— Хорошо…

— Нам нужно сделать всё быстро, — тихо произнёс Голденблад, посмотрев сначала на двери, а затем на неподвижную кобылу. — У тебя ещё сохранилась та потайная опускающаяся дверь в погребе?

Скруффи пристально посмотрел на кобылу, затем на покрытого шрамами жеребца, так, будто бы никогда до этого с ним не встречался. После чего, резко кивнул.

— А… ага.

— Я сожалею, но тебе, и твоей семье, придётся уехать много дальше Зебратауна, — произнёс он, принявшись левитировать бутылки, и разливая их содержимое по всему бару. — Доберитесь до Апплвуда. Поговорите с Гриси Раг на автобазе Д.М.Д. Он переправит твою семью в Кристальную Империю. Скажи ему, что это оплатит его счёт. Он поймёт.

Коричневый единорог снова взглянул на лежащую ночную пони.

— Скруффи? С ней всё будет в порядке, — произнёс Голденблад, спокойно и равнодушно, и даже я, будь у меня моё тело, вздрогнула бы от тихой угрозы в его голосе.

Глаза Скруффи расширились, когда он встретился с решительным взглядом Голденблада, всё-ещё левитирующего магией пистолет. Затем в коричневом жеребце что-то надломилось, и он слегка кивнул.

— А… ага. Я могу это сделать. Но… вы действительно намерены пойти против воли Принцессы, и помочь Мисс Спаркл?

— Всё, что сказала Твайлайт — правда. Если мы потерпим поражение в войне, то Эквестрии будет нанесён феноменальный вред. И я был прав, говоря, что Принцесса Луна никогда не разрешит реализовать этот проект, ведь она будет считать его признаком отсутствия уверенности. Поэтому, это должно быть сделано именно так. Но с этим я справлюсь. А вот что меня действительно беспокоит, так это… кое-что другое, — произнёс он, убирая пистолет, и разливая по бару ещё больше спиртного.

О, как же я жаждала припасть губами к чудесному восьмидесяти градусному Дикому Пегасу, которого он намеревался погубить!

— И что же это? — нахмурившись, спросил Скруффи, спасая бутылку, и делая из неё долгий глоток.

— Твайлайт обеспокоена спасением Эквестрии в случае нашего поражения в войне, но на меня снизошло озарение: а что если мы победим? Что произойдёт с Эквестрией после этого? — спросил Голденблад.

— Но… ведь смыслом же является победа в войне?

— Да, но я никогда не задумывался о том, что было бы лучше всего для Эквестрии, только о том, что было бы лучше всего для Принцессы Луны. Она хотела правительство, которое просуществует тысячу лет, и это именно то, что я помог ей создать. Но, когда война всё же закончится… что тогда? Вполне возможно, что Луна с лёгкостью превратится в самого жуткого тирана за всю историю Эквестрии. Прошло пять лет, а мы уже забираем пони и промываем им мозги за то, что они обдумывают неправильные мысли. Стираем пони память, чтобы сохранять тайны, или, просто-напросто, сразу же их убиваем. А что будет ещё через пять лет? Или десять? Или двадцать? — Он закрыл глаза. — Луна может оказаться и хорошей, доброй правительницей, но вариант на случай того, что произойдёт если она станет тираном, должен быть в наличии. Что-то, что вычистит всё это, и даст Эквестрии, и миру, второй шанс.

— Эт измена, — произнёс Скруффи, открывая опускную дверь за барной стойкой. — Ты гришь об измене.

— Нет. Не измена. Ответственность. Я создал правительство в котором она обладает абсолютной властью, не неся при этом почти ни какой индивидуальной ответственности. Даже на Селестию можно возложить ответственность за её действия. Луна же, правит как кажущаяся номинальная глава, защищённая множеством слоёв бюрократии и умышленной запутанности. Нет. Что-то должно быть подготовлено. План. Запасной вариант. Иначе, мы возможно победим в войне, но тогда Еквестрия может потерять свою сущность… если уже не потеряла.

— Игрульки в кторые ты играешь, будут стоить те жизни, млец, — произнёс Скруффи, начав спускаться по лестнице.

— Игры, в которые я играю, могут стоить всем пони много большего, чем моя жизнь, — ответил он, улыбаясь слишком уж оптимистично. — Береги себя, Скруффи. Уберитесь из Эквестрии как можно быстрее. Когда пребудите в Империю, не высовывайтесь. К счастью, Каденс оказалась мудрее, и держится в стороне от войны, — произнёс он, подхватив магией светильник, и направился обратно в кухню. Послышался глухой стук, закрывшейся двери. Он, своей магией, поставил лампу на стойку, затем зацепил газовую трубу электрической плиткой с ручкой от метлы, и используя её в качестве рычага, порвал сварной шов на трубе, прерывисто хрипя от напряжения. Воздух наполнился шипением, и Голденблад быстро вышел в переулок, левитируя рядом с собой находящуюся без сознания мышекрылую кобылу.

Минуту спустя послышался необычно приглушенный «пфууф», и из двери кухны выметнулось пламя. Дым поднимался в небо, пока он спокойно шел обратно, тем же путём, каким и пришел, огонь у него внутри, пробудился.

<=======ooO Ooo=======>

Я вырвалась из фуги^[21] шара памяти, покачиваясь на ногах. Сады Эквестрии, и как я полагала, Проект Горизонты, родились из одного и того же страха. Одна боялась, что мы потерпим поражение в войне, и мир станет непригодным для жизни, а другой, что мы победим в этой войне. Эквестрия под копытом пони с абсолютной властью, не несущей никакой ответственности за эту власть… ужасная перспектива.

И конечно же, он не мог просто уйти. Он был прямо как Твайлайт. Он не мог просто остановиться или открыто поговорить об этом Луной. Он обязан был быть там, в гуще всего этого. Он не мог прекратить игру, так же как и я могу прекратить мчаться к пони, и помогать им, когда они в этом нуждаются. К тому же, с этого момента, он уже не мог вести подрывную деятельность против Луны. Всё усугублялось, и я сомневаюсь, что зебры позволили бы Луне заниматься какими-либо мирными проектами.

>ЧТО ОН ДЕЛАЛ НЕ ТАК?

Так много вариантов ответов. В этом, как я полагаю, и заключался смысл. Голденблад не был идеальным. При всей его способности устраивать, манипулировать и договариваться, он не был идеальны. Быть пойманным? Предать Луну? Помогать Луне в первую очередь? Я вздохнула и посмотрела на экран. У меня была всего лишь одна попытка.

Это должно было быть, как раньше. Что Голденблад сделал не так? Доверился Луне? Может быть, но это звучит, как будто бы он был сильно обижен ей. Наоборот.

— Он любил её, — пробормотала я. — Не в том смысле, что хотел её… Но он любил Луну, и любил Флаттершай, и Эквестрию. — Я опять посмотрела на экран. Что если любовь и была его ошибкой? После Литхорна он был уверен, что умрёт. Отношения с Флаттершай… Видя, что его план был слишком эффективен… Любовь всё поменяла.

Если бы это не было сделано ради любви, то остановило бы хоть что-нибудь Луну, или зебр?

Я сглотнула и понадеялась, что в ответе на такой вопрос было предусмотрено небольшое пространство для манёвра. Может быть, одно или два необходимых слова помогут мне избежать смерти? Но что если меня убьёт даже за ввод одного неправильного слова? Ох, чего бы я только не отдала за то, чтобы здесь оказался П-21, который понял бы суть проблемы, и из примерно дюжины возможных паролей выбрал бы верный. Или хотя бы Глори, чтобы я могла обсудить с ней свои идеи. Я тяжело сглотнула, набрала: >ЛЮБИЛ, и вновь зажмурившись, ударила по клавише.

Пять секунд спустя я открыла их, снова.

— Получилось, — пробормотала я, как только прочитала третью строку.

>ЧТО ОНА ЗНАЛА?

Она? Кто именно? У Голденблада было много кобыл осложняющих ему жизнь. Луна? Флаттершай? Твайлайт? Я пролеветировала к себе третий шар.

— Хорошо. Остался один. Всего лишь один шар памяти, — я прикоснулась кончиком рога к шару.

Фух, ничего. Затем фраза как ржавый напильник, проскрипела у меня в голове: «Кого я предал?» И затем я почувствовала знакомую тишину в моей груди, моё сердце остановилось. Зрение начало меркнуть, и я почувствовала, что начинаю падать. Одна секунда. «Луна!» Две секунды. «Флаттершай!» Три секунды. «Твайлайт!» Я ударилась об клавиши терминала. Четыре секунды. «Себя!» Всё потемнело, и мозг дал мне последнюю мысль: «Всех пони!» Затем мир погрузилось во тьму.