Все, за исключением Заппа Стилмана, решили, что Реджинальд крут, особенно в сцене, когда велосипедисты подпрыгивают на гигантской рампе, которую мы смастерили из старой вывески фитокосметического салона, а Реджинальд пытается пяткой врезать им по колесам. При этом он каким-то образом умудрился сломать нос Заппу, хотя остальные гики заявили, что сломанный нос только добавляет его лицу боксерской мужественности. (Запп был внучатым племянником одного знаменитого режиссера и знал все на свете).
Салли спросила, где я откопал Реджинальда, я ответил, что мы познакомились случайно. Реджинальд чуть не сбросил меня с Лонгфеллоу-бридж, когда узнал, что за съемки ничего не заплатят. Пришлось сказать, что опыт, полученный у нас, в будущем поможет ему найти работу за деньги. Реджинальда распирало от гордости, что он станет культовым персонажем Интернета. Он радовался, что не убил меня сразу.
Я сомневался, не рассказать ли Салли правду, но рассудил, что едва ли Реджинальд задержится у нас надолго, потому что в сравнении с ним я выглядел идиотом с замедленной реакцией. Я испытывал трудности с концентрацией задолго до гибели Рейна, но после того, как я невольно проглотил частицу его мозга, крышу снесло окончательно. Врачи из призывной комиссии и мысли не допускали, что я гожусь для военной службы.
Наше видео било рекорды просмотров. Салли считала, что скоро мы станем популярнее, чем в школе, и начнем зарабатывать на рекламе. Люди станут приносить нам куски мяса и обувь в обмен на рекламное место на сайте. Ее глаза снова сияли, как в те времена, когда мы впервые покорили Интернет. Однако она продолжала утверждать, что по сравнению с тем, чем они с Жанель занимаются в киношколе, наши фильмы совершенно лишены художественности.
Запп Стилман изображал гипермегабогача, который понятия не имел, что творится в реальном мире, а я был его верным слугой, готовым удовлетворить любую прихоть хозяина. Не считая того, что Реджинальд разукрасил его физиономию, Запп по-прежнему излучал изысканность и безмятежность, а я облачился в огромный пиджак в мелкую клетку, который сидел на мне превосходно, за исключением рук, плеч, коленей и промежности. Я старался держаться прямо и почтительно, из-за чего дергался еще больше. Предполагалось, что мы с Заппом отправляемся на побережье, и моей задачей было защитить его от уличного насилия. Запп годами не читал блогов и не смотрел новостей, а я держал его в неведении относительно того, что случилось с миром. Когда наш велосипед-тандем проезжал мимо штабелей тел, пребывающих в состоянии коматоза, я убеждал его, что это поклонники Imagine Dragons, разбившие лагерь в очереди за билетами на концерт воссоединившейся группы. А когда банда на скутерах погналась за нами, угрожая отрезать нам головы, я заверил его, что это шутка. (Все диалоги сопровождались большими черными титрами, как в старом кино.)
Это был клевый фильм с неожиданными сюжетными поворотами, но съемки не ладились. В сцене, где группа студентов киношколы в рванине, изображавшая стихийный митинг, должна была бросаться заранее подготовленными булыжниками, какие-то зеваки решили присоединиться к веселью, и скоро в ход пошли кирпичи из стен. Когда они увидели нас с Заппом на дурацком тандеме, то стали кидаться кирпичами в нас, и сцена погони вышла куда более реалистичной, чем задумывалась. Операторам пришлось удирать, спасая камеры.
В середине лета в Бостоне не продохнуть от жары, но на улицах продают домашнее мороженое, и если подумать об утках, можно отвлечься от запаха разложения. В моем состоянии я был способен размозжить голову о стену любому. Стоит мне забыться на минуту, и я понесусь, перепрыгивая через прохожих на тротуарах и задевая нижние ветки старых дубов. Затем я представлял, как приземляюсь, целясь ногами в живот кому-то, кого я любил, или случайному прохожему.
Иногда ночами, стоило мне сомкнуть веки, как голова Рейна взрывалась перед моим мысленным взором, осколки черепа разлетались в разные стороны, а мозги брызгали прямо в мой открытый рот. Этот образ мешался с другими, когда я случайно ранил или мог бы поранить кого-то. И с каждым разом голова Рейна выглядела все сочнее и кровавее.
Мы с Жанель, к ужасу Салли, объединились, чтобы написать сценарий для фильма. «Так о чем ваш сюжет?» – переспрашивала она в двадцатый или тридцатый раз. Мы сидели на платформе покинутого лебедями плавучего домика в центре пруда, просевшей от тяжести. Когда-то туристы сновали на лодках мимо платформы, а сейчас их разлагающиеся оболочки всплывали то тут, то там из водорослей. Я не знал, о чем наш сюжет, потому что понятия не имел, что такое сюжет. Да и какая разница? Однако Жанель с упорством, достойным лучшего применения, продолжала твердить про коммуникации, социальный дарвинизм, невозможность понять того, кто находится рядом, потому что чем ближе ракурс, тем сложнее воспринять другого человека целиком. Жанель ребенком сбежала из дому и много лет жила на чердаке кафе, прочтя все книги в кладовой и питаясь недоеденными салатами и булочками. Никому и в голову не приходила, что она живет на чердаке, пока Жанель не указала обратный адрес в анкете для поступления в университет.
Мы задумали историю в духе О. Генри, когда герои втайне друг от друга спасают друг другу жизнь. Я изображал храброго тихоню диджея, который задолжал гангстерам, возможно, викингам, – у нас завалялся кое-какой реквизит: шлемы и искусственный мех. Жанель играла танцовщицу. Много лет назад она сделала пару рискованных снимков, и теперь подонок фотограф собирался их опубликовать, и тогда ее строгие родители лишат героиню наследства. Мой герой собирался задать подонку хорошую трепку, а Жанель намеревалась раздобыть для меня деньги любой ценой, даже станцевав на шатких строительных лесах. Викинги являлись по мою душу как раз в тот момент, когда я вламывался в студию фотографа, однако тот был не промах и заручился помощью банды самураев. И пока викинги выясняли отношения с самураями в фотостудии, мне предстояло во что бы то ни стало раздобыть жесткий диск с фотографиями. После чего Жанель должна была оступиться и рухнуть с высоты строительных лесов, а я, неожиданно оказавшись в гуще сражения, подхватить ее в свои объятия.
Разработка сюжета заняла добрых пять часов, и в конце концов нам пришлось лезть на мост, спасаясь от разгневанных лебедей и рискуя сломать шею.
Жанель отпросилась с лекции, чтобы помочь мне с выбором натуры для нашего фильма, который мы назвали «Фотофиниш». Мы нашли большое помещение – такие обычно используют для художественных мастерских и фотосъемок – с выщербленными кирпичными стенами, высоким помостом, который вел к фабричного вида окнам, и алым бархатным занавесом, недвусмысленно намекавшим на подлую натуру фотографа.
Реджинальд едва не снес Жанель голову, вертясь в своем рогатом шлеме и меховой накидке, пока она объясняла ему роль.
– Нет, Реджи, не то, попробуй вложить в текст всю свою ярость. Ты должен прочувствовать его. Господи, Рок, где ты откопал этого парня?
Она пыталась срежиссировать кровавый поединок викингов и самураев, швыряясь фотографическим реквизитом в актеров и предводителя самураев Заппа Стилмана, который размахивал катаной, уворачиваясь от мечей викингов.
Когда Жанель в пятый раз остановила съемку, чтобы подправить что-то еще, судя по виду Реджинальда, тот готов был поджечь съемочную площадку, снести пару голов и зажарить из них кебаб прямо на широком лезвии своего меча. Чтобы унять волнение, мне пришлось обхватить себя обеими руками за плечи.
– Господи Иисусе, что творит эта Жанель? – прошипела Салли, оттащив меня в сторонку и выпуская когти. – Она меня просто бесит!
Я не знал, что ответить, меня напрягал Реджинальд, готовый вскипеть. Спустя час на моей макушке можно было сбивать молочный коктейль. Каких-то полминуты съемки и снова ждать, ждать, ждать, готово, нет, еще нет, и снова ждать, ждать, ждать.
Когда мы остановили съемку в десятый раз, меня тряхнуло так, что я толкнул Заппа Стилмана, и не успел он принять мои извинения, как я рухнул вниз. Падая, я задел его катану, угодившую Реджинальду по яйцам. Тот свалился прямо на трех викингов, чьи мечи вонзились ему в спину. Реджинальд взвыл, схватился за спину, подпрыгнул и заорал, что если ему не удалось прикончить меня в первый раз, это не значит, что у него нет права на вторую попытку.
