— Да, Коленька, да, проходи.

Николай, притворив за собой дверь, прошел и сел в кресло. Теперь от кандидата в президенты его отделял стол.

Александр Сергеевич начал подчеркнуто серьезно изучать надписи на бутылке виски. Коленька выглядел скромным интеллигентным мальчиком из еврейской семьи, худым и бледным. Это у него был имидж такой, маска. За предвыборную гонку Александр Сергеевич неоднократно имел возможность убедиться, что не так он и прост этот помощник, навязанный людьми сверху, проспонсировавшими избирательную компанию.

Надписи на этикетке хоть и красивые, витиеватые, но все сплошь незнакомые, так как иностранного языка Александр Сергеевич выучить не удосужился. Однако незнакомые маленькие буковки его неожиданным образом успокаивали, сильнее нежели пасьянс на ноутбуке. Шла самая ответственная ночь — ночь, когда подсчитывали голоса избирателей. В избирательном штабе царили суета и нервозность, поэтому, дав несколько оптимистичных интервью и поулыбавшись перед камерами, господин Иванов спрятался от всеобщего внимания в своем кабинете.

Бутылку настоящего шотландского виски на стол выставили демонстративно, чтобы все думали, будто Александр Сергеевич переживает и поэтому, как настоящий военный, ищет утешения в алкоголе. На самом же деле все обстояло несколько сложнее. За всю ночь он не выпил и капли, как не употреблял уже почти целый месяц — он втайне от всех закодировался. Виски же он выливал в горшок с кактусом, поэтому литровая бутылка сейчас была полна едва ли на треть. Зато помощники, осмеливавшиеся заглянуть в кабинет, оставались довольными — нервничает кандидат, с мыслями собирается. Александр Сергеевич же ничуть не беспокоился, и именно это он прятал за стаканом. Он не сомневался в результатах и мечтал лишь об одном, чтобы эта ночь скорее закончилась, и он смог отправиться спать, предварительно поздравив своего соперника с победой. Вложенные в себя деньги он отработал, в пьяном угаре устраивая такие шоу, описания которых долго не сходили со страниц газет. Люди, стоявшие за Коленькой, должны остаться довольными результатами — для того они и поддержали Иванова. Александр Сергеевич же был и подавно доволен — старость он обеспечил теперь не только себе, но и внукам.

Деликатным покашливанием Николай привлек к себе внимание.

— Да, Сорокин, извини, я тут призадумался, забыл о тебе. Сам понимаешь, такая ночь…

— Все в порядке, Александр Сергеевич. Я вас прекрасно понимаю, — тонкие, бледные губы помощника изобразили улыбку. — Можете больше не переживать. Все уже закончилось.

— Неужели? — господин Иванов отставил бутылку в сторону. — Так быстро ночь прошла, а я и не заметил.

На самом деле, ночь тянулась и казалась бесконечной. Поэтому Александр Сергеевич и спрятал часы в ящик стола и ноутбук выключил — чтобы не сверяться каждую секунду со временем. От этого ожидание казалось еще нестерпимей.

— Подсчитано чуть больше девяноста процентов бюллетеней, но победитель уже известен. Оставшиеся семь процентов роли не сыграют.

— Не томи! — Иванов попытался вложить в эти слова побольше эмоций, но и сам понимал, что провалил эту задачу. На самом деле, ему было все равно сколько процентов он проиграл своему конкуренту, и скрывать эти чувства уже не оставалось решительно никаких сил.

— Поздравляю вас с победой, господин президент! — с воодушевлением сказал помощник и, на этот раз, улыбка у него получилась искренней.

— Что?

— Вы победили, Александр Сергеевич.

— Кто?

— Вы. — Николай продолжал улыбаться, считая, что народный избранник, по своему обыкновению, чудить изволит.

— Как?

— Убедительно! Более семидесяти процентов населения отдали свои голоса за вас!

— Ты верно шутишь?

— Я не шучу с такими вещами.

— Исключение?

— Нет.

— Значит издеваешься. — Господин Иванов с тоской посмотрел на виски.

— Александр Сергеевич, да сами посмотрите. Вся информация есть у вас в компьютере.

Иванов, действуя механически, вывел ноутбук из спящего режима. Нужные сайты были у него в закладках, поэтому на их изучение ушло меньше минуты. По всему выходило, что ближайший помощник не врал — в самом деле, победа. Причем убедительная.

— Может быть ошибка?

— Исключено. Весь процесс выборов контролировался международными организациями, так же как подсчет голосов.

— Все равно могли быть ошибки, фальсификации, подлоги. Ну, ты сам знаешь эти черные технологии выборов. Не мне тебе рассказывать.

— Ничего подобного не было. Вы победили абсолютно честно, потому что народ вам поверил.

— Мы должны обратиться в суд и оспорить результаты! — заявил Иванов.

— Серьезно? — Николай перестал улыбаться. — Это будет нонсенс, чтобы победитель оспаривал результаты выборов.

Иванов запнулся. Ему стало тяжело дышать.

— Я всего лишь хочу быть уверенным в честной победе.

— Будьте уверены.

— Так не бывает.

— В смысле?

Иванов лишь в ответ махнул рукой. Ослабил узел галстука и вновь бросил взгляд на монитор — никакой ошибки. Впервые за месяц он пожалел о своем решении бросить пить.

— Вы переволновались.

— Наверное.

— Вам нужно выйти к журналистам.

— Позже.

— Не стоит с этим тянуть, а то опять решат, что вы пьяны.

— Сколько раз уже так думали и все равно избрали.

— И, тем не менее…

— Тем не менее, сам же сказал, что я переволновался. Мне нужно прийти в себя, взять себя в руки. Собраться. А то я опять такого перед камерами наговорю, что сам же будешь меня за это ругать.

— Не стану, — усмехнулся Николай. — Ваши импровизации оказались блестящими. Я даже склоняюсь к тому, что и выиграли вы благодаря им. Так или иначе, но ваша торжественная речь, вместе с обращением к народу готовы.

— Я прочитаю, — пообещал Иванов.

— Они в вашем компьютере.

— Отлично.

— С этим лучше не тянуть.

— Мне действительно нужно время.

— Я понимаю и минут десять у вас есть.

— Здорово.

Этого времени для того, чтобы смириться с президентством недостаточно, но хоть что-то.

В горле пересохло, только вот и сил для того, чтобы дойти до графина с водой, не осталось. На расстояние вытянутой руки была вожделенная бутылка виски, только вот нельзя прибегать к ее помощи. Александр Сергеевич просто запретил себе это делать. Все равно утолить жажду она не сможет.

— Но есть дела, которые откладывать нельзя ни на минуту.

Иванов облизал пересохшие губы и недоверчиво посмотрел на помощника. Ощущение, что тот издевается, усиливалось. Да и сама ситуация все больше напоминала какой-то глобальный розыгрыш. Того и гляди появятся веселые люди, которые объявят, что все действо снимала скрытая камера.

Александр Сергеевич даже оглянулся по сторонам, но люди с камерами так ниоткуда и не выскочили. Привычный кабинет.

На всякий случай решил уточнить:

— Это какой-то розыгрыш?

— Нет, если вы хотите остаться человеком слова, а вы без сомнений этого хотите, то необходимо начинать действовать прямо сейчас, иначе будет слишком поздно.

— Это почему?

— Люди сбегут.

— Куда?

— За границу.

— Почему?

— Что бы вы их не достали.

— А зачем мне их доставать?

— Ну а как же иначе?! Вы же пообещали избирателем, что сразу после своего избрания половину чиновников и миллионеров расстреляете, вторую половину отправите валить лес, а их имущество будет пропорционально разделено между населением страны. И даже списки этих людей подготовили.

— Каких людей?

— Незаконно обогатившихся за счет страны. Проворовавшихся. Тех, кого вы заочно признали врагами народа.

— Лично списки готовил?

— Нет.

— А кто?

— Мне поручили, — пожал плечами Николай. — Поэтому в результатах можете быть уверены — всех негодяев поймаем одним махом.

— Всех?

— Ну, более-менее честных и тех, кто сам все отдаст, пощадим.

— Откуда в политике взяться честным? Все воровали.

— Ну, некоторые, относительно порядочные. — Уклончиво ответил Николай.