматривалось. Я бы высунулась в окно, чтоб было на что списать мокрую от слёз рожу. Все молчали. Только за окном шумело, грохотало, шлёпало.
Пушак подошёл ко мне. Встал за спиной на колени и обнял за плечи. Я рыдала, не всхлипывая и не шлёпая носом, как плачут обычно женщины. Из глаз просто текло ручьём, безостановочно, как ливень снаружи.
-Это мой народ,- сказал он тихо.
-Так может мне отправиться к своему народу?- так же тихо ответила я.
Пушак отшатнулся. Я почувствовала, что ударила ниже пояса. Но мне самой был нанесён такой же удар. Я повернулась к нему и увидела сразу все три пары глаз.
-Ты должен был решить это со мной,- закричала я,- это был бы и мой выбор! И, если я решила остаться с тобой, то этот народ стал теперь и моим тоже!
-Верховный был не прав,- шаман поднял глаза.
-Ты был не прав!- моя злость ещё не прошла, дыхание перехватывало,- вы…мужчины..везде одинаковые..
