Описывать каждое поселение, где мы останавливались проездом, особенно не сближаясь с людьми, а, скорее, отбывая официальный визит, мне не очень охота.

Напишу только о некоторых интересных моментах. К посёлку Альпаманта Юаки, что означало родник или источник, мы попали в день покаяния. Такие дни раз в году назначались шаманами поселений, и постоянной даты не имели. Причём, в разных местах этот день мог быть в разное время. Сама церемония покаяния проходила следующим образом: люди селения приходили к источнику с проточной водой, где шаман принимал всех желающих. Никто не заставлял их приходить, обязательным процесс не считался, но говорили, что тем, кто до праздника Инти, не расскажет о совершённых проступках и дурных мыслях и не примет добровольного наказания, боги могут послать несчастья и болезни. Всё рассказанное, оставалось тайной, если человек соглашался с назначеным покаянием.

Шаман принимал кукурузную лепёшку и отрывал от неё кусочки, бросая их в воду, пока пришедший говорил о содеянном. Если лепёшки не хватало, кающийся мог стать янакуна на весь следующий год. Ну, а, если оставался кусок, его отдавали белой ламе, предназначеной в жертву Инти на этот год. Чем упитанней было животное, тем больше удачи полагали получить жители в следующем году.

Мы приняли участие в церемонии, что бы люди убедились во всеобщем равенстве перед богами. Ахау был совершенно счастлив, что мы согласились. Очевидно, для задуманного Пушаком, это было очень важно.

Я не стала рассказывать о вожде, это был не мой грех, но о своей страсти рассказала, как и о своих сомнениях. Не назвала только имени. Шаман прекратил щипать лепёшку.

-Это весь твой проступок?-спросил он с улыбкой..Любовь должна быть свободной. Неизменным должно быть слово. Если бы ты дала слово быть с любимым всю жизнь и изменила ему, это был бы твой грех. Если бы бог дал вам ребёнка, а отец отказался принять данное богом, это был бы его и твой грех, потому что мужчина видит телом, а женщина душой, и, если она не признаётся себе, что выбрала не того человека, то бог наказывает её одинокой жизнью в позоре, а ребёнка бедностью и несчастьем матери.

У чачапойя очень простое отношение к браку. Без излишних ритуалов. Мужчина, желающий иметь жену, должен позаботиться о крыше над головой. Женщина с детства собирает своеобразное приданое. Всё, чем этот дом может быть наполнен. Кухонную утварь, одеяла и ткани, одежду, украшения. Если родители девушки хотели и были в состоянии, они могли подарить молодым животных: лам, морских свинок. Семья юноши могла дать то, что помогало позаботиться о зароботке, в зависимости от того, чему мальчик был обучен. Только оружие и сандалии мужчина должен был сделать сам. В своём оружии человек должен быть уверен, потому, что от него зависит его жизнь. А сандалии каждый делает сам, потому что по ним, считали чачапойя, можно было узнать о человеке всё. Именно обмен сандалиями подтверждал слово, данное друг другу молодыми.

Брак - дело абсолютно добровольное, но, если парень или девушка до двадцати лет не находили пары, они могли обратиться в Дом избранных к старшей, к вождю или шаману, с просьбой. Девушки - о поиске подходящего мужчины, часто из тех, кто потерял жену. Потому, что мужчины погибали чаще и женщин было больше, чем свободных партнёров. Парни иногда просились в соседние альйю, чтоб поискать жену в других селениях или городах. Но всегда подобраные пары сходидись по согласию. Перед свадьбой будущие муж и жена приходили в Дом избранных, к предсказательнице, которая просматривала род до богов и проверяла здоровье и возможность произвести детей у пары.

Вообще, я была во многом согласна со старым шаманом. Только чего-то про позор не врубилась. Как по мне, то позор мужику, который за своего отпрыска не хочет взять на себя ответственность, а не женщине, которая её на себя берёт. И заметьте, очень часто от этого только счастлива. Я, конечно, рассуждаю с позиции своего времени, но “что-то не так в Датском королевстве”.

В последние дни наша влюблённая парочка, я имею в виду Анжелку с Анджеем, повадилась на вечерние прогулки с одеялком. Чем веселила отдыхающих воинов и раздражала стоящих на страже. С точки зрения физиологии, я их понимала, но с точки зрения безопасности..В конце концов можно и на пуму нарваться или ещё в какую глупость влететь.

Ахау не хотел становиться лагерем около маленьких деревень, чтоб не вводить их жителей в лишние расходы. Они посчитали бы честью угостить отряд, в котором путешествуют посланники богов. А ведь их жизнь итак нелегка. Но иногда такие остановки диктовала сама жизнь. То требовалась помощь целителя, которые были далеко не в каждой деревне, то девушки, ищущие возлюбленных, устраивали для воинов “хоровод”. Сейчас я поясню что это такое.

Как я уже говорила свободных мужчин всегда меньше, чем свободных женщин. Кроме того, мужчины, в силу определённых обстоятельств, в своих поисках мобильнее. Вожди и деревенские шаманы обращались с просьбой показать своих невест. И тогда нам приходилось оставаться на то, что Стасик назвал “сегодня в клубе танцы”. Деревенские девицы, под тихую дробь маленьких барабанов и тягучие звуки тростниковых флейт, исполняли перед воинами танец с нитью. Одной рукой держась за толстую шерстяную нить, цепочкой, притопывая босыми ножками, в браслетках, с позванивающими бубенчиками, они двигались: то по кругу, то свивая спираль и прочие-разные фигуры. Впереди шла самая красивая, а дальше по своеобразному деревенскому рейтингу. Первая вела узор и старалась сбить подружек с рисунка танца неожиданными поворотами и па. Девушкам приходилось изворачиваться, показывая всю свою ловкость и гибкость, чтоб не запутать или, того хуже, не порвать нить. Самых неловких по очереди выводили из танца. К концу хоровода, мужчины успевали рассмотреть все достоинства претенденток. Деревенские туники это два полотна ткани схваченые на плечах, чаще всего медными, реже серебряными, заколками и подвязаные по талии крученым пояском, с вплетёнными бусинами и раковинами. Бока не зашивались. На “клубных танцах ” и набедреные повязки были лишней деталью.

Чачапойя со спокойной уважительностью относятся к обнажённому телу, но ко второй части “марлезонского балета” градус у парней повышался. Здоровая мужская реакция. Далее, те из мужчин, которые считали себя свободными для отношений, устраивали догонялки с девушками. Они выходили за деревню (туники летели прочь) и бежали наперегонки. Обнажёнными. Кого-то догоняли. Конечно, если девушка позволяла себя догнать.

Эти забавы я позволила себе посетить только раз. Ещё не зная, что они из себя представляют. Той ночью пошла в ход золотая бутылочка.

А, в целом, походная жизнь нам стала даже нравиться. В том самом злополучном городе, мы организовали себе несколько полотен домотканого хлопка и, на привалах, вручную, сшили себе палатки. И от насекомых кое-какая защита, и, так недостающее нам, к этому непривычным, малюсенькое личное пространство.

Таким образом, наконец, решилась и проблема “походов в ночь”. Влюблённые нашли относительное уединение.

И я провела эксперимент с любовью на расстоянии. Во время следующего “хоровода”, мы остались в лагере вместе с Чаупи-тута. Мальчик с удовольствием занимался языком и делал большие успехи. Поход, хорошее питание и регулярные занятия по заданиям Алекса, добавили ему мышечной массы. Парнишка не выглядел уже таким заморышем худосочным, как в нашу первую встречу. Повторив правильное употребление местоимений и обнаружив, что ученик начинает позёвывать, отправила его отдыхать к костру, поближе к стоящему на страже воину. Сама забралась в свою палатку. Мы ставили их на краю лагеря, чтоб не дёргаться ночью от богатырского храпа одного из старых вояк.

Я поворочалась на кучке срезаной травы, прикрытой одеялом и услышала весёлый визг девчёнок за селом. Там сейчас самая забава. Полезла было в рюкзак за своим пузырьком, а потом вспомнила слова прорицательницы Аари. Попробовать почувствовать его… Позвала одними губами: “Иди ко мне..иди..” Запах травы с горчинкой, тёплые губы на соске. Тело изогнуло желанием. Я опустила руку между бёдер…