Следующим вечером, часов в девять, я подошел к «Старбаксу» взглянуть на «настоящее шоу», которое мне пообещал Фокс. Клайд была уже там. Она курила сигарету, пила нестарбаксовский кофе и о чем-то оживленно спорила с Мордехаем Гофманом. Фокса не было видно.

Вскоре показался Тедди, окруженный вторым элементом органического бинарного оружия, а именно — двумя дюжинами черных мусульман, одетыми, все как один, в черные костюмы и белые рубашки с черными бабочками и с забавными черными шляпами на головах. Эти шляпы, надо сказать, очень мало отличались от тех, что были на головах у евреев.

— О господи! — сказала Клайд, подходя ко мне. — Сейчас начнется.

— А ты знала, что тут будет? — спросил я.

— Я знала не больше, чем ты, — ответила она, — но ясно, чья это затея. Фокс позвал меня сюда, чтобы оценить ситуацию свежим взглядом, как он выразился. Может быть, он думает, что я собираюсь писать книгу?

— А ты собираешься?

— У нас уже есть один писатель в семье, Уолтер, и хватит. Ну что, разве это не забавно?

— Ну… Это, как бы сказать, интересно, по крайней мере, в социологическом плане…

— Солнышко, прояснись! — сказала она, проводя пальцами по моей щеке. — Поцелуй меня!

— Поцеловать? — я не верил своим ушам. — Ты что, не понимаешь, что тут сейчас будет драка на расовой почве и что она может закончиться кровью? Ты хочешь целоваться?

— Отличный момент для поцелуя, — ответила она с таким невинным видом, что мне стало не по себе.

Было уже совсем темно, настроение было под стать обстановке, и я приник к ней долгим поцелуем. Я не уставал удивляться этой странной, обаятельной и бесшабашной девушке. Когда мы оторвались друг от друга, я увидел, что вождь черных мусульман — его, как я впоследствии узнал, звали Джибрил Десятый — ведет свои войска сквозь толпу евреев прямиком в обетованную землю с молочными реками и кисельными берегами, которой в данном случае был «Старбакс». Нельзя сказать, что евреи расступались так же охотно, как Красное море перед Моисеем, но все же больших препятствий мусульмане пока не встретили.

Они зашли внутрь и рассредоточились там, угрюмо поглядывая на посетителей. Джибрил Десятый вызвал менеджера и принялся допрашивать его об обстоятельствах увольнения Тедди. Нетрудно представить себе чувства молодого яппи, который зашел попить кофейку в «Старбакс» и вдруг, обернувшись, видит две дюжины черных мусульман, ничего не заказывающих, но зато всем своим дерганым видом выказывающих симптомы паранойи. Если даже воздержаться от политических и социальных комментариев, то надо заметить, что это просто вредно для бизнеса.

Мы с Клайд подошли поближе к витрине и увидели, как менеджер заведения и Джибрил Десятый вступили в весьма серьезный разговор. Джибрилу, конечно, не было нужды прибегать к угрозам. Поскольку по кофейне слонялись две дюжины черных мусульман, ему было достаточно сказать: «Дайте ментоловых конфеток», чтобы всех пробрала дрожь. Мы с Клайд молча наблюдали. То же делали еврейские пикетчики. То же делала и постепенно растущая толпа зевак. Подъехала пара полицейских на машине и тоже занялась наблюдением. Дискуссия в кофейне продолжалась, но копы не шевелились: никакие законы пока не были нарушены и никто не просил о помощи.

Но тут произошло нечто необычное. Тедди, которому, видимо, надоел бесконечный разговор Джибрила с менеджером, схватил какую-то светло-зеленую тряпку — старбаксовский фартук или скатерть — и повязал ее себе на шею, как королевскую мантию. После этого он ухватил самую большую кофейную чашку и водрузил себе на голову. А потом стал величественно расхаживать по кофейне, отдавая приказы, которых мы не слышали, еще остававшимся посетителям, а также и черным мусульманам, которые от такого неправильного поведения несколько прибалдели.

— О, Тедди! — вздохнула Клайд.

Джибрилу Десятому и его команде понадобилось совсем немного времени, чтобы осознать происходящее. Они поняли, что тихий черный парень, которого выгнали из «Старбакса» и за которого они решили заступиться, теперь расхаживает по кофейне, как король из сказки, и, стало быть, у него что-то не в порядке с крышей. Черные мусульмане смутились — настолько, насколько это возможно для черных мусульман — и двинулись к выходу.

Однако на этот раз Красное море перед ними не расступилось.

Началось все с пары тычков, продолжилось короткой словесной перепалкой, и не успели мы и глазом моргнуть, как на тротуаре перед «Старбаксом» уже кипело настоящее побоище.

Подъехала еще одна полицейская машина, но и этого было явно мало. Драка выплеснулась на проезжую часть, причем Мордехай Гофман и Джибрил Десятый руководили своими войсками, как настоящие генералы. Полицейских было просто не видно среди дерущихся. Кулаки мелькали там и сям, люди валились на землю. Какой-то тощий хасид, вращая над головой плакатом пикетчика, налетел, как вертолет, на витрину кофейни и разнес ее вдребезги. В безобразном пенящемся котле постепенно материализовались две фигуры, которые я узнал. Во-первых, Фокс Гаррис, который выяснял отношения с полицейским чуть в стороне от всех, а во-вторых, Тедди.

Тедди только теперь показался в дверях «Старбакса». Он величественно выплыл наружу, видимо, ожидая увидеть поданную ему королевскую карету.

Я схватил Клайд и силой оттащил ее на другую сторону улицы, в сравнительно безопасное место.

— О, Тедди! — шептала она. — Останься внутри!

— Смотри, там Фокс связался с копами!

— Пусти меня, я пойду туда! — потребовала она.

— Ты останешься здесь, — решительно сказал я.

Я обнял ее и еле удерживал обеими руками.

— Пусти, Уолтер! — кричала она. — Пусти меня туда!

Но пройти туда было уже невозможно. Откуда-то, как черти из табакерки, на сцену посыпались полицейские и принялись дубинками разделять враждующие стороны на две части, на ходу арестовывая сопротивляющихся. Большая часть дерущихся тут же кинулась врассыпную. Перед нами образовался заслон из полицейских, и пробиться сквозь него было нельзя. Нам оставалось только наблюдать как копы надевают на Фокса наручники и впихивают его на заднее сидение машины.

А потом мы увидели Тедди, который шел прямо на полицейских, не обращая внимания на приказы остановиться. Копы кинулись на него со всех сторон и принялись молотить дубинками и поливать из газовых баллончиков. Но Тедди мощным движением стряхнул их с себя, как медведь собак, и встал под фонарем во весь рост. Затем он развернулся и ринулся на полицейских. Тут же раздался треск выстрелов, и Тедди рухнул на тротуар.

Клайд прижалась ко мне и спрятала голову у меня на груди. Ее трясло. Потом она завыла, и ей откликнулась сирена приближающейся скорой.

Немного погодя тело Тедди погрузили на носилки, накрыли простыней, задвинули в машину и увезли. Стало очень тихо. Не было слышно ничего, кроме привычного шума машин — как будто где то далеко в ночи приглушенно рокотали барабаны воинов-масаев.

XXX

Все самые лучшие люди, которых встречаешь в жизни, чем-то похожи на бродячих собак или кошек. Они прибиваются к тебе ненадолго, а потом исчезают, и остается только пустота, справиться с которой ты пытаешься в одиночку.

После смерти Тедди я видел Клайд и Фокса только один раз. Потом они растворились где-то в улицах и переулках жизни, а мне осталось только воссоздавать их на страницах романа. Роман подходит к концу, хотя мне кажется, что он никогда не кончится.

Через четыре дня после несчастья в «Старбаксе» Фокс явился ко мне ночью. Я, как вы понимаете, был несказанно удивлен. Он стиснул меня в своих мощных объятьях. Выглядел он бледным, изнуренным, потрепанным, но улыбка была все та же — заразительная улыбка победителя. Правда, я заметил, что глаза у него теперь не улыбались.

— Как твоя книга? — спросил он, немедленно доставая из кармана «крышеломку» и медальон с «Безумием Малабимби».

— Господи, Фокс, да как ты удрал из тюрьмы?

— Клайд прислала мне твою рукопись. А в ней была спрятана ножовка.