<p>

Он приходит поздно, ближе к полуночи. Говорит, что было много работы, материт поставщиков. Отказывается от ужина — ужинал в ресторане и от секса — устал и болит голова. Дежурно целует меня в щеку и ещё более дежурно, по привычке произносит «я тебя люблю». Я до боли стискиваю зубы и отвечаю тем же.

Он, довольный, засыпает почти сразу, а я ещё долго смотрю на его безмятежное, расслабленное лицо, испытывая почти непреодолимое желание накрыть его подушкой и не отпускать, пока его обладатель не перестанет дергаться.

Он мне изменяет. Он думает, что делает это незаметно, а я делаю вид, что не замечаю исходящего от его одежды приторного запаха некачественной туалетной воды, постоянных сообщений, которые он никогда не читает в моем присутствии, бесконечных задержек на работе.

Мне хочется кричать. Хочется бить посуду, кидаясь ею в него. Хочется спросить, что я делаю не так, хочется спросить, почему. Но я молчу, потому что отчего-то думаю, что Саша — мой последний шанс.

Тридцать пять для мужчины не возраст, но мне представлялось, что почти сорокалетнему мужику с уже не такой упругой задницей и не такой гладкой кожей сложно будет найти себе серьезные отношения.

Отношения с Сашей — серьезные. Почти десять лет почти семейной жизни — срок солидный и обязывающий. Мне обидно, что за это время Саша так и не научился быть со мной честным во всем.

Я всегда думал, что смогу простить измену. Что смогу понять, что моему партнеру однажды захочется чего-то свежего, кого-то нового. Я, наверное, действительно простил бы, не держи он это в тайне.

Наверное, это глупо. Что ж, я никогда не отличался умом и сообразительностью. А Саша — наблюдательностью. Он не замечает стоящий в спальне чемодан. Примерно раз в два дня я порываюсь уйти, потому что я гордый. Я не ухожу, потому что гордость без смелости яйца выеденного не стоит.

Я видел их вместе всего однажды. Его любовник очень красив. Молодой, статный, с шикарной копной темно-каштановых волос и восточным разрезом глаз. У Саши всегда был хороший вкус.

Сплю я плохо, потому что все мои сны это бесконечные сценарии того, как Саша от меня уходит. Я не могу самого себя понять, я полон противоречий. Мне одновременно хочется, чтобы он ушел и чтобы он остался. Чтобы сказал «я тебя люблю» не потому, что он должен так сказать, а потому что он действительно чувствует это. Я, в конце концов, хочу, чтобы он рассказал мне обо всем. И признался бы, что всё это было ошибкой и осознал, что я лучшее, что есть в его жизни.

Ничего этого не происходит. Саша день ото дня отдаляется от меня все больше, всё чаще задерживается на работе или вовсе не приходит ночевать, выдумывая неубедительные отговорки и выглядит до неприличия счастливым.

Я теряю остатки надежды на счастливое будущее, когда зимним вечером, отвечаю на звонок с неизвестного номера и голос, с едва заметным акцентом, просит отдать Сашу ему, потому как они друг друга любят. Я не нахожусь, что ответить, а поэтому кладу трубку молча. Я не собираюсь бороться за Сашу, потому что понимаю, что заранее потерпел поражение в этом бою.

Я хочу уйти, не попрощавшись, но не нахожу в себе сил для этого. Поэтому я жду. Он в кои-то веки приходит вовремя. Веселый, улыбающийся. Улыбка медленно сходит на нет, когда я уворачиваюсь от привычного поцелуя, когда он замечает стоящий в коридоре чемодан. Надо отдать ему должное — он отлично держится. Не распахивает глаза в притворном удивлении, не сыплет неуместными шутками типа «ты что, к маме собрался?». Только вздыхает шумно.

— Позвонил? — спрашивает.

Я киваю.

— Что сказал?

— Просил отпустить, — пожал плечами я. — Сказал, что вы любите друг друга и я не должен тебя держать. Интересно, он серьезно думает, что я тебя держу? Как это выглядит, по его мнению? Пристегиваю тебя на ночь наручниками?

— Я не хотел, чтобы он звонил, — вздохнул Саша. — Не сейчас.

— То есть, ты собирался и дальше мне врать?

— Если бы не его звонок, ты позволял бы мне это, верно? Ты всегда таким был. Как ребенок, который надеется, что если он закроет глаза, все плохое исчезнет само собой, растворится.

— То есть, я виноват, — выдохнул я. — Как всегда, отказываешься от ответственности?

— Никто не виноват, Марк.

— Точно, — резюмировал я. — Отказываешься.

— Я не думал, что это зайдет так далеко. Я… я люблю тебя, понимаешь?

— А трахаешь его.

— Я и его люблю тоже. Вас обоих. Ты не представляешь, насколько вы разные! Полные противоположности. Может, поэтому вы мне оба и нравитесь. Ты как спокойное тихое озеро, а он как бурная горная река.

— Это он, что ли, приучил тебя сыпать сравнениями из дешевых женских романов? Горная река… ну кто бы мог подумать.

— Я не хочу, чтоб ты уходил, Марк.

— Как ты себе это представляешь? — я пораженно уставился на Сашу. — Я буду по понедельникам, средам и пятницам, а он все остальные дни, что ли?

— Его зовут Айдар.

— На экзотику потянуло?

— Марк…

Я ухожу. Я действительно делаю это. Правда, через пару минут возвращаюсь, но только для того, чтобы снять с безымянного пальца кольцо — знак моей принадлежности Саше и оставить его сиротливо лежать на тумбочке в прихожей. На Сашу я не смотрю и молюсь про себя, чтоб он не сказал ни слова, потому что если он хоть-что скажет, я не смогу уйти.

Он молчит.

 </p>

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">