-Ну, по крайней мере, страстный секс сегодня обеспечен даже импотентам,- ловя заметное разочарование остающихся внизу, с неподающимся укрощению возбуждением и каким-то скрытым торжеством подумала я.
Мои неполные четырнадцать в борделе не вызывали никакого отторжения. Даже наоборот, эти пресыщеные жизнью самцы были падки на "кошачью мяту". Так называли проституток тинейджерского возраста, сладостно шлёпая раскатанными губами.
В диггерских кланах девушки считались взрослыми с пятнадцати. Но иногда старшие женщины давали разрешение на брак и пораньше, если вдруг случалась молодая любовь и девушка была готова к деторождению.
Мне бы никакая из диггерских дам близость с юношей не позволила, исходя из моей хилой конституции. Но, когда мы оказалась с Торином в полумраке Таськиной комнаты, с предусмотрительно приготовленой постелью и прочими нескромными атрибутами разложеными на самом виду, да ещё распалённые действием сканера, который накручивал наше желание по спирали гоня его от одного к другому..
Короче, у нас обоих сорвало крышу. У меня, естественно, это был первый опыт. Насчёт Торина не знаю. Определить это мне было не по силам. Да и накакой возможности об этом думать тоже. Как только мы захлопнули за собой двери, руки, сумасшедшего от возбуждения парня, прижали меня к разгорячённому телу так сильно, что я чуть не задохнулась. Он так жадно терзал мои губы, что казалось, хочет выпить меня до дна. Во мне всё горело и ждало чего-то неизбежного, что одежда, которую Торин рвал с меня, казалась лишней и ненужной. Куда-то пропало чувство стыда за своё тоненькое тело. Наоборот сейчас оно казалось мне гибким и сильным. Как только его кожа коснулась моей, между нами пробежала острая болезненная волна и я уже не думая обхватила руками его шею и, подпрыгнув, обвила его сильные бёдра ногами.
Он на секунду отстранился, опустив меня на постель и потянулся к Таськиным запасам.
Я уже не могла ждать его ни секунды, но, видимо, он всё таки боялся за моё хиленькое юное тело и не мог не подумать, чего могло ему стоить такое несвоевременное материнство.
-Ах вы паршивцы!- Стефа ворвалась в комнату в самый неподходящий момент.
А какой момент в нашем случае мог быть подходящим? Разве что тот, когда ещё ничего не случилось. Но всё случилось. Не знаю к счастью или к сожалению. Один момент острой боли, когда он вошёл в меня, пропал в вихре таких незнакомых и таких жарких ощущений.
Стефа появилась в тот момент, когда мы передохнув уже были готовы снова потянуться друг к дружке.
-Чёрт!- Конечно, бордельная мамка была далека от морализаторства. Она насмотрелась секса с девчонками и помоложе меня. Но момент для нас с Торином был убийственным. Мы как-будто мгновенно протрезвели. Ощущение ледяного душа по нашим разгорячённым обнажённым телам.
Торин набросил на нас простыню и стиснул зубы от стыда и раскаянья. Я тоже была смущена, но, к моему собственному неудовольствию, намного меньше. Наверное, сказывался тот самый чёрт противоречия, который сидел во мне куда как раньше сканера, а может и раньше чипа. Я всегда была упрямым и своевольным ребёнком. И то, что случилось между нами с Торином никого не касалось.
Но Стефа, как я уже сказала, заявилась не стыдить нас и не учить жить. Она хохотала и бесцеремонно поглядывала на мускулистую грудь моего партнёра. Во мне, в первый раз с момента потери моей первой детской любви, завозилась ревность.
-Моё!- уже завопило женское чувство собственницы.
-Что вы натворили с моими клиентами? Ты им часом возбудителя не плеснула?
Хорошо, что она не стала уточнять для чего мы его сами нахлебались..
Больше спускаться вниз я не рискнула. Торин поглядывал на меня с таким откровенным страхом и виной в глазах, что я уже была готова обнять и приласкать его, но прикинув чем это может обернуться тормознула. Но пугать его до полусмерти и изводить мучениями его и так черезчур ответственной совести у меня планов не было. В конце концов он ни в чём не виноват. Молодой здоровый чужской организм и так от влюблённости переполненный гормонами плюс дьявольская машинка в моей голове. Я сама всё спровоцировала и почему-то ни капельки об этом не жалела.
-Ну четырнадцать, без трёх месяцев. Ну так и Торину не тридцать,- с совсем небольшим чувством раскаянья подумала я,- ой... вот только бы Герасим не узнал. Вот кто Торину башню снесёт! Хоть бы этот правильный свататься к нему не полез.
Я смотрела на очевидные метания несчастного парня и думала что бы такое сказать.. чтоб соблюсти равновесие. Я уже его обрела совершенно и поняла, что меня и раньше тянуло к Торину, но моё упрямство и нежелание зависимости от кого бы то ни было, меня сдерживало. И терять я его больше не хотела. Стоило только на секунду вспомнить о.. нет, нет.. в животе опять зашевелился пушистый щекотный комочек.
-Торин,- не сумев сдержать неожиданной нежности в голосе и тут же переменив его на более жёсткий и хрипловатый, начала я,- не изводи себя, пожалуйста. Я ни о чём не жалею, но только,.. конечно, всё это как-то рановато. Ты можешь считать меня своей девушкой.. но.. пока не надо об этом никому говорить. Слышишь? Ни-ко-му.
Мы стояли в темноте за толстым стволом липы. К нашим ногам жался Синджик, который хоть и оставался ждать нас снаружи, прекрасно почувствовал перемену в наших отношениях. Мы боялись коснуться друг дружки, между нашими телами и так как-будто плескалась горячая лава. Так что, когда встрепенулся Синдж, давая понять, что наш объект показался в дверях, мы оба коротко и с облегчением выдохнули.
Хотя была глухая ночь, мы отпустили его довольно далеко. Хорошо, что дождь, прошедший днём, оказался на сегодня единственным и упустить след для Синджа было нереально. Насколько далеко нам прийдётся идти мы не знали. Но знали, что машины у нашего сектанта не было. Почему знали? Да Таська сказала, что напрашивалась съездить покутить с кавалером и он заявил, что колёс у него нет. Иначе нас страховал бы Тимур.
Мы долго кружили по переулкам и всё к городской окраине. Наконец Синдж привёл нас к спуску в подземку и мы с Торином переглянулись. Тут уже начиналась территория и ответственность кланов, она же нарисовалась на лице одного из его разведчиков.
-Где мы?- шёпотом спросила я после получаса быстрой ходьбы по неглубоким тоннелям.
-Уже за городом,- с явственным чувством обеспокоенности ответил Торин,- там нет ни одного нашего поселения. Что будет, если он поднимется наверх? Вдруг он один из тех, кому не страшен вирус? Это бы многое объяснило.
Торин был в курсе моего расследования. Пока мы ужинали и собирались на дело, я, конечно, всё ему рассказала. Мне же надо было узнать его соображения по поводу возможных подземных перемещений и места обитания сектантов. Правда, тут меня ничем не порадовали. И теперь было кажется понятно почему.
Безопасно проверить Торина на чувствительность к вирусу, как и кого либо другого, вобщем-то, у меня не было шансов. Все наши с Ольгой предположения так и оставались предположениями. Что давало защиту от вируса мне я не знала. Может быть где-то в закрытых институтах новой власти и выяснили что-либо, но только ни Владимиру Семёновичу, ни уж тем более Тимке, это известно не было.
-Если он поднимется, я тебя одну не отпущу,- дрожащим голосом пробормотал Торин.
И, естественно, нарвался. На мою декларацию независимости. На мою плюющуюся кобру. На упрямую заразу, которая тут же вызверилась и зашипела на незадачливого защитника.
-А кто тебя будет спрашивать!?- орала я шёпотом. Никакого противоречия в этом не было. Я прекрасно умею орать шёпотом. Звук в подземке разносится далеко,- то, что ты мой парень, не даёт тебе никакого права на мою личную жизнь. И не говори, что ты этого не понимал, начиная наши отношения. Мы не первый день знакомы. И на всякий случай, повторю для тебя в первый и последний раз, никаких гендерных ограничений в отношении меня не планируй! Иначе всё кончится толком не начавшись.
Ввернув фразу "мой парень", я подсластила горькую пилюлю, но и на самом деле я не собиралась лишаться своей обожаемой независимости только потому, что он такой..
