- Скорее второе, - честно отвечаю я. – Хотя есть то, чего я боюсь больше.

- Чего?

- Того, что если ты окажешься этой тварью, я костьми лягу, но не дам никому причинить тебе вред. Не дам никому обвинять тебя.

- Блять, - потрясенно выдыхает Рома, явно не ожидавший такого ответа. Потом проводит нежно ладонью по моей щеке и шепчет: - Откуда же ты взялся такой, мальчик-душа нараспашку? Как же дожил до репродуктивного периода?

- Случайно, - хмыкаю.

А он целует. Страстно и горячо. Жадно. Жарко и влажно. Почти больно, но мне почему-то от этого так хорошо, что хочется кричать.

========== – ==========

В этот раз, перед тем как исчезнуть, Рома меня предупредил. Будто бы нехотя, через силу, но сказал, что некоторое время будет отсутствовать. Прогресс.

Это, конечно, ещё ничего не значит, но я радуюсь, как распоследний дебил, потому что мне кажется, что это маленький шажок к тому, чтобы у нас было всё всерьез, без недомолвок. Я радуюсь, потому что белобрысый, кажется, начал мне доверять.

И всю неделю, несмотря на то, что компанию в постели мне составляет одна лишь Кудабля, я чувствую себя отлично, у меня прекрасное настроение. Настолько прекрасное, что я без разговоров подписываю очередную петицию по поводу какой-то хуйни, подсунутую мне коварными университетскими лесбиянками, и даже соглашаюсь выпить пива с Лехой, безмерно последнего удивляя.

Вечер пятницы я собираюсь провести дома за просмотром подсунутого Ромкой сериала — мне интересно все, что интересно ему, а учитывая то, что он практически ничего о себе не рассказывает, название любимого сериала было достижением. И я послушно весь вечер наблюдаю за слетающими с плеч головами, матерью драконов, мудаком Джоффри, чтобы потом поделиться впечатлениями с белобрысым.

Звонок в дверь был неожиданным. Кудабля бросилась в коридор вперед меня, ожидая, очевидно, появление своего любимого Ромы. Я бы тоже не отказался увидеть за дверью именно его, но вовремя вспомнил, что торжественно вручил ему второй комплект ключей, а значит, на чудо надеяться не стоит. И точно.

За дверью обнаружилась моя семья, причем в полном составе. Наська, мама и батя, почему-то одетый в строгий костюм и явно чувствующий себя неуютно — ещё бы, он последние лет десять заводскую робу разве что перед сном снимал, да и то не всегда. И вообще, вытащить отца в пятницу вечером можно было только в пивбар, а тут… Сюрприз. Не сказать, что особо приятный. Я своих родителей, конечно, люблю. Чем они от меня дальше, тем больше. Не вышло у меня с ними взаимопонимания. В семнадцать я решил рассказать родителям о собственной ориентации. В ту пору я как раз активно отстаивал свое право быть — и всё-таки до ужаса мерзкое слово — геем и решил, что родители должны узнать о моей ориентации от меня, а не от чужого дяди. А родители… они мне не поверили. Случается и такое.

— Ага, а я Майя Плисецкая, — отреагировала мама. — Сына, ты как чего скажешь, хоть стой, хоть падай. К экзамену лучше готовился бы. Или хочешь, как мы с отцом, всю жизнь на заводе за копейки вкалывать?

Папина реакция не сильно отличалась:

— Как же, — хохотнул он, — видел я этих по телевизору: крашеные, в платья бабские ряженые.

И ничто не могло их убедить, даже Настю не послушали. Даже парень, которого я привел домой и демонстративно поцеловал у них на глазах, не возымел должного действия. Мама решила, что это я им назло, а даже если мне и правда нравятся мальчики — так это возраст такой, пройдет. Перебешусь. Встречу хорошую девушку, и всё у нас с ней будет хорошо. Отец ничего не решил, потому что футбольные матчи и темное пиво всегда ему были интересней собственных детей. Поэтому я и предпочитал держаться от родителей подальше и встречаться с ними только по праздникам. Так и мне легче было, и им.

— А мы тут мимо проходили, решили зайти, — фальшиво улыбнулась Настя.

Ага, как же. Мимо она проходила. С полным боекомплектом родителей.

— Тортик к чаю принесли, — сообщила мама.

— Чай так чай, — пожал плечами я, отпихивая шипящую на незваных гостей Кудаблю. — Проходите.

Пока мама с Настей осматриваются, я от души плескаю в папин чай дешевого коньяка, купленного по акции в супермаркете. Отец в тяжелые годы тройной одеколон пил без особого вреда для здоровья, так что этот «французский» коньяк, разлитый под Саратовом, должен произвести на него неизгладимое впечатление.

— Ну, как ты поживаешь, сынок? — спрашивает мама. Отец, распробовавший свой чай, заметно оживился и даже пару раз мне подмигнул.

— Хорошо. Учусь. Работаю два через два, всё так же, официантом. А вы?

— А у нас Настенька замуж выходит! За Славика.

— Да ну? — удивляюсь. — Правда, что ли?

Настя кивает, кисло улыбнувшись. Судя по неожиданному кандидату в мужья и отсутствию энтузиазма, через энное количество месяцев я стану дядей. Я не могу сдержать ехидной улыбки, вспоминая Наську, с пеной у рта доказывающую, что кто-кто, а она замуж по залету никогда не выйдет.

— А квартира-то ничего, — продолжает мама. — Несмотря на то, что ремонт ты так и не сделал. Просторно, светло, чистенько. Легко можно на две однушки разменять, я и человека знаю, который помочь может!

И тут я понимаю, зачем они пришли.

— Хуй.

— Что? — ошарашено переспрашивает мама.

— Хуй, — повторяю. — Хуй вам, а не квартира.

— Да как ты можешь! — задыхается от возмущения мама. — Твоя сестра замуж выходит, где им, по-твоему жить? Она же будущая мать!

— Вот пусть ее будущий муж и обеспечивает.

— Между прочим, это была и моя бабушка тоже и вообще, мог бы и сделать подарок сестре на свадьбу!

— А где ж ты была, любящая внучка, когда бабушка болела? Я ей два года задницу подтирал, ты хоть раз здесь появилась? Подарок ей на свадьбу… не до хрена ли ты хочешь?

На меня обращены два злобных взгляда и один восхищенный — папин. Он-то с мамой никогда не осмеливался спорить. Мне кажется, он и женился на ней, потому что отказать побоялся.

Настя начинает всхлипывать, но я твердо произношу:

— Хотите половину квартиры — обращайтесь к адвокату. Вот только квартира оформлена на меня по всем правилам, так что только время и деньги потеряете.

— Я же говорила, — обращается Настя к маме, вытирая наигранные слезы и широко улыбаясь. — Придется снимать. Вот, — Наська вручает мне два пригласительных. — Приходи и куколку свою возьми с собой.

… Ромка появляется следующим вечером в компании маленького рыжего котенка. Кудабля заинтересовано крутит хвостом, а я после долгого и сладкого поцелуя спрашиваю, кивая на котенка:

— И что это такое?

— Это? — Ромка с улыбкой смотрит на мою кошку, вылизывающую рыжика: — Это Хулимяу. И он будет жить с нами.

Комментарий к –

Спасибо огромное за отзывы и неравнодушие к героям - это вдохновляет меня на продолжение, которое я изначально даже не планировала:)

========== – ==========

Ромка не исчезал уже два месяца. Превратился в идеального практически семьянина. Везде мы с ним вместе: и дома, и в магазине, и на свадьбе у сестры – там, кстати, в то, что мы педики, никто не поверил, подумали, что мы пьяные натуралы. Я узнал о белобрысом много нового: где и на кого он учится, где подрабатывает, где живет его семья. И мне бы жить да радоваться, я ведь получил всё, что хотел, даже больше, но сучья человеческая натура – сколько бы у тебя ни было, всегда недостаточно. Всегда хочется больше.

Я, на самом деле, многого не хотел. Исчезни из Ромкиных глаз тоска – и всё, я был бы окончательно и бесповоротно счастлив. А так я жил, как на пороховой бочке, в ожидании взрыва. Белобрысый был со мной и одновременно был где-то далеко. Я не знал, о чем он думал, не понимал, почему он выглядит, как брошенный щенок, и не желал знать, кто является причиной этой разъедающей, блять, душу грусти в его глазах. Я сдался. Пустил все на самотек. Ждал. И дождался. Телефонный звонок – и Ромка, буркнув что-то маловразумительное, потому что впопыхах выдумать достойное оправдание не смог, вылетел из квартиры, наскоро натянув кеды и не глядя схватив олимпийку. Хорошо, что одет был, потому что в таком состоянии с него сталось бы и в трусах выбежать.