– Зато я вновь увидел твою улыбку. Да и не упрекай! Ты и Мирабэль – единственные свидетели всех моих выходок. С вами я могу быть собой, а не тем хладнокровным правителем, каким меня видит вся страна.

Антониэл Второй сел в кресле у камина, стараясь выудить из головы хоть какую-то идею, чтобы вернуть брата к жизни. Мирабель советовала предложить брату брак, жена вынудит его присутствовать в общественных местах, и таким образом он вновь выбьется в люди. Тонкий намек не прошел, лишь растревожил его раны. Значит пора действовать серьезно.

– Ты не оставляешь мне выбора, брат. Потому даю его тебе сейчас в последний раз, – вдруг посуровел голос короля, собравшегося с мыслями.

Алистар недоуменно перевел взгляд на брата, выглянув из-под черной челки. Король принял строгий вид, будто перед ним был не кровный родственник, а целый совет старшей знати.

– Ты будешь являться на советы и приемы, как то полагается герцогу, брату короля и единственному владельцу поместья Стимбол? – тонко намекнул ему Антониэл на отсутствие наследника.

– Нет, – как всегда холодно, равнодушно ответил Алис и отвернулся к прежнему пейзажу.

– В таком случае сразу несколько законов позволяют мне распорядиться твоей судьбой. Первый: в случае отсутствия какого-либо наследника (король и его дети не в счет) поместье после твоей смерти переходит следующему по старшинству роду.

Старший брат заметно вздрогнул от пробежавших по спине мурашек, свел недовольно брови на переносице, но не обернулся.

– Фамилию этого рода ты знаешь. И это род твоей несостоявшейся невесты, Марисы Вензинской. Второй: закон поднятия роста населения. Все неженатые граждане, достигшие определенного возраста, подлежат скорейшему обручению. Тем самым, брат, мы избежим действия первого закона. И третий. Несмотря на то, что ты мой родственник, указу короля ты обязан подчиниться. И указ мой будет таков: женись, брат, в соответствии с тем, что я сказал, и для собственного благополучия.

Алистар резко развернулся, взгляд его метал молнии. Но… спустя пару мгновений успокоился. Антониэл пытался обратиться к нему по-хорошему. Он отказал и получил то, что получил. Черт!

– Ни одна девушка не согласится выйти за меня, Антониэл. Это может затянуться надолго.

– Это не проблема. Как ты помнишь, до двадцати пяти девушка сама выбирает супруга. После отдается выбранному опекуном мужчине, то есть хозяину. Она теряет многие права, как бы это сказать, наказание за строптивость и предвзятость к желающим заполучить ее руку и сердце.

– Таких девушек, видимо, очень мало. И это либо глупенькие и страшненькие, на которых не смотрит не один нынешний холостяк, либо безумная женщина, которой наплевать на свою судьбу и равенство с супругом, – хмыкнул Алистар.

– В общем-то есть один достойный вариант.

– И какой же?

– Помнишь графа Талинского? Того самого, что бился в ТОТ день с нами плечом к плечу. У него есть три прекрасные дочери. Две младшие уже при мужьях, а вот старшая… достигла двадцатипятилетия, но к сему моменту отвергает женихов десятками. Раньше светские дамы считали ее хорошей, веселой и милосердной девочкой. Но после восемнадцати она как с цепи сорвалась и напрочь отказывается связывать себя с кем-либо брачными узами. Причин я не знаю, обиженные женихи толком сказать не могли.

– Ну, раз девочке так не хочется, зачем же ее заставлять и так упорно подсовывать кандидатов?

– Ты забыл, брат, – взъерошил Антониэл белокурую шевелюру. – Закон един для всех. Исключений нет. Пока не стабилизируется ситуация в стране, закон с постамента снят не будет. Либо она выбирает сама, либо выбирают за нее по истечению срока. И срок уже истек. Пошли посыльного. Например, Ганса. Он замечательный дворецкий, все сделает для тебя в лучшем виде. По средствам ты не обеднеешь, и терять тебе нечего. Откажет граф, так откажет. Подберем потом другую, – развел руками король.

– Я испорчу ей жизнь, – вздохнул Алистар, потерев ладонью изуродованную сторону лица и шеи.

– Или спасешь от худшей участи. Не все мужчины так благородны как ты. Я более чем уверен, своими правами на нее ты злоупотреблять не будешь, в то время как другой жених может оказаться не столь чист душой и намерениями.

Несостоявшийся король снова устремил взгляд за окно и спустя некоторое время молчания позвал дворецкого.

Граф Талинский

Лорд Эрнэст знал, чье изображение он предъявил дочери. Пока он доводил до Эйны сведения, что право выбирать ей супруга перешло на него, он незаметно извлек нужный ему минипортрет. Этот выбор был для нее в данной ситуации лучшим, но ей незачем знать об этом. Слишком недостойно она себя вела по отношению к многим претендентам.

Накануне явился пожилой дворецкий поместья Стимбол и представился Гансом. После разговора с ним лорд Талинский сделал вывод, что это оптимальный вариант для Эйны. Как он понял, герцог не намерен злоупотреблять правом хозяина, в то время как другие женихи на этот вопрос тактично молчали. Дворецкий лишь добавил поправку на ее поведение, «все зависит от нее самой». И лорду Талинскому ничего не оставалось, как согласиться.

«Я виноват, что допустил ее ко всей этой фантастической литературе, сказкам, чужим мечтам, которые завладели ей, а теперь мешают трезво оценивать ситуацию».

Лорд устало потер лицо и отправился в свою комнату. Он уже дал распоряжение прислуге смотреть за Эйной, не спускать глаз и докладывать о любом ее шаге. Гонец с письмом герцогу Алистару Стимбол был отправлен. Свадьба состоится через три недели. Хоть бы Эйна не успела ничего предпринять для исполнения своих угроз.

Уже лежа в кровати, лорд Эрнест усмехнулся мысли, что частично своим выбором он дочери угодил. Жених и принц, и рыцарь. Только вот Черный рыцарь, уродлив и хладен со времен войны, как пики Золинских гор.

В комнате горели канделябры, немного освещая небольшую кровать и девчушку лет девяти, сидящую на корточках, перед которой на подушке лежала большая книга с вполне серьезным содержанием.

Внезапно дверь отворилась, впуская в опочивальню прекрасную женщину, сравнимую разве что с Богиней любви – Ариетой.

– Эйна, милая. Ты почему еще не спишь?

– Мам, ну… Еще чуть-чуть! На самом интересном месте, – наморщила девочка носик и встряхнула златокудрой головой.

– Детка, пора ложиться, уже почти полночь. Сестренки давно спят, – погрозила ей пальчиком мама и присела с ней на край кровати.

– Тогда давай ты немного мне почитаешь, а я может и засну?

– Какая же ты хитрая. Ну хорошо. Где ты остановилась? – спросила она, укладывая Эйну.

– «… и грянул гром, поразив молнией ведьмака в самое сердце…» – с интонацией процитировала юная графиня.

– Что ж, это действительно самое интересное место. «Раздался предсмертный хрип похитителя принцесс, и тело его осыпалось горсткой пепла к ногам усталого рыцаря. Весьма кстати разбушевалась гроза, и ведьмак сам себе навредил заклятьем, будучи уже слабым от смертельного ранения. Рыцарь скинул черные, пропитанные злой магией, доспехи с окровавленным мечом и поднялся в башню. Там, среди многочисленных комнат он нашел ее, свою Аннэ. Усталую и отощавшую от долгого заточения, но ни на миг не сдавшуюся жадному до всего прелестного ведьмаку. Гордон вынес из заточения принцессу на руках и увез в свой замок. Когда Аннэ пришла в себя, первым делом наградила своего героя крепким поцелуем», – графиня прервала чтение у самого конца, заметив что Эйна сладко задремала. – «Я буду любить тебя вечно, моя принцесса»… – процитировала она напоследок последнюю строчку романа и поцеловала дочь.

Тренировочный зал наполнял звон мечей и реплики зараженных азартом братьев. Один был старше другого лишь на год.

– Алис! Ты не мог бы чуть менее прикладывать силу, у меня уже плечо онемело от блокад, – взмолился золотоволосый Антониэл.