Платформа тоже была не в лучшем состоянии. Я держалась между ним и Шарм, но из-за множественных взрывов весь шпиль трясся и дрожал. Строение заскрипело, и платформа наклонилась в сторону разбитого меинфрейма. Однако, я не могла остановиться. По крайней мере до той поры, пока он не умрёт. Если мне удастся разломать то, что ещё оставалось от его шлема, то я выстрелю магической пулей прямо ему в лицо.
И это он тоже знал. Его броня была сейчас сломанной обузой. Её передняя половина, я, по большей части, сосредоточила свои усилия на его спине до орудий, представляла из себя дымящиеся обломки. С отключенным оружием, и сопротивляющимися сервомеханизмами, он был едва способен продолжать двигаться вокруг края платформы. Я выстрелила в него магической пулей, но он вовремя поднял ногу, и кровоточащая дыра в ней стала всем, чего я добилась. Это было не важно. Я достану его следующей. Или последующей. Каждый удар отбрасывал его всё дальше и дальше назад. В конце концов, взрыв, последовавший за одним из ударов, едва не сбросил его с платформы.
И тогда этот говнюк сделал то единственное на что, как я наделялась, он не пойдет. Он поднял свои окровавленные копыта и прокричал так громко как только мог:
— Я сдаюсь!
— Чего? — замерев, хрипло прошептала я. Он давал мне возможность сделать идеальный выстрел: прямо в глаз, сквозь дыру в его шлеме. Я могла его убить даже не имея З.П.С.
Он болезненно закашлялся.
— Я сдаюсь. Выхожу из игры. Вверяю жизнь свою в твои копыта! — У меня задёргался глаз, когда он стащил с себя разбитый шлем, и ухмыляясь посмотрел на меня, его розовое лицо было опухшим. Он снова закашлялся, отхаркивая кровавую мокроту. — Арестуй меня. Запри в камере. Доставь в суд. Я заплачу за свои злодеяния, любым способом, каким ты захочешь.
— Это что, шутка? — прошептала я, следя за ним. Это наверняка уловка.
«Пристрели его сейчас», — настаивала умная вменяемая часть меня. — «Прямо сейчас. Прежде чем он скажет ещё хотя бы одно слово».
— Нет. Вовсе нет, — ответил он, падая около железнодорожных путей в конце платформы. — Назови любое наказание, какое только пожелаешь, которое подразумевает сохранение моей жизни, и я приму его. Я буду заботиться о бедных и больных. Буду помогать старикам. Всё, что пожелаешь.
— Ты лжёшь, предательское дерьмо! С какой это стати я должна ожидать, что ты намереваешься сделать то, о чём говоришь? Да ты попытаешься убить меня при первом же удобном случае. Это, блядь, твоя ебаная натура! — кричала я на него.
Он одарил меня очень усталой, измученной улыбкой, а из опухшей раны под глазом сочилась кровь.
— Потому что на самом деле, в глубине души… ты оптимистка, — возразил он, прилагая огромные усилия чтобы дышать, в то время как по его розовой шкуре катился пот. — Ты хочешь спасать пони. Ты всегда хочешь давать им ещё один шанс. Ну что ж, я говорю тебе, что если ты предоставишь мне возможность, то я стану более хорошим пони.
Он задрожал, выглядя так, будто готов заснуть, и добавил:
— А в качестве доказательства моих намерений, на самом верху лифта есть тайник с припасами. Свежие лечащие зелья, изготовленные всего пару часов назад, даже немного Гидры. Это, возможно, спасёт твою подругу кобылку. — Он усмехнулся мне, из его расколотого зуба текла кровь. — Давай же. Неужели ты не хочешь, чтобы я начал поступать лучше?
Я хотела. Я подошла к нему поближе, и он внезапно занервничал. Я подошла так близко, что он встал на задние ноги. И я поднялась вместе с ним.
— Ты прав. Я действительно хочу, чтобы ты поступал лучше. — Он выдавил лёгкую нервную улыбку. А после этого, я с силой ударила его в лицо копытами, отбрасывая к краю. Он боролся за преимущество, а попал в щель на железнодорожных путях. — Но даже у моего оптимизма есть предел.
— Блекджек! — закричал он, когда развернулась, и порысила туда, где лежала Шарм. Кобылка всё ещё дышала, но уже не откликалась.
— Блекджек, пожалуйста! — взмолился Стил Реин, когда я бережно пролевитировала её на свою спину, и направилась к лифту.
— Ты спасаешь пони! Это твоя отличительная черта! Пожалуйста! — умолял он, но он не был пони. Я не знала наверняка, чем именно он был, но точно не пони.
— Ты ведь не палач, — проорал он, когда я ступила на платформу лифта.
Это утверждение, то самое, которое я сотни раз произносила в прошлом, заставило меня задуматься.
«Если я всего лишь позволю ему умереть, буду ли я по-прежнему Блекджек? А была ли я лучше него? Ну хорошо. Да, была. Но всё же, просто оставить его умирать? Почему я попросту не выстрелила ему голову, пока была рядом с ним?»
Я, закрыв глаза, вздохнула. Абсолютно всё, взятое мной у Хорса и Шарм, твердило мне о том, что я являюсь законченной дурой, уже потому, что думаю об этом. И о том, что мне следует вернуться, и прострелить ему голову магической пулей. А возможно, двумя или тремя. И о том, что хорошие, разумные пони поступают именно так. Вот же ж. Это было именно тем, чем занималась ЛитлПип. Я не спасала ничего, что заслуживало бы спасения, и, возможно, щажу чудовище, которое хуже чем изнасиловавшая меня четвёрка. Он не изменится. Он предаст меня при первой же возможности. Такова уж его натура. Бля, возможно, он пытается позвать меня обратно лишь для того, чтобы утянуть с собой вниз. У меня было полдюжины причин, почему мне следует просто уйти, и ещё пол дюжины, почему мне следует вернуться, и удостовериться в том, что он умер. И лишь одна причина чтобы попытаться ему помочь…
Но Охрана спасает пони.
Я вернулась к краю платформы, холодно смотря на него сверху вниз, в то время как он баюкал подогнутую ногу. Она, вне всякого сомнения, была сломана. С ней он далеко не уйдёт.
— Ты будешь до конца жизни возделывать поля Общества, — пробормотала я.
Он вскинул голову, и я посмотрела в его изумлённое, заплаканное лицо. Внезапно, он ухмыльнулся, и рассмеялся.
— Заткнись. Прямо сейчас, я могу пристрелить тебя даже за громкий чих.
Он прекратил пронзительно смеяться, но по-прежнему плакал от облегчения.
— Не шевелись, и объясни мне, как снять с тебя оставшуюся броню. — Я не знала насколько повреждённой она была, но я не собиралась пытаться телепортировать его с этим грузом.
Он подробно объяснил мне, что нужно нажать и покрутить, и вскоре куски брони начали падать на пол. В скором времени, на нём остались лишь какие-то стёганное, полуразорванное одеяние, да пластиковый медальон вокруг шее. Исходя из того, что я могла видеть, моё луннокаменное избиение оставило на нём весьма заметные следы.
— А теперь, замри, — произнесла я, после чего телепортировала его на шаткую платформу. — А сейчас, — произнесла я, сверля его сердитым взглядом, — ты покажешь нам, где расположен этот тайник, после чего мы отправимся к моим друзьям, и ты направишься в Общество. Ты слишком виновен, чтобы получить быструю смерть. Ты будешь работать всю оставшуюся жизнь дабы накормить Пустошь.
— Конечно, конечно, — произнёс он, улыбаясь до ушей. Потом поднял голову, и посмотрел на меня, стоящую около железнодорожных путей, с ненадёжно взгромождённой на мою спину Шарм. На его лице было задумчивое, почти созерцательное, выражение. На секунду, кто-нибудь мог бы почти поверить в то, что он раздумывал о том, чтобы начать жизнь с чистого листа. Начать новую главу в своей жизни. Хотел поступать лучше. — Ты хорошая пони, Блекджек. — Вопреки самой себе, я улыбнулась вместе с ним.
А затем, он прыгнул вперёд, намереваясь протаранить нас, и сбросить с платформы.
Но я появилась в нескольких футах сбоку. Он рассмеялся, когда повернулся ко мне лицом.
— Прости, но я просто не смог удержаться… — А затем, его смех умер, когда он увидел то, что, свисая, покачивалось на моём копыте.
Его медальон из лунного камня.
Жеребец, выпучав глаза, протягивал ко мне ногу.
— Мне шаль! Пжалста! — Его тёмные синяки начали надуваться, как почерневшие фурункулы. — Пжаста, Блэхшех! — Они, один за одним, взрывались прогнившей чёрной кровью, впитывающейся в его стёганку. Он завопил, когда расплавилась его покалеченная передняя нога, и протянул ко мне сочащуюся жидкостью культю. — Шпсиии мя! — пробормотал он, когда один за одним взорвались его глаза.
